КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ. РЕЦЕНЗИИ

М.: Русская панорама, 2001. 372 с.

(c) 2002 М. Ю. РОЩИН

О Шамиле - одном из главных действующих лиц Большой Кавказской войны первой половины XIX в., написано достаточно много. Автор новой книги о нем поставил себе цель "переосмыслить образ Шамиля, показать его в неожиданных ракурсах и ипостасях, освободить это феноменальное явление от непреходящего диктата идеологии, какой бы она ни была, от прокрустовых схем наукообразного характера, от участи застыть в памяти потомков мумифицированным экспонатом отечественной историографии" (с. 10).

Книга В. В. Дегоева написана в жанре исторического повествования на основе обширного круга литературы и источников. Однако автор совершенно игнорирует научную литературу последних лет, посвященную Шамилю, как отечественную, так и зарубежную, и никак это не объясняет. Например, в книге ни разу не упомянута наиболее полная монография о Шамиле израильского исследователя Моше Гаммера, изданная в Англии (1994) и в России (1998) ¹ .

Автор выбирает те источники и литературу, которые больше соответствуют его личным пристрастиям. Так, он отдает предпочтение иностранным авторам XIX в., особенно книге американца Дж. Макки, издавшем свое жизнеописание Шамиля в 1856 г., когда до окончания Большой Кавказской войны оставалось еще три года ² . Нельзя сказать, что зарубежные исследователи и путешественники плохо ориентировались в специфике событий Большой Кавказской войны. В целом они давали достаточно достоверную картину того, что происходило, хотя, разумеется, не владели информацией, обнаруженной исследователями новейшего времени. Широко использованы В. В. Дегоевым и отечественные авторы, но за малым исключением все это - тоже люди, писавшие в XIX в.

К сожалению, такой подход к подбору литературы, на мой взгляд, сказался на характере изложения. Приведу самое начало первой главы ("Время и место"): "Главный герой Кавказской войны родился в 1797 г. в ауле Гимры, в высокогорной части Дагестана, населенной многочисленными племенами, воинственными и разобщенными" (с. 14). Думаю, так мог написать какой- нибудь зарубежный путешественник XIX в., но вряд ли это допустимо для современного историка. Так же как и Шамиль, в аварском ауле Гимры родился его предшественник Кази-мулла; оба они были аварцами, так же как и Гамзатбек, о чем в книге ни разу не говорится, хотя это обстоятельство имело принципиальное значение для формирования имамата. Территорию аварцев как этноса В. В. Дегоев ограничивает Аварским ханством, существовавшим в то время на Хунзахском плато (см., например, с. 57 - 61). Таким образом сел. Гимры по сути оказывается за пределами проживания аварского этноса, что не соответствует современным научным представлениям. Кроме того, автор не дает никакой этнической характеристики жителей аула Гимры, а ведь "многочисленные племена" сегодня хорошо изучены и описаны.

В. В. Дегоев отмечает, что "общество в котором происходило становление главного героя Кавказской войны, имело и духовную основу, значительную часть которой составляли языческие верования" (с. 30). При этом он ссылается на Дж. Макки (с. 30, примеч. 107). Однако сегодня достоверно известно, что ко времени рождения Шамиля Нагорный Дагестан был исламизирован. В противном случае, было бы достаточно сложно объяснить появление там такого сильного мусульманского лидера, как имам Шамиль, и широкую поддержку его местным населением ³ .

Чуть ниже В. В. Дегоев пишет: "Западные авторы указывали на малоуспешные попытки распространения христианства на Северном Кавказе, восходящие к временам крестоносцев.

стр. 186

Следы этой миссионерской деятельности сохранились в виде каменных крестов, воздвигнутых в уединенных местах, металлических крестов, свисавших с деревьев, или крестов, изображенных на одежде и оружии. Однако столь явная христианская символика была объектом идолопоклонства и сочеталась с языческими обрядами" (с. 30). Христианизация Дагестана, и в частности Аварии, происходила задолго до начала Крестовых походов, никак не затронувших Северный Кавказ, усилиями главным образом Албанской монофизитской и Грузинской православной церквей. Известный дагестанский археолог Д. М. Атаев определяет нижнию дату проникновения христианства в Аварию VIII - X вв. ⁴ . На территории Аварии встречаются надписи на аварском языке, сделанные грузинским письмом ⁵ . Впоследствии аварцы были исламизированы, но следы древнего присутствия христианства широко распространены среди них до сих пор. Старинную церковь близ аварского сел. Датуна Шамиль передал общине русских старообрядцев, переселившихся на территорию имамата ⁶ .

Во второй главе ("Рождение идеи") В. В. Дегоев рассматривает возникновение и формирование концепции имамата среди дагестанских горцев. Он правильно указывает, что ее появление было связано с проповедью газавата (священной войны) суфийским шейхом Магометом Ярагским (с. 41-44), осенью 1828 г. провозгласившим Кази-муллу (Гази-Мухаммеда) имамом и благословившим его на ведение священной войны с неверными. Автор верно отмечает, что Кази- муллой "всецело овладела идея преобразования традиционного общества на основах ислама - духовных и законодательных" (с. 73). Главным врагом Кази- мулла провозгласил Россию. По словам автора: "русские были идеальным жупелом: иноверцы, пришедшие с далекого Севера, чтобы огнем и мечом заставить горцев жить по чужим законам" (с. 74). В. В. Дегоев достаточно точно характеризует Кази-муллу как весьма одаренного "смутьяна", который стремился "подорвать существующий порядок во имя нового" (с. 68). В этом утверждении содержится определенная гипербола, хотя, Кази-мулла действительно был для Дагестана религиозно-общественным деятелем нового типа. В первой половине XIX в. Дагестан стал объектом экспансии Российской империи, небольшие монархические образования на его территории и горские вольные общества были раздроблены и легко попадали в вассальную зависимость от России, что требовало создания государства нового типа, каковым и стал имамат. Отмечу, что примерно в то же время и в аналогичной политической обстановке в Алжире возникло государство суфия Абд аль- Кадира, в течение длительного времени успешно противостоявшего французским колонизаторам ⁷ .

После гибели Кази-муллы в конце октября 1832 г. в Гимрах вторым имамом стал Гамзат-бек. Срок его правления составил всего два года. В. В. Дегоев и многие другие авторы рассматривают его как промежуточную фигуру между Кази-муллой и Шамилем (с. 83). В. В. Дегоев отмечает, что "по мнению британских наблюдателей того времени, Гамзат-бек воевал не столько против России, сколько против равнодушных или враждебных к его делу соотечественников" (с. 80). Действительно, Гамзат-бек в определенной степени содействовал укреплению позиций имамата в нагорном Дагестане, а его главным, хотя и весьма двусмысленным (из-за чрезмерной жестокости), достижением стало уничтожение членов правящего дома аварских ханов, приведшее по закону кровной мести и к его собственной гибели.

24 сентября 1834 г. Шамиль был избран новым имамом. Он был духовным учеником шейха Джемалэддина Кадикумухского, убежденным последователем Накшбандийского суфийского братства. По мнению В. В. Дегоева, можно предположить, что Шамиль "разглядел или скорее угадал в мистическом учении суфизма прагматический аспект, открывавший возможность излечить и усовершенствовать общество путем коренного переворота - в сознании, образе жизни, социальных отношениях" (с. 88). Это интересное наблюдение автора подтверждается не только опытом истории имамата Шамиля, но и опытом антиколониальной борьбы в Алжире во главе с Абд аль-Кадиром, а также опытом движения братства сенуситов на территории современной Ливии. Во всех этих случаях суфийские братства стали стержневой основой государственного строительства в условиях нарастающего вызова исламскому миру со стороны европейских держав.

В третьей главе ("Правитель") В. В. Дегоев фрагментарно рисует не лишенную противоречий систему управления в имамате. Думается, он преувеличивает значение репрессивного аппарата, который, разумеется, существовал в имамате, однако, достаточно очевидно, что без широкой народной поддержки Шамиль не смог бы в течение 25 лет вести борьбу с царской армией. Объясняя успешность сопротивления Шамиля российской армии В. В. Дегоев пишет:

стр. 187

"Для горских племен, еще не соединившихся в единое этническое тело, простые идеи священной войны были неизмеримо ближе и понятнее несозревших идеалов "народно-освободительной борьбы". Консолидирующим началом в имамате служила не "антиколониальная идеология", а деспотическая власть Шамиля и "крестовые" походы против нечестивых, обещавшие упокоение души в раю и безбедное существование на земле" (с. 100). На мой взгляд, в этой цитате проскальзывает неприязнь автора к горским племенам с их склонностью к газавату и набегам на соседей-иноверцев, а также его стремление объяснить успехи горцев деспотической властью Шамиля. В этой связи хочу отметить два момента: во-первых, ислам как религия имеет ярко выраженный вселенский характер, и проповедь чистого ислама, проводившаяся Шамилем, была обращена ко всем горцам и направлена на то, чтобы интегрировать их в единую мусульманскую умму (нацию); во-вторых, определенная степень этнической однородности в имамате все же была, поскольку большинство населения в нем составляли аварцы и чеченцы.

В. В. Дегоев справедливо отмечает, что в первые годы своего правления Шамиль старался избегать столкновений с российскими войсками (с. 115). К сожалению, автор не дает анализа причин такой политики имама, а чуть ниже неожиданно пишет: "Однако продолжение этой "идиллии" было бы противоестественно. Россия пришла в нагорный Дагестан не для того, чтобы превратить его в маленькое "басурманское царство" во главе с каким-нибудь безродным самозванцем" (с. 116), - имея в виду Шамиля. Написано так эмоционально, что создается впечатление будто для автора Шамиль все еще остается действующим лицом продолжающейся кавказской драмы.

Характеризуя особенности ведения войны Шамилем, В. В. Дегоев пишет: "Шамиль... постоянно озадачивал русских генералов своей "варварской" тактикой. Чем аккуратнее придерживались они того, чему их учили, тем чаще терпели поражения. Чем "правильнее" действовали, тем больше ошибались. Шамиль навязывал им другую, "неклассическую" войну, приноровиться к которой было крайне трудно. В ней, казалось, отсутствовала логика: очевидные победы русской стороны оказывались столь же обманчивыми, как и сокрушительные поражения противника. Когда в Тифлисе и Петербурге возникала уверенность в скором окончании войны, она, на самом деле, только затихала на время, чтобы разгореться с новой силой" (с. 135). Такая специфика военной тактики Шамиля хорошо объясняет причины, благодаря которым имам смог длительное время успешно воевать с российской армией, многократно превосходившей по численности его собственные вооруженные силы.

Безусловно В. В. Дегоев прав, отмечая в конце третьей главы, что Шамиль "создал принципиально новую для горцев систему отношений - Государство" (с. 148).

Четвертая глава ("Жрец") рассматривает религиозную деятельность Шамиля. Ее название представляется мне неудачным, так как не соответствует мусульманским взглядам на роль и место религиозной элиты в обществе.

Автор правильно замечает, что "исследователь прошлого никогда не поймет людей древних культур, если он не в состоянии разделить их "предрассудки", увидеть в них важнейшие исторические факты. В какой-то степени нужно превратиться в человека изучаемой эпохи, вникнуть (не столько чувством, сколько разумом) в мотивы его "иррационального" поведения, в его "ложное сознание" искренне, глубоко, без насмешливо-снисходительного взгляда с высоты своего цивилизованного времени" (с. 177). К сожалению, сам В. В. Дегоев не выдерживает строгости подобного подхода, потому допускает ошибки. Так, в начале главы он правильно отмечает, что "Шамиль был прежде всего глубоко верующим человеком. Для него религия сначала стала совестью и образом жизни, а уже потом идеологией" (с. 164). Отсюда следует, что мусульманские нормы и ценности всегда были для имама приоритетными, и он старался их тщательно соблюдать всю жизнь. Как представляется, некорректно говорить, что в имамате "в массовом сознании формировалась религия власти: Шамиль был не просто представителем Бога, он сам становился Богом, непоколебимым воплощением всесилия, святости и какой-то магии, которые вызывали языческий страх, благоговение, поклонение" (с. 176). Совершенно очевидно, что такой подход является кощунственным для ислама - религии строгого единобожия, и не мог культивироваться в имамате в какой бы ни было форме. Разумеется, не мог Шамиль искренне верить, "что созидает на земле райскую обитель для людей в соответствии с заветами пророка Мухаммеда"(с. 180). Вместе с тем В. В. Дегоев верно отмечает, что "имам осуждал "низменный материализм", который оказывал разлагающее влияние на мусульманскую религию" (с. 186).

стр. 188

Пятая глава ("Стратег"), рассматривающая военную деятельность Шамиля, в целом представляется мне удачной. Автор хорошо раскрывает особенности "неклассической" тактики имама, обеспечившей ему определенные успехи при очевидном неравенстве сил. Однако ввиду того, что территория имамата представляла собой анклав, со всех сторон окруженный Российской империей, серьезных перспектив сопротивление имама не имело, что и подтвердила стратегия российских наместников Кавказа М. С. Воронцова и А. И. Барятинского, заключавшаяся в выдавливании сил имама глубоко в горы и постепенном сужении территории имамата. В конце концов летом 1859 г. в горном ауле Гуниб силы Шамиля были окружены.

В шестой главе ("Крах") В. В. Дегоев анализирует причины, приведшие имамат к поражению в войне с Российской империей. В целом они раскрыты объективно, хотя подчас автор, явно не сочувствующий главному герою своего повествования, излишне эмоционален. Он верно отмечает успешность политики А. И. Барятинского, российского наместника Кавказа с июля 1856 г., который активно содействовал восстановлению адата (обычного права) в Нагорном Дагестане и Чечне, столь решительно искоренявшегося Шамилем. Наряду с военными успехами, это привело в итоге к массовому отказу горцев от поддержки имама и блокированию остатков его сил в Гунибе.

Шамиль почти до последнего момента не верил в возможность сдачи царским представителям на почетных условиях. Как отмечает В. В. Дегоев, "А. И. Барятинский симпатизировал Шамилю, но это чувство он испытывал и проявлял тем свободнее, что знал: его полностью разделяет Александр II. Император распорядился доставить имама в Петербург со всеми подобающими высокому гостю почестями, ничем не намекая на его фактическое положение капитулировавшего пленника" (с. 267). Представляется, что великодушие Александра II по отношению к поверженному противнику во многом способствовало примирению дагестанцев с поражением и их успешной в дальнейшем интеграции в российское общество.

Последняя седьмая глава ("Мирянин") посвящена хорошо освещенному многочисленными русскими источниками периоду жизни Шамиля в Калуге, которые автор в полной мере и умело использовал. На мой взгляд, это наиболее удачная и объективно написанная часть книги.

В заключении В. В. Дегоев пишет: "Похоже, была некая закономерность и справедливость в том, что судьба отпустила (Шамилю. - М. Р.) такой большой срок: он лучше других знал, как им распорядиться" (с. 320). Против этого трудно что-либо возразить. К сожалению, автор часто необъективен и излишне придирчив к своему герою, обвиняя его в жестокости, авторитаризме и чрезмерном упоении властью. По прочтении книги создается впечатление, что для В. В. Дегоева Шамиль - по-прежнему живой персонаж. Думаю, в определенной степени так оно и есть: Шамиль жив в памяти потомков, и мы, вероятно, еще не готовы взглянуть на этого героя прошлого объективно и непредвзято.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. М., 1998.

² Mackie J. M. Life of Shamil & Narrative of the Circassian War of Independence against Russia. Boston, 1856.

³ См. об этом: Шихсаидов А. Р. Ислам в средневековом Дагестане. Махачкала, 1969.

⁴ Атаев Д. М. Христианские древности Аварии // Ученые записки Ин-та истории, языка и литературы. Т. IV. Махачкала, 1958. С. 170.

⁵ См., например: Гудава Т. Е. Две надписи (грузинская и грузино-аварская) из Дагестана // Материалы по истории Грузии и Кавказа. Вып. 30. Тбилиси, 1954. С. 185 - 196.

⁶ Тахнаева П. Удивительная судьба Датунской церкви. Храм, который вновь ожил при Шамиле во время Кавказской войны // НГ-Религии. N 19(90), 10 октября 2001.

⁷ Ланда Р. Г. Борьба алжирского народа против европейской колонизации (1830 - 1918). М., 1976. С. 67 - 69.

Permanent link to this publication: