15 мая 2002 г. Институтом стран Азии и Африки при МГУ и Институтом востоковедения РАН была проведена совместная конференция (Третьи Павловские чтения) "Зарубежный Восток: вопросы экономической истории в политэкономической классике" (организаторы - М.С. Мейер и A.M. Петров). Конференция была подготовлена в рамках исследовательского проекта РГНФ 00-01-00432а - "Восток: общественная трансформация в параметрах экономической истории".

Открывая заседание, директор ИСАА М.С. Мейер сказал, что увлеченность многих исследователей современной экономической проблематикой в отрыве от знаний о Востоке, накопленных в политической экономии, с каждым годом ощущается все сильнее, и проводимая конференция, а также планируемый к изданию сборник статей по ее результатам, должны заполнить эту лакуну.

Сама тема создавала широкое поле для рассуждений, ведь понятие "политэкономическая классика" включает в себя не только британскую классическую школу, но также сочинения меркантилистов и физиократов и так называемую "вульгарную" политэкономию, и труды М. Вебера и Дж.-М. Кейнса.

Какого рода сведения по экономической истории Востока может почерпнуть в этой литературе современный исследователь? Восточная проблематика, затрагиваемая в сочинениях политэкономов XVII - начала XX столетий - что это? Дань моде, игра ума, демонстрация начитанности авторов (на самом деле скрывающая поверхностность знания восточной экономической фактуры), или, напротив, плод серьезных размышлений выдающихся европейских ученых, базировавшихся на достоверной информации? Какие их идеи сохраняют актуальность для исследователя, изучающего историко-экономическую проблематику? Ответы на эти вопросы попытались дать участники конференции.

A.M. Петров (ИВ РАН) в докладе "Зарубежный Восток: вопросы экономической истории в политэкономической классике (введение в тему)", задав общий тон выступлений, отметил, что у молодых исследователей вкус к чтению политэкономической литературы отбивают уже на студенческой скамье, навязывая лишь общие схемы рассуждений авторов и создавая ощущение того, что книги эти невероятно скучны и безнадежно устарели. На самом деле сочинения по политической экономии, как правило, писались ясным, доходчивым языком, поскольку зачастую они были ориентированы на читателя-практика: негоцианта, колониального чиновника.

Что же касается существующего в отечественном востоковедении скептического отношения к степени информированности европейских политэкономов о Востоке (временами звучит вопрос: "А откуда они это знали?"), то оно неправомерно. Многие из этих ученых профессионально занимались Востоком и были осведомлены о нем гораздо лучше некоторых своих современников-ориенталистов. Например, Томас Мэн (1571-1641), глава меркантилистской школы, был одним из основателей британской Ост-Индской компании и входил в состав членов ее правления. Ему удалось создать статистическую картину европейско- азиатской торговли конца XVI - начала XVII столетия. Джон Маккуллох (1789-1864) занимался прикладной экономикой и создал "Коммерческий словарь" (1832, затем неоднократно переиздавался) - практическое пособие для коммерсантов с обобщенными сведениями о торговле, товарной

стр. 145

структуре экспорта и импорта восточных стран. Он зафиксировал данные не только по английской или европейской торговле с Востоком, но и по межазиатской торговле.

Изучение проблемы народонаселения - лишь небольшая часть творчества Т.-Р. Мальтуса. (Далее докладчик тезисно изложил доклад Т.И. Кальяновой, присланный на конференцию - "Мальтус и Ост-Индский колледж"). С 1805 по 1834 г. Мальтус был профессором политэкономии и истории в Ост-Индском колледже в Хайлейбери. Мог ли он читать лекции слушателям, уезжавшим после окончания обучения в Индию, о том, чего на самом деле не существовало? (Об этом писали, когда речь заходила о воззрениях Мальтуса на восточный деспотизм и проблему частной собственности на Востоке). Вопрос, конечно же, риторический. Мальтус разработал программу подготовки чиновников, включавшую даже изучение культуры общения на Востоке. 29 лет его деятельности в колледже свидетельствуют о том, что идеи Мальтуса были апробированы на практике. После смерти Мальтуса его место на кафедре занял Ричард Джонс и преподавал с 1835 по 1855 г. Опираясь на сведения Р. Джонса и Ф. Бернье, К. Маркс создал концепцию азиатского способа производства. У Джонса есть неизданная еще в России работа о налоговой системе в Британской Индии.

Джеймс Милль создал "Историю Британской Индии" (1817) и с 1819 по 1836 г. служил в правлении Ост-Индской компании. Вместе со своим сыном, Джоном Стюартом Миллем, он работал в отделе, изучавшем поступавшую с мест корреспонденцию. Дж.-М. Кейнс в 1906-1908 гг. работал в India Office. В 1913-1914 гг. он был членом правительственной комиссии по финансам и денежному обращению Индии, и по заданию правительства составил предложения об основании центрального банка Индии.

Подозревать всех этих выдающихся британских ученых в неосведомленности или желании не изучать реальность, а подчинять ее искусственно созданным схемам, по меньшей мере несерьезно.

Если говорить о французской школе физиократов, то при написании работы "Китайский деспотизм" (до сих пор на русский язык переведена только VIII глава, не дающая ясного представления о подлиннике) Ф. Кенэ тщательно изучал сочинения о Китае участников европейских духовных миссий и другие материалы.

Немецкая школа политической экономии (Ф. Лист, В. Зомбарт, М. Вебер) опиралась на мощнейшую традицию философской мысли, поэтому здесь для нас важна информация на уровне обобщений.

Докладчик продемонстрировал также, как смена ракурса рассмотрения даже широко известных работ, где "восточные мотивы" приглушены и фактический материал о Востоке скуден, может дать самый неожиданный результат. Например, у А. Смита в "Исследовании о природе и причинах богатства народов", на первый взгляд, отсутствует критика восточного деспотизма. Однако, зная контекст высказывания Смита о физиократах - "французских авторах, отличающихся большой ученостью и остроумием" (они идеализировали "просвещенный деспотизм" Китая), мы сможем понять смитовскую критику восточного деспотизма через его доказательства несостоятельности физиократической теории. "Теория нравственных чувств" шотландского мыслителя раскрывает мотивацию поведения человека в европейском обществе, принципиально отличную от логики поведения в рамках восточных деспотических структур.

Да и сам взгляд политэкономов на реалии бытия восточных обществ дает интересный материал для дальнейших размышлений об их природе. Например, Дж.-С. Милль, отметив, что в Китае середины XIX в. была весьма высока норма ссудного процента (12%; на практике она колебалась между 18 и 36%), приходил к умозаключению: этот факт "...означает гораздо меньшую [по сравнению с Европой - С.С. ] степень эффективного стремления к накоплению - другими словами то, что китайцы ценят будущее по сравнению с настоящим гораздо меньше, чем большинство европейских народов"*.

Рассмотрение проблематики конференции было продолжено на конкретных примерах. М.С. Мейер в докладе "Сведения о европейско-азиатской торговле в трактате Т. Мэна "Рассуждение об английской торговле с Ост-Индией"" показал, какую статистику содержит эта работа (1621). В частности Т. Мэн приводит данные о средствах, ежегодно затрачивавшихся европейскими торговцами на закупку в Алеппо поступавших туда из Индии пряностей, индиго и персидского шелка-сырца. Сумма эта составляла около 1465 тыс. фунтов стерлингов. В слу-

* Милль Дж.С. Основы политической экономии. М., 1980. Т. 1. С. 298-299.

стр. 146

чае, если бы эти товары напрямую вывозились из Индии, траты европейцев предположительно составили бы около 511 тыс. фунтов стерлингов. Из этого следовала апология Ост- Индской компании: благодаря ее деятельности "сообщество христианских народов" лишит своего врага, Османскую империю, значительных прибылей.

Далее статистика предстает еще интересней. Огромное количество денег уходило у европейцев и на товары, поступавшие из Леванта. Франция ежегодно тратила на торговлю из Марселя с Алеппо и Александрией сумму (в испанских серебряных реалах и долларах - т.е. пиастрах), эквивалентную по меньшей мере 500 тыс. фунтов стерлингов, Венеция - около 100 тыс., из Мессины уходило около 25 тыс., Голландия затрачивала около 50 тыс. Практически ни одна страна не вывозила на Восток товары, поэтому европейцы были вынуждены рассчитываться серебром и золотом. Особый случай - Венеция. Она представляет собой некий образец для Англии, поскольку частично компенсирует свои закупки на Востоке за счет развитой структуры торговых связей со всей Европой поставками европейских товаров.

Золотом и серебром, полученным от европейцев. Османская империя расплачивалась с Персией за шелк-сырец (ежегодно тратилась сумма, эквивалентная приблизительно 500 тыс. фунтов стерлингов) и с Индией - за пряности, табак, сахар, рис и другие товары (около 600 тыс.). Соответственно, следовал призыв перехватить эту богатейшую торговлю и напрямую доставлять товары в Европу по морю.

Т. Мэн приводил данные о том, что если ранее при закупке пряностей и индиго у Османской империи, англичане ежегодно затрачивали 183.5 тыс. фунтов стерлингов, то благодаря деятельности Ост-Индской компании на закупку того же количества товаров напрямую в Индии уходило около 108 тыс. В развитии торговли английскими товарами Мэн видел путь к сокращению дефицита в торговле с Востоком.

Количественные данные, содержащиеся в трактате Мэна, могут использоваться при разработке проблем развития товарно-денежных отношений в Османской империи и изучении проблемы революции цен.

Мало известная отечественным востоковедам статистическая информация была представлена и в докладе Г. К. Широкова (ИВ РАН) "Кейнс и Индия". Исходным пунктом для размышлений послужила ранняя, редко используемая исследователями, работа Кейнса "Денежное обращение и финансы Индии" (1913). Для того чтобы объяснить смысл предложений английского ученого-экономиста, докладчик рассказал о том, что представляла собой денежная система Индии в начале XX в. Тогда в Индии действовал стерлингово- девизный стандарт. Основным средством обращения была серебряная рупия. В то же время India Office производил обмен рупий на фунты стерлингов по установленному курсу (15 рупий за 1 фунт стерлингов). Только после совершения этой операции индийский предприниматель мог обменять фунты на иностранную валюту. Кроме того, India Office в Англии издавал фунтовые чеки. В Индии они продавались за рупии. Используя эти ценные бумаги, индийские экспортеры производили внешнеэкономические операции. India Office держал в Великобритании и значительную часть резервов для обеспечения денежного обращения, помещая определенную долю в английские ценные бумаги.

Сама Индия в 1910 г. была разбита на 7 округов. Каждый из них обладал правом эмиссии бумажных денег, имевших хождение только на территории данного округа (эти деньги обменивались в железнодорожных кассах). Принципиально важной чертой денежного обращения в стране была доминирующая роль государства. Отчасти она определялась традициями, унаследованными от Ост-Индской компании, а отчасти - необходимостью перевода "расходов дома" (home charges; это были пенсии отставных военных, чиновников, суммы на погашение процентов займов и др.) в Великобританию (по данным Кейнса, в конце XIX - начале XX в. ежегодно эта сумма достигала 18-22 млн фунтов стерлингов, в то время как все внутреннее денежное обращение Индии в 1904/1905 фин. г. составляло 26 млн фунтов стерлингов).

С точки зрения Г.К. Широкова, взгляды Кейнса близки к воззрениям определенной группы британских колониальных чиновников. Это были выпускники, например, Кембриджа или Ост-Индского колледжа, которые, постепенно продвигаясь по карьерной лестнице, как правило, жили в Индии вплоть до выхода на пенсию и поэтому (в отличие от верхушки колониальной администрации - титулованных британских аристократов) так или иначе отождествляли себя с Индией и ее интересами.

стр. 147

Кейнс предлагает целую серию реформ: установление золотого стандарта вместо стерлингово-девизного, организацию центрального банка, перевод золотых резервов для обеспечения денежного обращения из Британии в Индию (резервы для обеспечения золотого стандарта должны были храниться в Англии). При этом, замечает Кейнс, индийская денежная система -необычайно взаимосвязанное явление, и реформирование какого-либо ее компонента может непредсказуемым образом сказаться на всех остальных. То есть позиция ученого-экономиста была несколько противоречивой.

Кейнс рекомендовал введение дешевого золотого стандарта с хождением бумажных денег, обмениваемых на золото, внутри страны, но с оплатой золотом внешнеэкономических операций. Рациональная с экономической точки зрения идея Кейнса была невыгодна Великобритании в политическом отношении, поскольку в этом случае ликвидировалась необходимость обмена рупий на фунты стерлингов, а это предоставляло бы индийским предпринимателям возможность внешнеэкономических контактов без посредничества Англии.

Предложение о создании центрального банка предусматривало снижение роли государства в денежной системе. Кроме того, это предложение затрагивало жизненно важные интересы той самой чиновной среды, поскольку его реализация на практике сделала бы ненужным штат местных казначейств, выпускавших бумажные деньги. Согласно правилам Indian Civil Service, чиновников постоянно переводили с одного места службы на другое, тогда как деятельность центрального банка предполагала наличие финансистов-профессионалов. Необходимо было привлекать новых людей. Все это нарушило бы привычный ход жизни колониальной администрации. В результате центральный резервный банк был создан гораздо позже - в 1934 г.

Наконец, в случае перевода золотых резервов в Индию выгодно поместить их в индийские ценные бумаги было бы крайне сложно. Поэтому рекомендации, высказанные Кейнсом, не нашли поддержки британского правительства.

Источниковедческий характер носил доклад С. В. Сопленкова (ИВ РАН) "Восточная историко-экономическая фактура в отечественной экономической мысли XVIII - первой половины XIX века". Политическая экономия в описываемый период в России только формировалась, поэтому речь шла об экономической литературе в целом. Доклад начался с рассказа о переводной литературе, поскольку она использовалась отечественными авторами в качестве образца при написании оригинальных работ. В России были изданы, например, "Экстракт Савариева лексикона" (сокращенный перевод "Всеобщего коммерческого словаря" Савари де Брюлона; ориг. изд. - 1723, русское изд. - 1747) и "Торг Амстердамский" Ж.-П. Рикара (ориг. изд. - 1723, русское изд. - 1762-1763). Это были своеобразные энциклопедии мировой торговли конца XVII - начала XVIII столетия, содержавшие информацию и о европейско-азиатских экономических связях (с указанием цен на основные товары, справками о денежных системах и системах мер и весов различных стран). Работы Савари и Рикара "вписывали" Россию в систему мировых торговых связей, и тщательно изучались отечественными авторами, искавшими ответа на вопрос, каким образом России следует вести торговлю с Востоком.

Сведения о российско-азиатской торговле содержались в сочинениях Г.-Ф. Миллера, П.И. Рычкова, П.-С. Палласа, С.-Г. Гмелина и др. Как правило, описывались порядок произведения торговли, основные товары, указывались цены на них или пропорции обмена. Многие авторы высказывали предположения о перспективности развития транзитной сухопутной торговли между Европой и Востоком через Россию.

Докладчик обратил внимание на то, что при работе с наиболее объемным экономическим сочинением XVIII столетия - трудом М.Д. Чулкова "Историческое описание российской коммерции. .." (воспринимаемым иногда как полностью оригинальное авторское произведение) со стороны исследователя требуется определенная аккуратность. Дело в том, что значительные блоки сведений о Китае, Персии, Османской империи заимствованы Чулковым из "Экстракта Савариева лексикона", а посвященные российско-азиатской торговле статьи и фрагменты из работ Миллера, Рычкова, Ф.И. Соймонова и других авторов включались Чулковым в текст его труда зачастую без указания подлинного авторства (об этом уже писали источниковеды, в частности Е.А. Бондарева).

Благодаря накоплению информации о торговле с Востоком в последние десятилетия XVIII столетия в ряде работ - "Письмо о китайском торге" А.Н. Радищева (1792), статья "Оренбург" в отредактированном Л.М. Максимовичем "Новом и полном географическом словаре...", изданном Н.И. Новиковым в 1788 г. - произошел переход на новый уровень понимания проблем российско-азиатской торговли. Приходит осознание того, что "европейский морской торг" с Ази-

стр. 148

ей гораздо более рентабелен, чем российский сухопутный, поэтому перспектив стать путем транзита товаров между Европой и Востоком у России нет. (Однако в XIX в. обсуждение этой проблемы началось заново, с такими же итоговыми результатами к 1850-м годам).

Среди работ первой половины XIX столетия, имеющих практическое значение для современного исследователя, докладчик выделил изданные в 1807 г. Ф. Борелем "Сравнительные таблицы иностранных весов, мер, вещественных и курсовых монет в отношении и сравнении к Санкт-Петербургской бирже". В таблицах содержалась информация о тех восточных странах и городах, где вели торговлю европейцы. Опираясь на европейские сведения, Борель пересчитал восточные денежные единицы в российские серебряные и ассигнационные рубли по курсу 1807 г. Эта информация значительно облегчает работу с экономическими данными начала XIX столетия.

В политэкономической литературе (были переведены работы Ж.-Ж. Руссо, И.-Г.-Г. Юсти и др.) содержалось немного фактических сведений о Востоке. Шло осмысление восточной экономической модели, и в рассуждениях постоянно присутствовали два образа: идеализированный Китай и Османская империя в качестве отрицательного примера. Идеи Смита (философская сторона его учения) популяризовались профессором права Московского университета С.Е. Десницким.

Из сочинений XIX столетия выделяется "Курс политической экономии" А.К. Шторха (1815). Шторх проводил параллели между крепостнической Россией и деспотическими восточными государствами, соглашался со Смитом в том, что китайская экономика находится в состоянии застоя, использовал заимствованную у Смита (с некоторыми уточнениями) схему исторического развития, иллюстрируя ее примерами из жизни восточных народов. Работа Шторха, по которой обучался будущий император Николай Павлович, вызвала резонанс у европейских экономистов, позже использовалась К. Марксом.

В целом в России XVIII - первой половины XIX столетия шел процесс накопления информации о Востоке, в российской экономической мысли формировалось реальное видение Востока.

Доклад В.Г. Растянникова (ИВ РАН) "Индийские вкрапления в теории М. Вебера" развивал тему политэкономии как философского осмысления экономики. В отличие от предыдущих выступлений, речь здесь шла не столько об относящейся к Индии конкретике в работах Вебера. Подход В.Г. Растянникова к изложению материала был несколько шире, тем более что уровень знаний Вебера об Индии современной наукой давно превзойден, поскольку, например, систему индийского землевладения он изучал лишь по исследованиям Б.-Г. Боден-Поуэлла (В.Н. Badin-Powell). Опираясь на классические веберовские работы "Протестантская этика и дух капитализма" (1905) и "История хозяйства" (1920), докладчик попытался дать ответы на вопросы: что дает теория Вебера исследователю для интерпретации процессов, происходящих на современном Востоке? Каковы особенности "восточной" модели капитализма? Как объяснить генезис капитализма на Востоке, если в соответствии с основополагающим выводом теории Вебера, капитализм мог возникнуть только в Западной Европе?

Поэтому в докладе стало необходимым обращение ко всей совокупности взглядов Вебера, дабы через противопоставление Востоку описанного Вебером европейского капитализма выйти на понимание восточной модели развития. В.Г. Растянников выделил два основных принципа Вебера при осмыслении экономических процессов. Первый - Вебер, в отличие от Маркса, трактует субъективный фактор как фактор мощнейшего (или даже определяющего) влияния на экономический процесс. Второй - Вебер претендует на универсальность своей теории, включая в поле исследования Европу, Азию и фрагментарно Северную Америку.

По сравнению с Марксом, Вебер вводит новые понятия в осмысление капитализма. Например, "авантюристический капитализм", черты которого сродни "первоначальному накоплению" Маркса, однако для Вебера это не стадия развития капитализма, а особая социально-экономическая форма. Принципиально важной в теории Вебера становится характеристика "рационального капитализма". Его признаки: отделение предприятия от "домашнего хозяйства"; в рамках предприятия, созданного на базе "основного капитала", используется "свободный труд", ориентированный на "товарный рынок"; соотнесение издержек и величины дохода, управление предприятием на основе "формальных правил" и др. Такой капитализм основан на принципах "рентабельности". Психологический склад людей, сформировавшийся в Западной Европе ("протестантская этика"), стал уникальной почвой, на которой возник капитализм, распространившись впоследствии на другие страны и континенты.

стр. 149

По Веберу, существует и "традиционалистский капитализм". Здесь присутствуют признаки капиталистических отношений, однако капитализмом подлинным, "рациональным" он не является. Носитель "традиционалистского капитализма" - например, купец-скупщик, действующий на базе традиционных методов. Если в условиях "рационального капитализма" наемный работник ориентирован на интенсивный труд и получение высокой заработной платы (поведенческий стереотип - "хорошо есть"), то при "традиционалистском капитализме" работник больше озабочен тягостностью труда (поведенческий стереотип - "спокойно спать").

По мнению В.Г. Растянникова, теория Вебера дает многое для понимания того, почему капитализм в Индии (и в ряде других стран Востока) носит привнесенный характер, почему он не мог возникнуть здесь на собственной основе, и лишь по мере "насаждения" (сначала - анклавного) извне, стал постепенно распространяться вширь. Индуизм отражает разделение труда, существовавшее в древности, и жестко противостоит капиталистической системе разделения труда. Вебер отмечал, что социальный фон Индии глубоко враждебен "рациональному капитализму", взаимное кастовое отчуждение препятствует здесь "введению фабричной системы". Основываясь на данных современных исследований (В.И. Павлов), В.Г. Растянников отметил, что традиция Индии сформировала особый тип потребления: при росте дохода (прибавочного продукта), представители господствующего класса увеличивали численный состав своих семей, проедая этот доход (прибавочный продукт). О накоплении здесь говорить не приходится. (Вспомним и приведенный выше вывод Дж.-С. Милля о Китае. Совпадение в этом вопросе мнений британского политэконома и современных исследователей свидетельствует: оценка Милля носила не эмоциональный, а продуманный, научный характер).

Говоря о важности привлечения теории Вебера для осмысления социально-экономических процессов в переходных экономиках, докладчик привел пример современной России, где, если использовать веберовскую терминологию, тенденции "авантюристического капитализма" явно препятствуют развитию элементов "рационального капитализма".

При обсуждении доклада В.Г. Растянникова Л.Б. Алаев (ИВ РАН) высказал мнение о том, что экономическое развитие Запада и Востока может быть осмыслено, исходя из единых исторических закономерностей. Например, психология, типологически сходная с протестантской этикой, может быть прослежена в движении бхакти или у современной индийской буржуазии с ее духом рационального ведения бизнеса.

А.Г. Володин (ИСАА при МГУ) обратил внимание на роль буддизма в формировании подобного психологического склада в ряде стран Востока (эта мысль прозвучала и в докладе), с оговоркой, что динамику капитализма определяют не буддизм или протестантизм, а глубинные социально- экономические процессы. Он также отметил необходимость практического использования сведений, представленных докладчиками, и расширения историко-экономической тематики при подготовке востоковедов.

В заключительном слове М.С. Мейер подчеркнул, что в докладах на конференции прозвучали новые, практически неизвестные отечественным востоковедам данные, которые заставляют по-новому взглянуть на целый ряд проблем экономической истории Востока. По крайней мере, один из вопросов, поставленных в начале конференции, теперь приобретает риторический оттенок. Очевидно, что восточная тематика в политэкономии - это не игра праздного европейского ума, увлеченного экзотикой дальних стран. Политэкономическая классика донесла до нас уникальные историко-экономические сведения, принципиально важные для современного исследователя.

Permanent link to this publication: