Восьмая Тихоокеанско-азиатская конференция по изучению Кореи (PACKS - ПАКС) состоялась 15 - 17 декабря 2006 г. в столице Индии г. Дели. Форум корееведов АТР стал представительным международным мероприятием, который проводится на регулярной основе раз в полтора-два года в различных государствах региона. Ее организатором выступил делийский университет им. Джавахарлала Неру (GNU). О высоком уровне не только научного, но и политического представительства свидетельствовало участие в церемониях открытия и закрытия конференции бывших министров иностранных дел Индии Салмана Хайдара и Шашанка, а также посла РК в Индии Чхве Чжун Иля.

Работа конференции проходила в 13 секциях (лингвистика, литература, история, политика, экономика, искусство, религия, социология, культура, образование, география, антропология, бизнес и администрирование), на которых было представлено 94 доклада. Всего в работе форума приняло участие 102 человека из 17 стран: Индии, РК, России, США, Канады, КНР, Тайваня, Сингапура, Бангладеш, Австралии, Новой Зеландии, Болгарии, Италии, Узбекистана, Аргентины, Бенина. Большинство участников оказалось из Индии и РК. Россия была представлена лишь автором этих строк.

Прежде чем приступить к сообщению о собственно конференции представляется уместным сказать несколько слов о развитии корееведения в Индии. Организаторы форума с гордостью отмечали, что GNU стал первым университетом не только в Индии, но и во всей Азии, где началось изучение корейского языка (видимо, без учета стран Северо-Восточной Азии. - А. В.). Одним из пионеров в этой области стала председатель оргкомитета конференции Вяджанти Рагван, пришедшая в корееведение в 1977 г. Свободное владение корейским языком продемонстрирова-

стр. 163

ли и два других члена оргкомитета Джитендра Уттам и Равикеш Мишра. Большая группа сотрудников университета выступила с интересными докладами в различных секциях конференции. Говоря о становлении корееведения в GNU, нельзя не отметить неизменную поддержку со стороны различных образовательных центров Южной Кореи и прежде всего Сеульского государственного университета, в котором прошли курсы обучения и стажировки многие индийские коллеги.

Ведущий индийский университет начал функционировать в 1969 г. Изучение корейского языка началось здесь в 1976 г. на первых порах в форме одногодичных курсов в рамках преддипломной практики, а с 1977 г. - в форме двухлетних курсов. Несмотря на то, что в период 1986 - 1988 гг. в силу различных сложностей эта программа прерывалась, в 1995 г. при финансовой поддержке Korea Fondation PK программа была повышена до бакалаврского уровня и на отделение корейского языка были зачислены 25 студентов, которые и составили в 1998 г. первый выпуск молодых корееведов, а сам курс был повышен до уровня магистратуры. В настоящее время в университете 60 студентов изучают корейский язык в рамках бакалавриата, 15 студентов - в магистратуре, 7 - в Школе международных отношений, из которых двое готовят кандидатские диссертации. Профессорско-преподавательский состав корееведческого направления представлен тремя штатными преподавателями на отделении корейского языка, одним - в Школе международных отношений, одним старшим научным сотрудником, одним приглашенным профессором из РК и четырьмя преподавателями-почасовиками.

Вслед за GNU корейский язык начал изучаться в государственных университетах: Делийском в 2002 г. и Ченнай в 2006 г.

Возвращаясь к конференции, отметим, как ее участник - почетный профессор сеульского государственного университета Син Ён Ха - оценил данный форум, сравнив его с подобными мероприятиями, проводившимися другими региональными корееведческими ассоциациями Европы и Америки. Он подчеркнул, что корееведение в рамках ПАКС отличается не менее строгим научным подходом, но при этом - большей объективностью и адекватностью исследований. В основе такой особенности лежат принципиальные различия в историческом опыте государств вышеотмеченных регионов, прежде всего то, что почти все страны АТР, кроме Японии, испытали на себе тяжесть колониальной или полуколониальной зависимости и эксплуатации со стороны иностранных империалистических держав. В силу этих отличий исследователи из стран АТР в большей степени стараются в своих изысканиях оперировать правдивыми историческими фактами. Поэтому они отвергают в том числе как научно несостоятельные утверждения и оценки о цивилизаторской миссии империалистической Японии, получившие в последние годы среди ряда ученых Америки и Японии достаточно широкое распространение. Согласно подобным, по мнению г-на Син Ён Ха, псевдонаучным идеям японские захватчики осуществили в отсталой, неспособной к самостоятельному прогрессу Корее колониальную модернизацию, которая позднее стала источником экономического рывка современной Кореи.

Приступая к обзору докладов конференции, необходимо подчеркнуть, что охватить все материалы не представлялось возможным в силу объемов последних. В данном обзоре внимание сосредоточено на работе следующих секций: политика, история, религия, социология.

Секция "Политика". Характерной чертой этой самой крупной секции (15 докладов) стал повышенный интерес к различным аспектам изучения КНДР (7 докладов), в том числе ее ядерной программы (3 доклада). При этом обращал на себя внимание факт преобладания в выступлениях большинства участников более доброжелательной интонации по отношению к КНДР в целом и более нейтрального отношения к ее ядерной деятельности, нежели, например, в аудиториях "мозговых центров" Вашингтона, где автор имел возможность провести немало времени в ходе научной командировки в США.

Вяджанти Рагван (Индия) в докладе "США, Индия и Северная Корея: систематизация ядерных сделок" отмечала, что и Индия, и КНДР сумели сохранить независимость национальной политики в сфере создания ядерного оружия. Сравнивая договоренности в ядерной сфере, на которые Вашингтон, в конце концов, пошел с обоими государствами ("Рамочное соглашение с КНДР 1994 г." и "Соглашение 18 июля" с Индией (18.07.2005 г.), и, отмечая множество специфических различий, ученый, привлекает внимание к "поразительному сходству" одного принципиально важного фактора - в обоих случаях США согласились признать законные энергетические потребности данных государств и необходимость оказания содействия в их удовлетворении. Среди элементов, сближающих корейскую и индийскую ситуации, председатель оргкомитета конфе-

стр. 164

ренции назвала общую практику Вашингтона, склонного как к игнорированию внутренних факторов развития рассматриваемых двух стран, так и к поспешности действий без проведения должной подготовительной работы. В числе ключевых элементов проблемы она выделила также неизменно важную роль Китая, но с противоположным знаком в каждом случае: в качестве союзника для КНДР и соперника - для Индии. С точки зрения перспективы неизбежны серьезные проблемы, связанные с различными интерпретациями сторонами любых соглашений, которые будут достигнуты в будущем. Индийский коллега выразила понимание позиции Пхеньяна, настаивающего на признании необходимости строительства легководных реакторов в КНДР, а с учетом неуклонно растущих потребностей в энергии в мире подчеркнула бесплодность попыток воспрепятствовать каким-либо странам получить доступ к "мирному атому".

Интересными представились размышления профессора GNU Прабхакара в докладе "Северокорейское ядерное испытание и ответ Японии". Автор исследования указывал на необходимость учета особенностей менталитета японского руководства и общества, формирующих феномен "восприятия угрозы". С точки зрения Токио Япония сейчас окружена недружественными ядерными государствами: КНР, Россией, к которым теперь присоединилась и КНДР. Поэтому важно понимание того, что восприятие факта создания Северной Кореей ядерного оружия в Токио совершенно иное, нежели в Москве, Пекине, Сеуле, которые уверены в том, что северокорейские ядерные ракеты не нацелены на их страны. Отсюда беспрецедентно жесткая и эмоциональная реакция Токио, введшего против Пхеньяна односторонние санкции до соответствующего решения ООН.

Однако в связи с механизмом исполнения этих санкций возникает много вопросов. Например, досматривать суда КНДР не позволяет действующее законодательство. Следовательно, предполагает Прабхакар, этим будут заниматься в японских водах ВМС США с разрешения Токио. В свете последних событий можно, по мнению индийского ученого, ожидать, что новое, более молодое и уверенное в себе поколение японских политиков может пойти в ближайшем будущем и на ревизию пацифисткой конституции. Вопрос в том, как далеко? Очевидно, что ядерный выбор или изменение конституции Японии вызовет резко негативную реакцию соседних государств. Поэтому более разумным выбором для Страны восходящего солнца стал бы курс на повышение собственной конструктивной роли в укреплении региональной стабильности, подразумевающий наращивание усилий по улучшению отношений с соседями. Таким образом, характер участия японской стороны в возобновляющихся шестисторонних переговорах по урегулированию ядерной проблемы Корейского полуострова должен стать важным тестом для японской дипломатии, заключает профессор.

Работа данной секции не обошлась для автора данных строк и без приятных сюрпризов. Одним из докладчиков оказался его сокурсник по стажировке в Пхеньянском университете им. Ким Ир Сена в 1979 - 1980 гг., теперь директор Центра корейских исследований Пекинского университета Шен Чинчань. В своем выступлении "Влияние американского фактора на "солнечную политику"" китайский коллега высказал интересное наблюдение. Именно традиционная политика Пхеньяна в середине 1990-х гг. прошлого столетия, рассчитанная на выход на прямой диалог с США и оттеснение Сеула, встретившая в тот период отклик со стороны администрации Б. Клинтона, озабоченной прежде всего задачей тотального нераспространения ОМУ и стремлением во что бы то ни стало остановить ядерную программу КНДР, подтолкнуло руководство РК к разработке нового "прорывного" подхода. Дело в том, что успех в тот период северокорейской политики "сближение с Америкой и ограничение Южной Кореи" поставило администрацию Ким Ён Сама в незавидное положение стороннего наблюдателя и аутсайдера в треугольнике КНДР-США-РК. Такой внешнеполитический провал дал пришедшему к власти новому президенту Ким Де Чжуну дополнительные серьезные аргументы для коренного пересмотра подхода к Пхеньяну, названного позднее "солнечной политикой".

Привлек внимание участников доклад профессора GNU Л. Вармы "Корейцы-зяйничи в Японии: чужестранцы на своей собственной земле", в котором был осуществлен критический анализ проблемы 600 тыс. корейцев, большинство которых проживает в Японии уже в третьем и четвертом и даже пятом поколении, но которые до сих пор лишены права гражданства и продолжают подвергаться дискриминации в "своей стране". ("Зайничи" в переводе с японского означает "постоянный резидент корейской национальности".)

Рассматривая корни проблемы, Л. Варма отмечает, что после поражения Японии во Второй мировой войне из 2.3 млн. корейцев, находившихся тогда в Японии 600 тыс. решили в ней остать-

стр. 165

ся в силу различных, в том числе имущественных, причин. Однако по закону 1952 г. о регистрации иностранцев они, родившиеся в Японии, были лишены японского гражданства, хотя им должно было быть предоставлено право выбора японского или корейского гражданства. Вместе с этим Л. Варма указывает на усиление современных тенденций, способных в недалеком будущем улучшить положение корейцев. Среди них выделяются:

- стремление Токио закрепить за собой статус ответственного члена международного сообщества, придерживающегося международных норм, в том числе в области прав человека;

- неблагоприятное развитие демографической ситуации в стране, выражающееся в отрицательном росте населения. По прогнозам ООН, население Японии сократится с нынешних 127.7 млн. человек до 100.7 млн. в 2050 г., что потребует импортировать рабочую силу в размере 640 тыс. человек в год.

Нарастание процессов глобализации и вышеуказанных тенденций, по мнению индийского коллеги, заставят Токио пойти на изменение отношения к "своим" давно натурализовавшимся корейцам, которые будут выгодно отличаться от новых иностранцев. Этот процесс уже начался. Только в рамках увеличивающегося числа смешанных браков ежегодно 10 тыс. корейцев получают японское гражданство. Но в специфическом японском обществе иностранец, получивший гражданство, все равно остается иностранцем.

Определенная тревога относительно перспектив сохранения независимости национальных экономик в эпоху глобализации прозвучала в докладе Дж. Уттама (GNU) "Международная политическая экономия корейского развития: смещение центра тяжести с интересов национального капитала в сторону международного капитала". Он предпринял серьезный анализ взаимодействия меняющегося соотношения глобальных и национальных факторов в современной экономике в докладе. Результаты исследования заставили автора вновь сфокусировать внимание на вопросе о неравномерном, часто несправедливом распределении выгод и потерь в процессе глобализации между мировыми экономическими лидерами и ее остальными участниками.

Дж. Уттам пришел к обоснованному заключению, что после окончания "холодной войны" в мировой экономике возобладали новые тенденции, отражающие усиление экспансии крупного транснационального капитала. Южная Корея стала одной из многих стран, "попавших под каток" глобализации в период валютно-финансового кризиса 1997 - 1998 гг. В годы "холодной войны" Сеул сумел грамотно распорядиться собственными преимуществами "развивающегося государства" в рамках основной парадигмы мировой экономики того времени, а также статусом "прифронтового" государства и добился впечатляющих успехов в укреплении национальной экономики. Однако с окончанием "холодной войны" стратегическая ценность Южной Кореи в глазах Запада снизилась, и южнокорейская экономика также стала одним из объектов "модели регулируемого поглощения" ("model of regulatory capture").

В ходе развернувшегося после доклада обсуждения Уттам отметил, что хотя он и не является сторонником "теории заговора", выдвинутой Махатхиром Мохаммадамом в бытность его премьер-министром Малайзии для объяснения азиатского кризиса 1997 - 1998 гг., но не видит оснований для отрицания того факта, что за кризисом стояли заинтересованные мощные транснациональные финансовые силы. На вопрос автора данной статьи о созвучности этим рассуждениям увиденного на стенах административного здания GNU лозунга "Защитим независимость Индии от империалистической глобализации!", профессор ответил: "...да, многие студенты в Индии усматривают в энергичном распространении по миру процесса глобализации "второе издание империализма и колониализма"". Возвращаясь к южнокорейским сюжетам, Дж. Уттам подчеркнул, что за быстрое преодоление финансового кризиса РК оказалась вынужденной заплатить утратой в значительной степени контроля над национальной экономикой. Он вспоминал, что когда студентом впервые посетил Сеул, иностранным участникам не разрешалось покупать более 12% акций корейских предприятий. Сейчас же ситуация кардинально изменилась не в пользу национального капитала.

Повторюсь, что этот доклад вызвал оживленный отклик в аудитории, особенно среди представителей многих азиатских государств, живо обсуждавших необходимость корректировки объективного процесса глобализации мировой экономики в сторону уменьшения разрыва между выигравшими и проигравшими, необходимости поиска более сбалансированных и учитывающих местную специфику моделей по сравнению с концепцией "Вашингтонского консенсуса".

В секции "История" (12 докладов) остротой постановки проблем привлекло внимание выступление профессора Сеульского национального университета Пак Тхэ Гюна "Память о Вьет-

стр. 166

намской войне среди корейского населения". Обратиться к анализу данного материала докладчика подтолкнуло недавнее решение правительства Республики Корея в ответ на призыв США направить свои войска в воюющую страну - Ирак, и, главное - пассивная соглашательская позиция большинства корейцев. Это второй случай за всю историю РК, когда корейские солдаты отправились сражаться и погибать в чужую страну. Первый раз это случилось в период Вьетнамской войны, через которую прошли сотни тысяч южнокорейских военнослужащих, многие из которых сложили в ней свои головы.

Изучая феномен массового восприятия корейским обществом факта участия Южной Кореи в этой военной интервенции, автор отметил, что участие в войне принесло Корее значительные экономические выгоды. В соответствующих разделах почти всех учебников подчеркивается, что решение президента Пак Чжон Хи послать войска во Вьетнам предоставило стране шанс получить контракты, необходимые для реализации плана экономического развития в конце 1960 -начале 1970-х гг. Ученый согласен, что Корея действительно получила массированную экономическую помощь в соответствии с меморандумом Брауна 1966 г. Но его шокирует то, что при этом корейцы не вспоминают подобающим образом жертвы, понесенные нацией во Вьетнамской войне.

Пытаясь разобраться в корнях искажений и деформаций восприятия феномена Вьетнамской войны, сложившихся в массовой культуре, докладчик выделяет массированное воздействие на корейское общество американской попкультуры. Вслед за интерпретациями, пришедшими из-за океана, в корейской литературе, кино, музыке стало господствующим представление об этой войне как о череде приключений, протекавших в экзотических местах. По мнению ученого, результатом такой массированной дезинформации, имевшей место в предшествующий период, стало нынешнее облегченное и сугубо меркантилистское отношение большой части корейского населения к участию своих солдат в Иракской войне, как еще одного способа зарабатывания денег.

Пак Тхэ Гюн считает, что отсутствие исторической памяти, искаженное представление о Вьетнамской войне стали причиной ослабления гуманистического начала, национального иммунитета перед лицом давления извне. Все это снижает порог сопротивления общественного мнения в случаях возникновения "соблазнов" поучаствовать в новых войнах в Азии.

В секции "Религия" (12 докладов) внимание ряда участников привлекла чисто корейская религия "Тонхак" (дословно "восточное учение". - А. В.). Плодотворным оказался "перекрестный анализ" данного феномена, осуществленный индийским ученым Брахм Сварул Агравалом из университета Дживаджи и американским профессором из Сиракузского университета в Нью-Йорке Дж. Калландером. Оба они признают исключительную важную роль этого интеллектуального прорыва в духовной и общественно-политической жизни Кореи на рубеже XIX-XX вв.

Брахм Сварул Агравал в докладе "Идеология Тонхак и восстание: Ответ корейского народа на вызовы современных времен" называет это учение одной из революционных идеологий Востока - эпохальным ответом корейского народа на вызовы новой эпохи. Он утверждает, что рожденная на местной почве, исключительно "корейская" идеология "Тонхак" стала социально-культурной доктриной, разбудившей забитые, обманутые народные массы в конце правления династии Ли. Противоречащее постулатам христианства и буддизма утверждение, что Бог живет не на далеких небесах, а в каждом человеке, что спасение возможно уже в этой, а не последующей жизни, совершило настоящую революцию в умах обездоленных, обнищавших масс. "Тонхак" и возникшее на его основе учение "Чхондогё" стали концентрированным выражением главной задачи Кореи той эпохи - решительно очиститься от основ изжившего себя традиционного феодального общества и открыть новую эпоху свободы, равенства и национальной безопасности. Несмотря на неспособность основателей "Тонхак" предложить практическую программу обновления общества и на само поражение восстания, они до основания потрясли застывшие основы "королевства-отшельника". Одновременно с этим идеология "Тонхак" стала важным духовным и интеллектуальным явлением не только Кореи, но и всего Востока. Она символизировала инстинктивное и решительное неприятие народами Востока безжалостного натиска новой волны с Запада, постепенному внедрению в их общества современных чужеземных идей и институтов, но вместе с тем и адаптацию к требованиям новой эпохи.

Американский ученый в докладе "Спасая нацию: "Тонхак-Чхондогё" через националистические линзы" приходит к выводу, что данное учение в своем развитии претерпело фантастическую эволюцию: от местной малочисленной секты, зародившейся в провинциальной глубинке, удаленной от основных философских течений, до религиозно-политических движений, широко

стр. 167

распространившихся среди городского населения, ставших в определенной степени составным элементом национальных проектов нынешних как Южной, так и Северной Кореи.

Ранний "Тонхак" формировался под действием нескольких исторических факторов. Среди них докладчик выделяет ослабление в конце XIX в. контроля центрального правительства над религиозной деятельностью, возрастающее давление со стороны иностранных учений, таких как католицизм и протестантство, восстание "Тонхак" в 1894 г., раскол "Тонхак" на несколько сект в первом десятилетии XX в., японское господство на Корейском полуострове до 1945 г. При этом он подчеркивает, что даже сегодня, в эпоху бурной модернизации и глобализации, учение "Тонхак" не оказалось полностью вытесненным из политической жизни Кореи, не стало лишь достоянием истории. Хотя число адептов этой религии в современной Южной Корее сокращается, лидеры раннего "Тонхак", само восстание 1894 г. остаются вдохновляющими символами антиправительственного сопротивления и продемократического движения. К ним часто апеллировали активисты борьбы за демократию в РК в период военной диктатуры, особенно в 80-е гг. прошлого века. Более того, один из главных политических диссидентов этой эпохи, а затем президент РК Ким Де Чжун находил в "Тонхак" корни корейской демократии. В значительной части экспертного сообщества считается, что хотя сама революция "Тонхак" 1894 г. была антидемократической и не сумела достичь поставленных целей, она, тем не менее, породила дух национального сопротивления, который корейский народ в различных формах проявил в период антиколониальной борьбы, и в виде диссидентских студенческих движений против диктаторских режимов Пак Чжон Хи (1961 - 1979) и Чон Ду Хвана (1980 - 1988).

Не менее интересно судьба этого учения сложилась в условиях атеистической КНДР. Здесь оно стало по сравнению с Южной Кореей меньшей по масштабам, но более открыто политизированной силой. Правительство КНДР открыто использует ее для продвижения собственной программы в сфере межкорейских отношений. Официально в северокорейской ассоциации "Чхондогё" числится 150 тыс. членов. Восстание "Тонхак" и его деятельность в период японского колониального правления расцениваются Пхеньяном как важная составная часть борьбы угнетенных народных масс против японского колониального и феодального гнета. После освобождения в 1945 г. "Чхондогё" нашло свое место в политической структуре КНДР. Ким Ир Сен, а позднее Ким Чен Ир в своей деятельности руководствовались одним из основополагающих принципов этого учения - "Небо (или небесное царство) на земле", используя стремление народных масс к спасению, а также в практических планах по объединению полуострова на северокорейских условиях. Известно, что оба лидера КНДР неоднократно высказывали высокие оценки в адрес "Чхондогё", а (добавим от себя. - А. В.) утверждение Ким Ир Сена о том, что он "поклоняется народу как небу", стало хрестоматийным.

Таким образом, жизненные силы и созидательный потенциал этого учения не исчерпаны. Более того, сегодня оно может внести и вносит свою лепту в процесс примирения и сближения двух частей разделенной Кореи.

Злободневно и даже политически заостренно прозвучал на этой же секции доклад индийского ученого из университета им. Дж. Неру Т. Сриканта "Прозелитические устремления корейских евангелистов: их влияние на внешнюю политику Кореи", который отмечает, что регион Восточной Азии в меньшей степени, чем многие другие, затронут влиянием религиозного фундаментализма, и страны этой части мира редко оказываются в фокусе мировых СМИ в связи с конфликтами на религиозной почве. Однако Корея составляет исключение из этого правила. Это тем более удивительно, что почти половина населения Южной Кореи практически почти безразлична к религии, а в мире Корея считается секулярной страной. Но именно здесь консервативные евангелистские группы сформировали одну из наиболее агрессивных прозелитических сил в мире. Достаточно упомянуть, что Корея занимает второе место в мире после США по числу направляемых за рубеж священников-евангелистов с целью распространить "послание Господа Бога". При этом докладчик подчеркнул, что в современном мире, где проблема кризиса и поиска национальной идентичности стала злободневна как никогда ранее, а их возрождение и реализация последних происходят в тесной взаимосвязи с национальными религиями, агрессивный, зачастую бесцеремонный прозелитизм корейских пасторов легко может нанести серьезный ущерб внешнеполитическим целям Сеула, особенно в районе Ближнего и Среднего Востока.

Автор приводит многочисленные свидетельства того, как миссионеры евангелистской церкви Кореи вслед за национальным бизнесом активно продвигаются в этот регион. Здесь, как из-

стр. 168

вестно, сформировалась зона широких интересов многих южнокорейских чеболь и других компаний, в том числе в сфере капитального и инфраструктурного строительства. Хорошо также известно, что в этом регионе очень сильны позиции традиционной религии - ислама, принявшего в ряде стран форму фундаментализма.

Поэтому совершенно неудивительно, что сверхактивная деятельность корейских евангелистов по распространению христианства в Афганистане, Ираке, Иордании и других странах рассматриваемого региона воспринимаются их правительствами и общественным мнением с тревогой, нередко в качестве прямой угрозы. Подтверждением данного тезиса может служить инцидент с депортацией нескольких сотен корейцев из Афганистана 4 августа 2006 г., ставший сигналом того, что терпение местных обществ по отношению к агрессивному прозелитизму корейских пасторов исчерпано. К этому можно добавить, что призывы и планы ряда консервативных христианских групп Кореи охватить своей миссионерской деятельностью иракских беженцев укрепили в странах региона убеждение в агрессивных намерениях корейских евангелистов в отношении мусульманских ценностей. Индийский ученый обращает внимание на то, что район Ближнего и Среднего Востока и без того переполнен "горючим материалом". Поэтому достаточно одного неосторожного, плохо просчитанного шага со стороны нетерпеливых корейских религиозных активистов, чтобы вызвать мощный взрыв антикорейских настроений и действий, которые могут нанести непоправимый ущерб как экономическим, политическим интересам Сеула в этом регионе, так и имиджу Кореи в исламском мире в целом.

Думается, что выводы, к которым пришел индийский коллега, весьма актуальны и применимы также и к другим районам мира, в том числе государствам СНГ, где прозелитическая деятельность корейских миссионеров - представителей различных направлений протестантства также носит весьма активные, порой наступательные формы.

В секции "Социология" (8 докладов) в центре внимания оказалось выступление представителя индийского университета Монаш Мохиты Роман "Национальные идентичность и гордость: корейские комфорт вимен и дискуссии в СМИ Кореи".

Повышенный интерес к данной теме объясняется не только эмоциональностью, но и высокой политической актуальностью данной проблемы как во внутренней жизни Кореи, так и в ее взаимоотношениях с Японией. Как известно, корпус "Комфорт вимен" ("женщин-утешительниц") представлял собой систему походных борделей, созданных японской императорской армией в период Второй мировой войны, куда были насильственно рекрутированы порядка 200 тыс. женщин из оккупированных стран, в подавляющем большинстве своем кореянок. Известно также, что послевоенные японские правительства долго отказывались согласиться с причастностью государства к этому преступлению, пытаясь представить его как результат неблаговидной деятельности частных лиц, а самих этих женщин как обычных проституток. И только в 1993 г. под давлением соседних государств - жертв японского милитаризма - и грузом многочисленных свидетельств Токио был вынужден признать историческую правду и принести публичные извинения. Но точка в этом вопросе поставлена не была. Упорный отказ японских властей даже рассматривать вопрос о выплате компенсаций бывшим "сексуальным рабыням", замалчивание этого факта и других преступных деяний в учебниках истории вызвали у общественности стран региона серьезные сомнения в искренности прозвучавших раскаяний.

Эти сомнения неожиданно подтвердились в начале 2007 г., когда незадолго до этого вступивший на пост премьер-министра С. Абэ, возможно, под влиянием досады от проведения конгрессом США специальных слушаний по этому историческому вопросу и вынесения рекомендаций в адрес Токио проявить более конструктивный подход в деле урегулирования его последствий, вернулся к старой бескомпромиссной японской позиции. То есть, опять стал отвергать факт существования самого явления "комфорт вимен" и причастности к нему императорской Японии. Разразившаяся сразу после этого буря возмущения среди не только азиатских стран региона (Китай, обе Кореи, Филиппины и др.), но и даже внешнеполитически близкой Австралии, заставили С. Абэ после месяца упорствования взять свои слова обратно.

Однако резонанс и последствия скандала были, и в значительной мере остаются, колоссальными. Дело в том, что данный вопрос вкупе с другими проблемами исторического прошлого, в том числе пересмотром в сторону обеления учебников истории, осуществленного недавно, постоянно занимает в повестке дня соседних стран большое место не столько в силу своего историзма (обиды и незаживающие раны прошлого), сколько из опасения за собственное будущее. Нежелание Токио искренне раскаяться в грехах периода милитаризма воспринимается народами

стр. 169

восточноазиатского региона как свидетельство психологической готовности японского политического класса повторить нечто подобное в будущем при складывании благоприятных для этого международных условий. Резюмируя, можно с уверенностью сказать, что эти споры не о прошлом, а о будущем Восточной Азии.

После столь обширного, но уместного, на наш взгляд, пояснительного комментария приступим к изложению основных выводов доклада индийского ученого.

М. Роман отмечает исключительно важную роль СМИ РК, а затем и других стран в привлечении внимания общественности как внутри Кореи, так и в мире к данной проблеме, которая была "замечена" только в конце 1980-х гг. (Одним из кульминационных пунктов усилий многочисленных корейских и международных организаций, включая ООН, направленных на устранение исторической несправедливости по отношению к "комфорт вимен", следует считать и вышеупомянутое слушание в конгрессе США.) Индийский исследователь акцентирует внимание на другом своего рода феномене - факте замалчивания этой трагедии, прежде всего в самой Корее, в течение более чем 40 лет, усугубившим трагическое положение этих женщин в тот период. Как образно подчеркивает М. Роман, жизнь в самом походном борделе оказалась только отправной точкой в цепочке страданий их обитательниц, а возвращение "падших женщин" домой после окончания войны означало не избавление от мучительных испытаний, а начало их нового этапа.

В силу комплекса причин вернувшиеся на родину женщины не только не могли надеяться на какую-либо реабилитацию и государственную поддержку, но и на сочувственное к себе отношение соотечественников. Они фактически стали отверженными, париями. В данном явлении нашли отражение и особенность традиционного корейского менталитета: укоренившиеся двойные стандарты в области сексуального поведения по отношению к мужчине и женщине, высокие нравственные требования к поведению женской половины в конфуцианском мире. Автор напоминает в этой связи о наличии в традиционном костюме корейской женщины такого элемента как специального небольшого ножа, с помощью которого она должна была покончить жизнь самоубийством в случае потери чести. Травмированная периодом японского колониального господства национальная гордость корейцев также способствовала формированию обывательских взглядов на этих женщин как на позорную язву на теле общества.

Однако наряду с подобными традиционно-психологическими факторами действовали и другие мощные силы. Автор доклада указывает на сильные позиции бывших коллаборационистов в администрациях всех послевоенных диктаторских режимов. Многие представители этих прояпонских элементов были причастны к рекрутированию корейских девушек в походные бордели императорской армии. Естественно, они делали все от них зависящее, чтобы данные сведения не выплыли на поверхность.

Другим важным фактором, работавшим против бывших "комфорт вимен", был сам авторитарный характер режимов корейских генералов, а также мобилизационный характер модели догоняющего экономического развития, выбранной диктатором Пак Чжон Хи. Не секрет, что южнокорейское "экономическое чудо", особенно на его первых этапах, в значительной мере зиждилось на почти бесплатном женском труде: жесткой эксплуатации и бесправном положении представительниц слабого пола. Возникновение дискуссии о правах "падших женщин" из японских борделей было, очевидно, невозможным в политической атмосфере тех лет. В силу этих и других причин Пак Чжон Хи, заключая в 1965 г. договор об основах отношений с Японией, не только не упомянул о проблеме "комфорт вимен", но даже согласился на включение в его текст пункта об отказе от претензий в отношении проблем исторического прошлого, чем лишил своих преемников возможности ставить эти вопросы на государственном уровне в будущем. Позднее демократические круги назвали этот шаг предательством жертв японского милитаризма, продажей их интересов в обмен на крупномасштабную японскую экономическую помощь, в которой остро нуждалась в тот период Корея, ставшая на путь ускоренной модернизации.

Только демократизация Южной Кореи, ставшая реальностью с уходом военных режимов, наконец обретшая свободу слова пресса, становление гражданского общества, постепенное изменение положения женщин создали предпосылки для обсуждения и попыток решения данной проблемы.

Однако возникшее и обретшее силу движение в защиту прав "сексуальных рабынь" не может пока похвастать серьезными материализованными результатами. Отказ японской стороны выплачивать "комфорт вимен" какие-либо компенсации остается категоричным. Сами эти женщины находятся в преклонном возрасте, число их постепенно сокращается. Некоторые критики

стр. 170

японских властей в связи с этим заявляют, что именно на данный фактор Токио и делает ставку - мол, с уходом из жизни последней представительницы этой категории женщин исчезнет и сама проблема. (Как тут не вспомнить приписываемую И. Сталину зловещую формулу: "нет человека - нет проблем".). Позиция руководства Республики Корея также не вдохновляет правозащитников своей непоследовательностью. Расформирование в 2007 г. корейского правительственного фонда в поддержку прав "комфорт вимен" существенно подорвало веру общественных организаций в эффективную поддержку своей деятельности со стороны властных структур. Теперь они вынуждены полагаться только на собственные силы, поддержку зарубежных партнеров и на продолжающие быть активными на этом направлении СМИ.

Завершая обзор, повторимся, что ограниченный объем данного материала, к сожалению, не позволяет познакомить читателя со многими достойными внимания докладами.

Следует отметить отличную работу оргкомитета. Хозяева конференции выбрали местом ее проведения благоустроенный пансионат в Манесаре в 50 км от Дели, где были обеспечены все необходимые условия для работы. Вместе с этим в первый день работы форума участники были приглашены в кампус университета им. Дж. Неру, где имели возможность познакомиться с представителями как руководства университета, так и студенчества.

В заключение обзора полагаем необходимым подчеркнуть, что Восьмая Азиатско-тихоокеанская конференция по изучению Кореи стала крупным и весьма полезным международным форумом. Итоги конференции отразили значительное расширение как географических рамок корееведения в АТР, так и тематического разнообразия рассматриваемых проблем. Высоким профессиональным уровнем было отмечено большинство докладов. PACKS-8 продемонстрировала широкие возможности, открывающиеся в процессе крайне интересного сопоставления и взаимного обогащения взглядов, национальных школ, исторического опыта ученых, представляющих и "Восток", и "Запад", сфокусировавшихся на исследовании различных аспектов прошлого и настоящего Кореи.

Permanent link to this publication: