В печати промелькнула цифра, которая почему-то не задела за живое общественность, не заставила бить тревогу. За последние три года Российские Вооруженные Силы добровольно покинули 60 тысяч (по другим данным - до 80 тысяч) офицеров в возрасте до 30 лет. И речь идет не о плановом сокращении военных кадров. По существу мы лишились нескольких отборных офицерских дивизий. Пусть это относится не к боевым потерям. Моральная гибель соединений не менее страшна и опасна для государства.

Драгоценный Ваня-взводный

Верно подметил публицист К. Раш: "Среди подвижнического офицерского корпуса самая жертвенная судьба - у лейтенанта, он живет одну атаку". Недавно я смотрел, как маршировали по Красной площади свежеиспеченные командиры взводов. Не на войну уходили, слава Богу. Но немалые потери ожидаются - и не в горячих точках, а на безоблачном старте службы.

Военные округа криком кричат о некомплекте младших офицеров, о неподготовленности личного состава к решению боевых задач. Однако мало желающих ехать в холодные и голодные гарнизоны. Взводных ждут не дождутся в войсках, а солидная часть их оседает на теплых местечках, которые приберегли для них влиятельные родичи.

- Никогда так не процветал махровый протекционизм, как в нынешние времена! - в сердцах обронил в беседе со мной начальник Московского общевойскового командного училища генерал-майор А. Лобанов.

Впрочем, в столице и без связей есть немало возможностей хорошо устроиться. Пользуясь захирением Вооруженных Сил, другие, более благополучные государственные силовые структуры наперебой зазывают к себе армейских офицеров. А те и сами рады переманиваться. Кто же откажется от гарантии исправно получать зарплату и заниматься конкретным делом, а предпочтет голодный паек и борьбу за выживание?

Вот одна из горестных примет гарнизонного бытия. Приехал лейтенант А. Травкин в Москву на традиционную встречу однокашников и чуть не прослезился при виде хорошо экипированных солдат батальона обеспечения учебного процесса. А у Травкина с вещевым довольствием туго, как в бедной крестьянской семье прошлого века. Не у каждого подчиненного есть зимний бушлат. Носят поочередно либо делят на двоих: одному солдату достается верхняя часть без подкладки, другому - отстегивающаяся фуфайка. А служит-то Травкин не в каком-нибудь медвежьем углу - в Волгограде.

Другой лейтенант (за три года после окончания МВОКУ выросший до начальника штаба батальона) тоже живописал не слишком радостную картину: техника изношенная, офицеров - в обрез. Начальник штаба вынужден работать и за взводных, и за сержантов. Режут по сердцу слова перспективного потомственного офицера: "Все однокашники из моего курсантского взвода ушли из армии. И я уйду. Когда мой отец служил - зарплату день в день давали. Пусть в Забайкалье, но имел квартиру. А мне и квартира "не светит", и семью нечем кормить".

Давно мы отвратили людей от основных трудовых профессий. Теперь вот и многострадальный Ваня-взводный стал на вес золота. В дивизиях и бригадах больше половины первичных офицерских должностей не заполнены. А значит, лет через десять некому будет командовать полками...

В некоторых уголках России смертность втрое превышает рождаемость. Как это напоминает ситуацию в Вооруженных Силах! В Сухопутных войсках, например, убыль офицеров более чем в 3 раза превышает количество выпускников военных вузов. Армия медленно, но верно умирает?

Один - к ракете. А сколько на паркете?

Раньше у нас насчитывалось несколько сотен офицерских специальностей. Теперь, похоже, на профессию смотрят так: выгодная или невыгодная - иначе не понять бешеной популярности гуманитарно-социальных и экономических наук. Предел мечтаний - учеба в банковском взводе (есть, оказывается, и такой) Ярославского финансового училища, на юрфаке Военного университета и в прочих им подобных вузах "доходного" профиля.

Генерал-майор А. Сидоренко, начальник управления военного образования ГУК и ВО МО РФ, популярно объяснил мне, отчего в почете нынче юристы, а не инженеры. Оказывается, лейтенантская получка выпускника прокурорско-следственного факультета равна заработку армейского полковника.

В основном же ребята не полагаются на то, что ратная служба прокормит. Выбирают ремесло, с каким не пропадешь "на гражданке" и какое не требует переквалификации. Хотя, говорят, из любого военного специалиста (с его привычкой к порядку и организаторской жилкой) получается прекрасный предприниматель.

Каковы веки, таковы человеки. Если рассчитывать на одних бессребреников, вряд ли сохранишь золотой фонд Вооруженных Сил - боевых офицеров.

- Помните рекламный ролик: тоскующий российский император возле опустевшего пруда? "Чтобы лебеди возвращались, их надо кормить". Совет универсальный, - подвел разговор к кадровой политике заместитель генерала Сидоренко полковник К. Акбаров. - Курсант живет на всем готовом, а сверх того у него стипендия свыше пятисот рублей. Всего на сотню больше зарплата у лейтенанта. Как последнему прикажете существовать, не говоря уж о том, чтобы семью содержать? Я считаю, мы в состоянии поднять оклады первичных офицерских должностей, пусть даже за счет снижения курсантской стипендии. Выпускник чуть позже все равно получит свои деньги.

В мире не было более-менее крупных армий, которые бы не сталкивались с трудностями удержания в своих рядах ценных профессионалов. В середине 80-х вооруженные силы США испытывали острую нехватку младшего и среднего командного состава, особенно пилотов, механиков и т. д. Бывший директор разведуправления министерства обороны Д. Грэхэм прямо указывал: "Низкая по сравнению с заработной платой в гражданских отраслях оплата военнослужащих привела к оттоку высококвалифицированных кадров из военного сектора в гражданский... Вербовочные органы в погоне за количеством принимают неудачников и неспособных к обучению". Тогда американцы быстро приняли меры к восстановлению высокого уровня оплаты боевого персонала, ввели более строгие правила набора в армию, провели ее чистку от лиц с недостаточной подготовкой.

Наш армейский фольклор отразил извечное противоречие между двумя типажами. Имею в виду песенку, где фигурируют полковой разведчик и штабной писаришка. Разницу между чиновным и ратным сословиями образно обрисовал еще летописец в "Слове о полку Игореве". О писчем дьяке: "В чернилах крещен, в гербовой бумаге повит, концом пера вскормлен". О солдатах: "Под трубами повиты, под шеломом взлелеяны, концом копия воскормлены".

В середине прошлого века А.И. Герцен и Н.П. Огарев, бичуя бюрократию, с возмущением констатировали "У нас наряду с марширующей армией есть другая - пишущая. Эта вторая армия так же многочисленна, как и первая; на нее так же тратится значительная часть доходов, и она так же отвлекает от дельных занятий цвет молодежи свободных сословий".

Не могли предвидеть былые вольнодумцы, что доживет Россия до таких скверных времен, когда взамен войска под ружьем появятся целые легионы канцеляристов в погонах.

Писатель-фронтовик Виктор Астафьев в повести "Так хочется жить" описывает непридуманную ситуацию. Одна из штурмовых авиационных дивизий в воздушных боях потеряла почти весь парк своих Илов. И все же соединение продолжало функционировать. Остался один-единственный самолет, "на который молились, за который держались, за костями которого скрывались: штаб дивизии, политотдел, хозяйственные и технические службы, секретные, финансовые отделы, смершевцы, трибуналыцики, медики и сигнальщики..." К концу войны, замечает автор, соотношение летающего и обслуживающих станет один к пятнадцати, а где-то и один к двадцати пяти, "потому как самолет сделается мощнее, боевитей, грозней, следовательно, и военных тунеядцев и дармоедов на него навешается несметное количество".

Каковы нынешние пропорции - я не в курсе. Известно лишь, что, например, командование РВСН чуть ли не наполовину сократило управленческие структуры. Однако кадровое излишество присуще не только высоким штабам. В больших и малых гарнизонах бросается в глаза обилие военнослужащих-женщин. Щеголяют они в пятнистой форме - хоть сейчас в разведку. По обязанностям же многие - обыкновенные секретарши. Иногда не знают, чем их занять. Приехав в Кантемировскую танковую дивизию в какой-то будний день, я увидел на КПП помимо дежурной смены дополнительное ответственное лицо. В комнате для посетителей отведено "присутственное место" за конторкой. Находившаяся "при исполнении" девушка в камуфляже, оторвавшись от чтения журнала, пояснила свою задачу: фиксировать граждан, навещающих солдат.

Подобных примеров достаточно. Там и сям контрактники занимают посты, требующие изрядной компетенции, а выполняют самую простую работу. Ясно, кто виноват в первую голову. Легко быть благодетелем за государственный счет. Есть вакантное место - отчего же не заполнить его, не порадеть родному человечку? Лишний рот - он заметен, когда кормушка собственная. Вот если б начальник гарнизона сам устанавливал кадровый состав в пределах отпущенной ему сметы расходов, небось тысячу раз просчитал бы: кто ему действительно необходим, а без кого боеготовность не пострадает.

Уроки проигранных войн

"Наш век есть время самого грубого материализма, откровенного преклонения перед золотым тельцом. Положение в широких общественных кругах дают почти исключительно деньги, причем никто не интересуется способом их приобретения... При таком мировоззрении военная служба с ее скудным материальным вознаграждением, с ее странными для современных дельцов идеалами патриотизма и самоотвержения представляется каким-то дон-кихотством... Что же удивительного, что при такой обстановке офицеры (к тому же в большинстве не чувствующие ни малейшего призвания к военному делу) стремятся уйти из строя. Те из них, кому не удалось попасть в одну из военных академий, уходят в воспитатели, в интенданты, в акциз, в полицию, в пограничную стражу, в жандармы, на разные административные должности - туда, где лучше платят или где легче дышится. В результате, если бы России пришлось мобилизовать все ее вооруженные силы, то она сразу натолкнулась бы на огромный некомплект офицеров, то есть оказалась бы к войне неготовой".

Не правда ли, актуальный вывод? А написано в 1904 году человеком, который вскоре был награжден золотым оружием - за командование полком в Маньчжурии. Удрученный нашим поражением, он обращал внимание на нерешенность офицерского вопроса. В книге "Из печального опыта русско-японской войны" генерал Е. Мартынов предлагал (цитирую дословно): "1. Закрыть теперешние юнкерские училища, через которые в армию проникают неудачники всех мастей. Взамен создать военные училища с трехгодичным курсом, в которые принимать всех имеющих диплом какого- либо среднего или высшего учебного заведения. 2. Дать военным приличное содержание, дабы сделать карьеру обыкновенного строевого офицера не менее выгодной, чем карьера врача, юриста и т. п... 6. Урегулировать скорость производства строевых и нестроевых офицеров таким образом, чтобы первые всегда имели преимущество. 7. Необходимо установить строгое соответствие между чином и должностью. В настоящее время все нестроевые должности занимаются лицами в несообразно высоких чинах... В прямое нарушение закона начальники отделений разных главных управлений военного министерства производятся в генералы... 10. Снять военный мундир с полиции и жандармов, которые по роду своей службы ничего общего с армией не имеют. Переименовать в гражданские чины тех офицеров и генералов, которые занимают должности в других ведомствах, например в министерстве внутренних дел... Затем следует уничтожить разные ненужные учреждения вроде фельдъегерского корпуса, всевозможных комитетов и комиссий, упразднить многочисленных генералов, состоящих в распоряжении высших военных сановников... После изменений в составе офицеров все дело подготовки войск в мирное время и управления ими на войне примет совсем другой характер".

Полувеком раньше на трагические события 1855 года не замедлил откликнуться герценовский сборник "Голоса из России". Авторы писали, что Крымская война на многое нам открыла глаза и потрясла многие из наших закоснелых предрассудков. Далее шли рекомендации: "Постановить основным законом империи, не терпящим ни малейшего изъятия, что поступающий в службу ни под каким видом и предлогом не может быть употреблен ни в какую службу, исключая собственно военную, в самом строгом значении этого слова, т. е. такую службу, которая прямо и непосредственно относится к военному ремеслу, а не числится военной по одному мундиру и произвольно данному званию. Все невоенные должности и службы, наполняемые ныне совершенно неправильно людьми, сданными в рекруты... в полках, заведениях всякого рода, штабах, ведомствах, мастерских и вообще где бы то ни было и каковы бы ни были должности, если только они невоенные в самом бесспорном смысле слова - замещать вольнонаемными, служащими по желанию и за условленную плату. Подобная мера по необходимости заставит серьезно подумать об упразднении тысячи должностей, которые существуют теперь только потому, что, по-видимому, дешево обходятся правительству, или, правильнее, ведомствам".

Нужны ли нам "невольные офицеры"?

Этот термин принадлежит "генералу-мыслителю" (как его величал Ф.М. Достоевский) Ростиславу Андреевичу Фадееву, в прошлом веке геройски воевавшему в Крыму и на Кавказе. Ратуя за качественное улучшение русской силы, он выступал против личной военной повинности дворянства. Убеждал: принужденную офицерскую службу нужно заменить на самопочинную, добровольную. "Значение офицера состоит именно в том, что он свободно идет на опасность, а потому имеет нравственное право насильно вести за собой других; кроме того, обязанности офицера, даже в мирное время, требуют, чтобы он предавался им с охотою".

Когда-то в ходу была пословица "Дворянская служба - красная нужда". Ведь дворянство служило поголовно до времени правления Петра III, при котором выпросило себе "вольность". В старинных мемуарах нередко встретишь фразу "Служил неволею в военной службе". Дворян, не явившихся на службу, откупающихся, уничижительно называли "нетями". Об отказнике XVIII века я прочел в повести Мельникова-Печерского "Старые годы" следующие строки:

"Всю жизнь пробыл в нетях, пятидесяти лет недорослем писался... при Петре Великом не раз был за то батогами бит нещадно". К слову сказать, презрительной кличкой "малолетка" до старости клеймили казаков, годных лишь на домосидную службу. Не верите? Сверьтесь у В.И. Даля.

Конец XX века породил целое племя недорослей, малолеток, невольных офицеров. Отличие их от древних "тезок" лишь в том, что их не унижают - ни физически, ни морально. Как ни странно, поносят тех, кто в строю. Умение же любыми путями отвертеться от армии почитается чуть ли не доблестью. Вопреки логике очень часто на офицеров учатся те юноши, которые панически боятся солдатчины. Легко представить, какие из них получаются воспитатели подчиненных. Недаром есть все основания говорить о "депопуляции офицерской породы", о чем свидетельствует и оторванность командиров от солдат.

Что ж нам, спокойно взирать на подобную нелепость? Не пора ли сделать непреложным правилом: принимать в высшее военно-учебное заведение только тех парней, кто успешно прошел школу службы по призыву. Она выявляет профпригодность надежнее всяких тестов. Выдержавший этот экзамен яснее понимает: создан ли он для ратного поприща? И делает осознанный выбор. К тому же не выйдет мастера из ученика, не обтесавшегося в подмастерьях. Ведь мы хотим соединить в офицере качества командира и специалиста.

Встарь говорили: от лямки выслужился, с нижнего чина. Таких всегда уважали. Высшей похвалой им звучало: "На благородных не похожи". И насколько же неприятно замечать у некоторых современных офицеров барские замашки, отчужденность от личного состава. "Белая кость" да и только! Не потому ли и "дедовщину" никак не одолеем, что возложено это на барчуков, не побывавших в шкуре рядового бойца? Человек, презревший солдатский опыт, никогда не станет настоящим отцом-командиром, батяней. Чуравшимся черновой работы "фон-баронам" великий Суворов выговаривал:

"Вы не спартанцы, а сибариты". О себе же по праву говорил с гордостью: "В продолжении полувека я солдат!" И еще повторял: "Мне солдат дороже себя".

Надо сделать так, чтобы никаким окольным путем, минуя службу по призыву, невозможно было получить офицерское звание. Это преобразит систему комплектования. Пугающая повинность превратится в желанное право, в бремя, которое легко. Молодежь, мечтающая об офицерской карьере, потянется на призывные пункты. Тогда мы быстрее перейдем к действительно профессиональной армии, гармонично сочетающей качество и количество. "Дело не в том, чтобы заставлять порядочных молодых людей служить офицерами, а в том, чтобы дать им нетрудный доступ к этому званию и предварительную привычку к военной службе, - считал генерал Р. Фадеев. - При условиях, когда русское офицерство станет вновь дворянским по духу, охотники польются в него как и прежде".

В боевой строй - по госзаказу

Казалось бы, всем ясно: асы технологической войны нам нужнее, чем армейские администраторы. На деле же в "институт благородных ребят" не пробиться, а в школе командно-инженерных служак - недобор. Не выходят из головы и парни, случайно очутившиеся в лейтенантских погонах, и мужики, снявшие погоны по доброй воле. Целые дивизии растаяли как дым! Кузница кадров работает вхолостую. Где же выход? Полковник К. Акбаров ознакомил меня с проектом, родившимся в управлении военного образования.

- Мы предлагаем продуктивный механизм решения проблемы - государственный заказ на подготовку кадров для МО РФ. В основе - скрупулезные расчеты: по какой специальности и сколько требуется выпускников, уровень квалификации, стоимость и место учебы. При формировании такой программы на самом высоком уровне (в Правительстве или Совете безопасности) неизбежно встанет вопрос: на чем можно сэкономить? Скажем, учебный год одного студента обходится казне в 7 - 8 тысяч рублей, а самого "дешевого" курсанта - в три раза дороже. Спрашивается: зачем готовить в минобороновских вузах многочисленный отряд финансистов, юристов, психологов, историков, переводчиков, журналистов, когда тех же специалистов за треть цены выдадут гражданские образовательные учреждения? Госзаказ все поставит на свои места: отпадет надобность в элитарных училищах типа Ярославского финансового, ибо предпочтение будет отдано аналогичным институтам.

Безусловно, подготовка командных кадров по-прежнему должна осуществляться исключительно в военно-учебных заведениях. Такой принцип строго выдерживается во всем мире. Вместе с тем на Западе, к примеру в США, именно невоенные колледжи почти полностью удовлетворяют потребности войск в инженерно-техническом и прочем персонале. Кроме командного - это прерогатива академий национальной обороны. А что нам мешает максимально задействовать в армейских интересах гражданские вузы, оставив себе лишь самое необходимое - "кузницу командиров"? Серьезное препятствие - отсутствие правового поля. Сказываются инертность и косность мышления, нежелание что-либо менять в устоявшейся практике.

У скептиков, пожалуй, один существенный довод: где гарантия, что вчерашние студенты захотят надеть лейтенантские погоны? По-моему, сомнения безосновательны. Не перевелись еще среди молодых людей те, кто по природе своей тяготеет к ратному делу. Главное же заключается в другом. Нынче 60 процентов желающих иметь высшее образование вынуждены платить за это из собственного кармана. А в наши ряды будет вербовать уже сама возможность получить диплом бесплатно. Тем самым нам удастся значительно расширить социальную базу поступающих. Вспомним, что традиционно лучшие представители народа выбились в люди благодаря боевым университетам. Систему добровольного набора мы усовершенствуем по библейскому принципу "много званых, мало избранных". Откажемся от погони за количеством, а перейдем к выпуску штучных, адресных, заявленных профессионалов. Допустим, требуется Дальневосточному военному округу столько-то автомобилистов - в местном же институте и станем их учить. Отряд вольноопределяющихся станет расти.

Предполагаемый порядок обучения: первые три года - в студенческих аудиториях, последние два курса - на военно-специальном факультета. Ну а если кандидат в офицеры вдруг раздумает постигать боевую науку либо откажется служить минимум пять лет? Тогда согласно договору он обязан вернуть затраченные на него средства - эта сумма пойдет на очередного добровольца. В любом случае Вооруженные Силы получат нужное число специалистов.

- Предлагаемая система подготовки кадров нацелена на всестороннюю оптимизацию, уменьшение расходов на образование, - подытоживает свой монолог мой собеседник. С ним нельзя не согласиться. Проект поистине сулит хорошую перспективу. Дело - за внедрением.

(Окончание следует)

Permanent link to this publication: