Института Африки РАН, председатель Комиссии по социальным и культурным проблемам глобализации, член бюро Научного совета "История мировой культуры" при Президиуме РАН.

Alexander Neklessa - Chairman of the Commission on Social and Cultural Problems of Globalization, member of the Bureau of the Scientific Council "History of World Culture" at the Presidium of the Russian Academy of Sciences (RAS); Head of the "North-South" Laboratory, Institute for African Studies, RAS. neklessa@intelros.ru.

1 Статья написана на основе доклада на конференции "Арабский кризис: риски и угрозы большой войны", Москва, 8-9 декабря 2015 г., Центр цивилизационных и региональных исследований ИАфр РАН, Лаборатория мониторинга рисков социально-политической дестабилизации НИУ "Высшая школа экономики".

стр. 6
conventional politics and focuses on the deconstruction of adverse circumstances, submission or decomposition of the enemy with the purpose of reorganization of the existing and/or establishment of a new political order. The situation in Syria is an example of such complex situation. It crossed several dimensions: global, regional, confessional, ethnic-national, postmodern. The phenomenon of the ISIS (Daesh) presents the world an innovative political organism, challenging the values of modernity. This is a specific post-modern challenge, a simulacrum, containing its own play and value components, presenting a traumatic inclusion in the modern text in the form of post-colonial post-imperial limitrophe states.

Keywords: postmodernity, hybrid warfare, Syria, ISIS (Daesh), complexity, preadaptation.

В сложном мире реализуются разные сюжеты. Футур-история отбрасывает множественную тень, выбор же сценария зависит от интерпретаций и позиции. Из эпохи индустриализма человечество мигрирует в новый мир, в котором категория количества утрачивает прежнее значение, а категория сложности становится универсальной величиной, пронизывая различные аспекты реальности: политические организмы, социальные и экономические конструкты, механизмы действия. Черная королева поучала Алису в Зазеркалье: "Чтобы оставаться на месте, нужно очень быстро бежать, а чтобы продвигаться, нужно бежать вдвое быстрее". Однако совет оказался двусмысленным, он сродни философии апгрейда, т.е. улучшения существующего. Более верная сентенция звучит сегодня, пожалуй, следующим образом: "Не столь важна скорость, с которой двигаешься, сколько направление движения". При правильном применении данной тезы черепаха уверенно обгоняет Ахиллеса.

Реконструкция социокосмоса сопровождается аксиологическим и гносеологическим кризисом, разрушением рамок нормативного дискурса ("окон Овертона"), преодолением психофизиологического барьера, стимулируя активное представление будущего, радикальную реорганизацию мыслительной практики и творческого процесса. Происходят обновление организационных структур и проблематики интеллектуальных корпораций, форм трансляции знания, методологии познания-действия-управления и переоценка роли нематериальных активов, выливающиеся в генезис сложной личности, освоение ею новых когнитивных пространств и кодов высокоадаптивной самоорганизации.

Будущее, как и вся вселенная социальной практики, создается людьми. Политик, на чью долю выпала в свое время возможность результативно повлиять на status quo, представлял себе мир следующим образом:

"Сегодняшний день не похож на вчерашний - вот главное, что надо понять... Во всякий миг в мире происходит что-то новое. Все находится в состоянии движения, panta rei, говоря словами греческого философа Гераклита... Ни в природе, ни в истории, ни в материальном мире, ни в мире духовном, в обществе и государстве ничто не стоит на месте. Рутина - первый враг государственного деятеля. Надо объявить войну рутине, устарелым шаблонам действия и мысли. Мы должны обладать полнотой знания о мире - и видеть мир таким, каков он есть сегодня, а не таким, каким он был вчера, или таким, каким мы хотели бы его видеть" (Бен Гурион) [Навон, 2008, с. 4].

Вхождение в исторический переход сопрягает устремления цивилизации с множественностью криптограмм современного мира:

* трансформация мировой политической системы и культурная/контркультурная революция;

* высокоиндустриальный прорыв и кризис ресурсной экономики;

* финансовая критичность и горизонты освоения киберпространства как виртуальной социальности;

* вероятность неоизоляционизма Америки и частичной дезинтеграции или реконструкции Европейского Союза;

* развилки будущего Китая, сценарии транстихоокеанского партнерства, прогнозы южноамериканской интеграции, генезис нового "поколения развития";

стр. 7
* метаморфозы ислама вкупе с шиито-суннитскими противоречиями;

* исход людей Юга и европейские страхи относительно "синдрома Франкенштейна" - возможной перемены стиля жизни, модификации миграционного и федеративного статусов, режимов демократии и безопасности;

* пертурбации углеводородной энергетики и эколого-климатический барьер;

* демографический вызов и эпидемиологические проблемы.

Кроме того, возникновение ряда ситуаций связано с напряженностью в сфере безопасности: ИГИЛ-сирийская комбинаторика; конфликт на территории Европы - на Украине и общий кризис постсоветского пространства; северокорейский прорыв в сфере ракетно-ядерных технологий.

Модернизация институтов, инструментов и технологий сменяется пересмотром всей системы взаимодействий. Растет трансграничная мобильность, повышаются риски, формируется многоликий, все менее определенный универсум, усложняется его элитный зонтик. В деятельной вселенной складывается социально-правовой консенсус, изменяющий архитектуру и архитектонику цивилизации. В дисперсной среде актуализируется социокультурная гравитация (аттракция), повышается роль антропологического фактора, идет активное перераспределение человеческих ресурсов на планете.

Коррекция прописей реальности отстает от происходящего, и в результате мы попадаем в ловушки интеллектуального кризиса, неточных карт, дефицита имен для нахлынувшей новизны.

ГИБРИДНАЯ МЕТАМОРФОЗА

Слова, используемые для описания человеческой вселенной, сохраняются достаточно долго: государство, безопасность, война и др., но вкладываемый в них смысл меняется, подчас существенно. В результате мы оказываемся в плену метафор и двусмысленностей, прежние категории начинают отягощать осознание перемен.

Национальное государство переживает трансформацию и профанацию. Лишенное былых возможностей управления человеческими траекториями, оно утрачивает универсальность, сохраняя вместе с тем качества и блага суверенного правового сообщества. Параллельно возникают инновационные формы политической организации: мировые регулирующие органы, страны-системы, различного рода субсидиарные автономии и сепаратистские образования, квазисуверенные государства, геоэкономические образования, государства-корпорации, слабоформализованные, но влиятельные сообщества (антропосоциальные структуры). Приблизительно то же относится к институту войны. Средневековые войны, битвы эпохи Просвещения, индустриальные сражения различаются весьма заметно, однако их специфика представляется не столь существенной, как та трансформация, которая происходит сейчас в данной сфере. И та, которую нам еще предстоит пережить.

После мировых войн XX в., казалось бы, наступила долгая пауза: смертоносное наследие само по себе стало сдерживающим фактором, заставив искать обходные пути для силовых интервенций. На планете возникали спорадические военно-политические конфликты, на периферии велись локальные и ползучие войны, чаще низкой интенсивности, однако со значительным суммарным числом жертв. Большинство событий интегрировалось в комплекс, называемый "холодной войной", чье содержание до сих пор остается предметом дискуссий: это иной формат реальной войны со своей логикой, технологиями, битвами, жертвами, или же грандиозная метафора - "мир, который не есть мир" (Дж. Оруэлл), заполнившая паузу перед очередной вспышкой "настоящей" Третьей мировой войны?

Война - хирургия перемен, форма насилия и кризисная самореализация политического организма в критических и стремительных обстоятельствах. Она имеет целью изменение существующего порядка в определенном направлении либо его реорганизацию

стр. 8
в том или ином ареале. Причем выбор характера, средств и направления трансформаций подчас оказывается важнее полноты исполнения замысла.

Привычные шаблоны нередко застилают смысл и обстоятельства, их породившие. Так, в условиях мирового консенсуса и мощной технологической оболочки цивилизации территориально-властное мышление, связанное с геополитикой, оказывается все менее актуальным и эффективным. Современные войны не имеют целью оккупацию территорий - контроль над ситуацией или управление ресурсами обретается иным и менее затратным образом, хотя рецидивы случаются. Планирование и экспансия руководствуются черновиками повседневности либо прописями из арсенала других, нежели геополитика, универсальных концептов: геоэкономики, геокультуры, геоантропологии. Происходит переоценка категории силы, меняются объекты, способы и пространства ее проекции. Военная машина - мощь, которая способна влиять на ситуации, не только изрыгая огонь и железо, но и отбрасывая влиятельную (действенную) тень.

В русле диверсифицированного подхода к обеспечению безопасности логично ожидать переоценки и перераспределения национальных ресурсов, учитывающих как изменение количественно-качественного баланса, взаимопроникновение внутренних и внешних аспектов, так и критичность в отношении ряда военно-технических средств. Рост стоимости современной военной техники превышает темпы роста военного бюджета, а цена обслуживания возрастает еще быстрее, причем большая часть этой техники никогда не используется на поле боя. Тем самым инициируется переоценка целесообразности ее прежней номенклатуры, а также объемов производства, что является проблемой и закладывает предпосылки серьезного конфликта.

Популярная сегодня гибридная метаморфоза может рассматриваться как коррекция летального, кинетического формата насилия, достигаемая путем системной имплантации нетрадиционных и экстраординарных мер в ткань повседневности. Она по-своему рачительна относительно объема физических разрушений и числа жертв. При этом, однако, происходят уплощение права и дискредитация его канонов, чреватые к тому же переосмыслением фундаментальной солидарности. Иными словами, гибридная война помимо достижения в той или иной ситуации своих конкретных целей оказывает негативное суммарное воздействие на общество, его мораль и нормы. Юриспруденция в чреде возникающих ситуаций оказывается относительной, конъюнктурной, отчасти "рыночной", а не мировоззренческой, т.е. ценностной категорией. Внося значимые искажения в гармоники коммуникации, гибридная стилистика влияет, таким образом, на саму модель цивилизованных отношений и пропорции действительности, разрушая, в сущности, не столько мир, сколько его культурные основания, смысловую картину.

"В XXI веке прослеживается тенденция стирания различий между состоянием войны и мира. Войны уже не объявляются, а начавшись - идут не по привычному нам шаблону. ..."Правила войны" существенно изменились. Возросла роль невоенных способов в достижении политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошли силу оружия. Акцент используемых методов противоборства смещается в сторону широкого применения политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованием протестного потенциала населения. Все это дополняется военными мерами скрытого характера, в том числе реализацией мероприятий информационного противоборства и действиями сил специальных операций. К открытому применению силы зачастую под видом миротворческой деятельности и кризисного урегулирования переходят только на каком-то этапе, в основном для достижения окончательного успеха в конфликте", - так еще в январе 2013 г. (т.е. примерно за год до развертывания украинского сюжета) суммировал изменения в характере военных действий начальник российского Генерального Штаба Валерий Герасимов [Герасимов, 2013, с. 4].

Кроме того, комплексный характер силовых операций предполагает не только разнообразие средств, применяемых для выполнения той или иной задачи, но и сопряжение разнородных субъектов, преследующих различные цели, однако действующих

стр. 9
в силу сложившихся обстоятельств примерно в одном направлении. Демонстрацию подобного состояния дел можно наблюдать в Сирии.

Актуальная паравоенная повестка - экспансия культуры смерти и трансграничного терроризма, использующего преимущества распределенной организации и сетевого управления (Undernet), что повышает адаптивность и эволюционные возможности. Не касаясь подробно проблемы суицидального терроризма, отмечу, что "шахидизм" вряд ли следует рассматривать как исключительно исламистское явление, его корни, вероятно, глубже, а квазиислам, возможно, скрывает более опасные формы агрессии по отношению к современной культуре и цивилизации, колонизируя земли, где социальный и культурный императив замещается психологической доминантой. Подобное расширение военной проблематики вновь вводит в оборот проблему различения усилия и насилия.

Черты феномена напоминают отчасти течение инфекционных заболеваний или поведение перманентно атакуемых популяций. Соответственно эффективная ("гиперэкологическая") стратегия их купирования может строиться не только на успехе собственно военных операций, но и главным образом на уяснении явления и модификации среды.

ПРЕДПРИЯТИЕ ДЛЯ ПРОИЗВОДСТВА БЕЗОПАСНОСТИ

Война действительно становится слишком сложным предприятием, "чтобы доверять ее лишь военным" (Талейран), и это отражается в структуре главного "предприятия" по обеспечению внешней безопасности. Не только его высшее руководство - главнокомандующий, министр обороны - все чаще являются гражданскими лицами, но и некоторые комплексные и непредвиденные ситуации разрешаются гражданскими специалистами. Привилегия же военных, т.е. "технических специалистов", - непосредственное руководство традиционным боевым инструментарием - обновляемыми вооруженными силами.

Холдинг действует, развивая и применяя модификации средств господства, не обязательно связанные с прямым использованием войск, привлекая к процессу различного рода частные предприятия и венчурные организмы. Значительное внимание уделяется опережающим разработкам, а также адаптации технологий, перетекающих в военную сферу из гражданской. В том числе высоких гуманитарных технологий - high hume. За период после "горячей" мировой войны сменилось несколько методологических форматов, связанных с анализом сложных ситуаций и управлением масштабными событиями: исследование операций, системный анализ, системная (индустриальная) динамика, управление матричное, косвенное, синергийное. На основании данных методологий создается эффективный методический и технологический инструментарий, применяемый при планировании и реализации военных операций.

Так, в ходе операции "Буря в пустыне" использовалась методика рефлексивного управления противником: учет при планировании событий ментальности Саддама Хусейна предполагал высокую вероятность изменения характера иракской обороны при возникновении вероятности продвижения войск США в направлении не Кувейта, а Багдада. В результате траектория движения американских частей, якобы направленная в центр страны, образовала дугу, вонзившуюся в ослабленную оборону оккупированного Кувейта. Во время второй иракской кампании ("Иракская свобода") также применялись оригинальные методики, в частности связанные с блокированием счетов, сопровождавшимся указанием на линию поведения, необходимую для их разблокирования.

Операции на Ближнем Востоке в определенном смысле не имеют временной границы. Скорее они вписываются в стратегический дизайн, представляя звенья, опорные площадки гибкой системы управления, состоящей из следующих элементов:

* поддержание высокой боеготовности войск, находящихся в условиях практически перманентной мобильности или боевых действий низкой интенсивности;

* внешний контроль над ключевыми/критическими зонами и окружающей средой, сохранение быстрого доступа в горячие точки;

стр. 10
* выстраивание синкретичных коалиций, налаживание коммуникаций и комплексного взаимодействия различных сил и агентств в агрессивной среде;

* апробация инновационных методов проведения боевых, разведывательных и логистических операций, в том числе нетрадиционных; испытание техники и вооружений;

* использование частных военных корпораций, создание конъюнктурных оперативно-тактических союзов и гибридных коалиций.

В итоге важна не "полная и окончательная" победа в том или ином конфликте, а нечто иное: перехват и удержание стратегической инициативы, создание эффективного управления в подвижной, децентрализованной среде - там, где "события руководят планами". Однако в случае существенного ограничения вовлеченности США в "горячие" конфликты не исключена передача значительной части боевой нагрузки союзникам по НАТО и партнерским исламским коалициям.

Все же это именно модификации привычного образа военных действий, правда, с существенными дополнениями. Так, расширился список ареалов противоборства: к традиционному перечню суши, моря, воздуха и космоса добавилось киберпространство, в процессе становления - психолого-социальный домен. Продвигаясь в данном направлении, осмысляя и аккумулируя идеологические/метафизические измерения противоборства, военная практика осваивает рецептуру и картографию внутренних усилий и деятельных побуждений.

Трансформация вооруженных сил, реформирование систем национальной безопасности происходят сегодня в разных регионах. В начале 2016 г. в КНР после масштабной антикоррупционной кампании было объявлено о радикальном преобразовании Народно-освободительной армии Китая (НОАК) - не только военного, но и политического и экономического гиганта, чьи функции к тому же отчасти сливаются с системами внутренней безопасности. Кстати, в отличие от других стран в Китае руководитель государства не является главнокомандующим: главный орган военного управления - Центральный военный совет (ЦВС), притом что министерство обороны - достаточно второстепенный персонаж в этой иерархии. Верховное командование осуществляет председатель ЦВС, которым, как правило, но не обязательно, является действующий председатель КНР (он же генеральный секретарь ЦК КПК).

Изменения касаются практически всех элементов военной организационной структуры, упор сделан на межвидовое взаимодействие, мобильность, внедрение информационных технологий, постоянную боеготовность. Значительное внимание в НОАК уделяется киберразведке (3-е управление Генерального Штаба) и радиоэлектронной борьбе (4-е управление), которые в реформированной структуре вливаются в новый род войск - Войска стратегического обеспечения, выполняющие также другие задачи. Место прежнего Генерального штаба занял комплексный Объединенный штаб.

WISE POWER (МУДРАЯ ВЛАСТЬ)

В подвижной среде меняется сам язык войны. Растет значение не только высокотехнологичного инструментария, межвидовой связности, скорости и силы социальных взаимодействий, междисциплинарной синергии, информационных и коммуникационных технологий, но и быстрой ориентации в сложном мире, использования неординарных активов и мастерства в создании ситуаций, "превосходящих возможности анализа, прогнозирования, выработки правильных решений и их реализации" противником [Мировойна..., 2015].

Интеллектуальное банкротство влечет за собой военное поражение. Вектор планирования обращен сегодня к многомерности проекций власти, инакости общей ситуации per se, а не к уже познанным и формализованным конструктам. Осознание фактов касается действительного положения вещей, однако уловленный тренд открывает нечто боль-

стр. 11
шее - направление развития, он инкорпорирует преадаптацию как регламент действия. В новой оперативной концепции армии США под характерным названием "Победа в сложном мире. 2020-2040" постулируется, что будущие битвы станут сложными, характер угроз - неопределенным, состав вражеских союзов - непостоянным. Военные операции "будут осуществляться в незнакомой обстановке и в незнакомом месте. При этом армии будут противостоять неизвестные враги, входящие в неизвестные коалиции" (Дэвид Перкинс) [там же, с. 406].

Применять новые регуляции, проявлять способность преадаптации к "войнам Шрёдингера" можно лишь при наличии существенного культурного капитала, особенно в форме неявного/личного знания и когнитивных способностей, интеллектуальных преимуществ и кросс-культурных компетенций. На подходе (в экспериментальной фазе) психофизическое модулирование.

Инсайты "зловещего интеллектуального превосходства" (Карл Поланьи) разрабатываются, апробируются и применяются на практике. Это не только экспериментальные образцы вооружений и новые средства господства, но и архитектура умной обороны и ревизия существующих организационных структур, понятия управления многофакторными системами и принципы действий в условиях неопределенности. А прикладные элементы нелинейной динамики, к примеру технологии кризис-менеджмента, уже лет двадцать как непосредственно взяты на вооружение. В США проблематикой "сложности" помимо пионера в исследовании комплексных адаптивных систем (физических, математических, биологических, социальных) - Института Санта Фе (SFI) занимаются в той или иной мере Агентство передовых оборонных исследовательских проектов (DARPA), Агентство передовых исследований в сфере разведки (IARPA), Центр стратегических и международных исследований (CSIS), Центр по исследованию сложных операций (CCO) Университета национальной обороны США (NDU), Центр новой американской безопасности (CNAS), Центр умной обороны (CSD) при Университете Западной Вирджинии (WVU), Лос-Аламосская национальная лаборатория (LANL) и др. Отдельная тема в этом ряду - демоны будущего мироустройства и кующееся на кромке планирования оружие завтрашнего дня.

Эклектичный, неопределенный статус постсовременной конфронтации - своего рода "туман мира" как метафора подобной суперпозиции - симптом общей трансформации социокосмоса, указывающий на высокую вероятность его погружения в состояние перманентной динамической неопределенности "ни мира, ни войны". Отыскивая "объяснительную предпосылку", тут действительно в пору задуматься о схожести (когерентности) "нелинейной политологии" с постулатами неклассической физики. Кстати, нынешний министр обороны США Эштон Картер имеет два высших образования: он специалист по средневековой истории и доктор теоретической физики.

В общем, как любила повторять Алиса, "мир становится все чудесатее и чудесатее"... И война тоже.

СИРИЯ: СИМПТОМЫ ДРОБНОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Гибридная, комплексная война - синтез агрессивных действий с использованием широкого спектра средств, создающих сложные комбинации прямых и косвенных угроз, расширяющих возможности конвенциональной политики и направленных на деконструкцию нежелательных обстоятельств, подчинение либо разрушение противника с целью реорганизации существующего или утверждения иного порядка2. Пример сюжета

2 "Современные военные конфликты носят скоротечный характер, сопровождаются активным применением военных и невоенных средств. Расширяются состав разноведомственных сил, привлекаемых к обороне, спектр вопросов взаимодействия между ними и государственными структурами. Все больший вес при достижении военно-политических целей приобретают политические, дипломатические, экономические и другие меры, в том числе скрытого характера, такие как использование неправительственных международных орга-

стр. 12
"дробной мировой войны" [Папа Франциск, 2015] - ситуация в Сирии, где пересеклись несколько измерений темы: глобальное, региональное, конфессиональное, этнонациональное, постмодернистское.

Интеграция данных пространств в общественном сознании в один узел связана с их территориальной фиксацией и магнетизмом феномена Исламского государства как синтеза геополитического стресса, геоэкономических возможностей и геокультурного футуризма. Трансграничный и потенциально трансконтинентальный ДАИШ (ДАИШ - ад-Дауля аль-Исламийа фи Ирак ва-ш-Шам, группировка, деятельность которой в России запрещена) аккумулирует страхи и надежды, предъявляя миру контур инновационного политического организма, распределенное множество его подвижных анклавов, растущее число присягающих на верность. ДАИШ трансгрессирует эмоциональный статус Европы картинами переселяющихся миллионов, опасениями относительно "невидимых бригад", предчувствием травмирующего гипершока. Однако содержание событий шире очевидных границ феномена.

Сирийский сюжет объединяет сумму конъюнктурных союзов и устойчивых противостояний, отражающих актуальные намерения игроков с различными судьбами и удельным весом, пересекающимися, несовпадающими, противоположными интересами, действующих в разных политических регистрах. Внутри региона это баталии основной массы населения с правящим алавитским меньшинством, сопрягающие восстание против режима с общим суннито-шиитским противостоянием и возможностью нового государственного размежевания в регионе. Это действия вооруженной сирийской оппозиции, самостоятельно, совместно, а порой и в конфликте с курдской милицией (Свободная сирийская армия/Демократические силы Сирии), национальных и интернациональных, салафитских и джихадистских формирований (общим числом в несколько тысяч), т.е. все то, что представляет грани национального и конфессионального кризиса [Кузнецов, 2016].

18 декабря 2015 г. Совет Безопасности ООН единогласно принял проект резолюции в поддержку мира в Сирии. Согласно резолюции, ООН должна взять на себя организацию переговоров между правительством Башара Асада и оппозицией, а все стороны конфликта должны прекратить боевые действия. План предполагает создание временного правительства и выборы президента. Подготовленная чуть позже Белым Домом рабочая дорожная карта предусматривала 18-месячный переходный период. Так, на 25 января были запланированы переговоры в Женеве между сирийскими властями и оппозицией (начались с отставанием от графика и вскоре фактически были сорваны), в апреле - создание комитета по обеспечению безопасности и проведение частичной амнистии для некоторых представителей правительства и армии, а также лидеров и бойцов умеренной оппозиции, вслед за чем может быть образовано переходное правительство. На май планируется роспуск сирийского парламента, затем признание Советом Безопасности переходного правительства. Дальнейшие шаги по передаче власти включают политические реформы и назначение временного законодательного органа. В течение шести последующих месяцев должна быть написана новая конституция, текст который в январе 2017 г. выносится на референдум, а в марте того же года Асад оставляет президентский пост и вместе со своим внутренним кругом покидает страну. 11 января Владимир Путин намекнул, что Россия может предоставить Асаду убежище, хотя и отметил преждевременность обсуждения вопроса. При этом он напомнил, что Москва предоставила убежище экс-сотруднику американских ЦРУ и АНБ Эдварду Сноудену: "Это было сложнее, чем предоставить Асаду", - отметил Путин [Фохт, 2016].

низаций и частных военных компаний. Примером этого служат события в Сирии, на Украине, деятельность Гринписа в Арктике. Время реакции на переход от политико-дипломатических мер к применению военной силы максимально сократилось. Решения на создание, применение и обеспечение группировок войск (сил) принимаются в реальном масштабе времени. Военные действия смещаются в информационное и космическое пространство" [Герасимов, 2014].

стр. 13
Это еще и международный конфликт, что повышает сложность сборки и градус риска. Конфликт, в котором с сентября 2014 г. участвует коалиция во главе с США, объединившая более 60 государств и действующая как против режима Асада, так и против ДАИШ, и выделившийся из нее в конце 2015 г. антитеррористический союз 34 исламских стран во главе с Саудовской Аравией. Министр обороны королевства Мухаммед ибн Салман аль Сауд объявил о намерении альянса скоординировать усилия по борьбе с терроризмом в Сирии, Ираке, Ливии, Египте, Афганистане, противостоя не только Исламскому государству, но и "любой террористической организации, которая появляется перед нами" [Саудовская Аравия..., 2015]. В заявлении новой коалиции подчеркивается: "Наш долг состоит в том, чтобы защитить исламские нации от террористических группировок и организаций, вне зависимости от их названий, которые несут смерть и разрушения, пытаясь запугать мирных граждан" [там же]. Образование новой коалиции наводит на мысль о планируемом трансфере ответственности за ближневосточный/сирийский узел от Запада к Востоку (с опорой на Саудовскую Аравию и Турцию) в русле политики Барака Обамы, нацеленной на сокращение присутствия США в конфликтных зонах, и о возможности подвижек в противостоянии Эль-Рияда и Тегерана в регионе.

Это также энергичная защита режима Асада Россией, перемежающаяся колебаниями в отношении замысла и демонстрационными действиями, направленными против ДАИШ. Россия в состоянии оказывать прямое давление на сирийского президента и в меньшей степени на некоторых других участников конфликта, выступая в качестве посредника. Присутствуют в сюжете иранские Стражи исламской революции, "Хезболла", спорадические хирургические действия совершает Израиль. Очевидно турецкое противодействие как режиму Асада, так и прогрессирующей автономизации курдов - дополнительный слой краски на сирийской палитре.

Поддержка Турцией туркоманов, действующих на стороне противников Асада, и возникший в связи с этим российско-турецкий кризис отношений достаточно быстро привели к серьезному инциденту, способному расширить рамки конфликта и перевести его на иной уровень. Участившиеся в прошлом году нарушения воздушных границ блока в различных географических широтах переросли в кризис, когда страна - член НАТО сбила боевой самолет ВВС РФ. Партнерство Россия-НАТО за последние два года уже заметно сместилось в сторону былого блокового противостояния, прочерчивая восточную дугу нестабильности североатлантического альянса по линии Россия-Донбасс-Крым-ДАИШ-Сирия.

ДАИШ - одновременно вызов ценностям модерна, причем не только со стороны конфессиональных и традиционалистских интерпретаций, а, что не всегда очевидно, еще и своеобразный постмодернистский вызов, т.е. успешный симулякр, содержащий собственную игровую и ценностную компоненту. В согласии с канонами спектакля эластичная, нелегитимная, но легальная (в отличие от "Аль-Каиды") реальность Исламского государства может быть интерпретирована и позиционирована как социальный демарш против меланхолии цивилизации, материализация темных глубин подсознания [Костюченко, 2016] или агрессивно-эскапистских грез в стилистике а 1а "Дюна"3. Присущие ДАИШ активизм, акционизм, футуристичность, элементы политического франчайзинга и даже спорадически взлетающие "черные лебеди" вызывают соответствующий резонанс в среде людей, подавленных актуальным статусом глобального сообщества,

3 Как пишет пользователь Twitter с никои Bint Emergent, "The bottom line is that the Islamic State is the classic scifi underdog battling a seemingly all powerful Evil Empire America against impossible odds - and in the very best scifi tradition - they are winning". ("Суть такова - Исламское государство - это классическая жертва несправедливости из области научной фантастики, которая, несмотря ни на что, сражается с кажущейся непобедимой империей зла - Америкой, и в лучших традициях научной фантастики оно побеждает") [Cottee, 2015].

стр. 14
особенно молодежи4. Это контркультурный фетиш, реализованный сегодня в исламо-ориентированной среде, но имеющий, парадоксальным на первый взгляд образом, более значимый и широкий культурный потенциал, причем независимо от настоящей реальности ДАИШ и его будущей судьбы.

Макабрическая версия "путешествия на Восток", перехватив эстафету у христианской миссии и верифицировав свой статус миражами исторического прорыва, мыслится и реализуется симпатизантами и прозелитами как исход из постылого существования, персональный экзистенциальный опыт, конвертация безнадежного социального отчуждения в обнадеживающее культурное, сопряженное с обретением сепаратных карт будущего. Синтез отвращения-тяги к миру гламура с энергиями исторической инициативы ведет к сублимации отверженности в избранность, изгойства в героизм. Дальнейшее продвижение к универсальному джихаду прочитывается как личностный и социальный переворот, т.е. деятельное и сакрально мотивированное изменение индивидуальной судьбы и мира.

В результате соединения постсекулярных претензий на онтологическое первородство с энергетикой постсовременного романтизма количество иностранцев-боевиков в рядах ДАИШ за последний год практически удвоилось и в настоящий момент оценивается примерно в 30 тыс. из 86 стран [Soufan Group, 2015] (в том числе приблизительно 5 тыс. из России)5. В противоположном направлении устремлен людской поток (преимущественно из Сирии), выплеснувший в 2015 г. на земли Старого Света более 1.5 млн. беженцев.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Герасимов В. В. Ценность науки в предвидении. Новые вызовы требуют переосмыслить формы и способы ведения боевых действий // Военно-промышленный курьер. 2013. N 8.

Герасимов В. В. Генеральный штаб и оборона страны. Роль Генерального штаба в организации обороны страны в соответствии с новым Положением о Генеральном штабе, утвержденным Президентом Российской Федерации // Военно-промышленный курьер. 2014. N 4(522).

Кузнецов А. США наметили отставку Асада на март 2017 года - http://www.rbc.ru/politics/06/01/2016/568cf0049a794748ee34e42c (06.01.2016).

Костюченко Е. Кизилхан Илхан: "Эта банка с живым ребенком внутри висела на жаре неделю" (интервью) // Новая газета. 2016. N 1.

Магомедов М., Шведов Г., Малашенко А. Северный Кавказ: старые новые проблемы? - http://www.svoboda.org/content/transcript/27458041 .html (30.12.2015).

Мировойна. Все против всех. Новейшие концепции боевых действий англосаксов // Сост., введ., закл. Е. С. Ларина, В. С. Овчинский. М., 2015.

Навон И. Как принимал решения Давид Бен-Гурион // Принятие стратегических решений как психологическая проблема. (Международный семинар. М., 5.09.2007). М., 2008.

Папа Франциск. "Там, где нет памяти, зло все еще держит рану открытой" - http://ru.radiovaticana.va/news/2015/04/13/обращение_папы_франциск_к_армянскому_народу/1136350 (13.04.2015)

Саудовская Аравия объявила о создании исламской военной коалиции по борьбе с терроризмом - http://www.newsru.com/arch/world/15dec2015/svoyalliance.html (15.12.2015).

Фохт Е. Путин прокомментировал возможность предоставления Асаду убежища в России - http://www.rbc.ru/politics/12/01/2016/5694899a9a79471c28eadfB6 (12.01.2016).

Холзода Н. От России до "Исламского государства" - чем "промывают" мозги мигрантам? - http://rus.ozodi.mobi/a/27129082.html (15.07.2015).

Ban Ki-moon. UN Chief: 34 Groups Now Allied to Islamic State Extremists - http://hosted.ap.org/dynamic/stories/U/UN_UNITED_NATIONS_ISLAMIC_STATE_THREAT?SITE=AP&SECTION=HOME&TEMPLATE=DEFAULT (5.02.2016).

Cottee S. The Challenge of Jihadi Cool // The Atlantic. 2015, Dec. 24 - http://www.theatlantic.com/international/archive/2015/12/isis-jihadi-/421776/.

Soufan Group - http://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/2510144 (9.12.2015).

4 "IS [Islamic State] has a bottomless youth recruitment pool for the next 35 years, and like IS says, the fighting has just begun. You Are Not Prepared" ("...у ИГ бездонный источник для вербовки молодежи на следующие 35 лет, и, как говорит ИГ, битва только началась. Вы Не Готовы") [Cottee, 2015].

5 Число завербованных граждан России в составе ИГИЛ оценивается в 5-7 тыс. человек [Магомедов, Шведов, Малашенко, 2015].

стр. 15

Permanent link to this publication: