Среди исследователей вместе с признанием феномена уникальной городской цивилизации, возникшей в евразийских степях в эпоху Золотой Орды, до сих пор господствует убеждение, что к созданию этой цивилизации жители степей никакого отношения не имели, что создана она была трудом и гением иноземцев, рабов, а не свободных людей.

ТЮРКИ ИЛИ ЧУЖЕСТРАНЦЫ?

Патриархом историков Золотой Орды справедливо признан выдающийся российский археолог Герман Алексеевич Федоров-Давыдов, посвятивший всю свою жизнь исследованию средневековых степных городов. Его интенсивные раскопки 1960 - 1980 гг., прежде всего на Нижней Волге, создали золотоордынскую археологию и позволили сделать главные шаги в реконструкции цивилизации Золотой Орды. Ему и его последователям принадлежат важнейшие археологические находки и на базе их осмысление золотоордынской городской жизни [Диалог..., 2001; Поволжье..., 2001]¹.

У Г. А. Федорова-Давыдова была неколебимая убежденность, что кочевники, пришедшие в Южнорусские степи после нашествия Батыя, к степным городам, как созидатели, никакого отношения не имели. Эту точку зрения либо подтверждают, либо не высказывают иной, т.е. молчаливо разделяют, большинство современных исследователей Золотой Орды². Основные аргументы, которые, не привнося нового, повторяют последователи ученого, сводятся к нижеследующим положениям, которые в связи с их значимостью приведу в виде точных цитат из одной из последних работ историка [Федоров-Давыдов, 1997].

Статья первая см.: Восток (Oriens), 2006, N 6, с. 26 - 41.

¹ Помимо научной значимости открытий, это был чисто человеческий подвиг. За тонким слоем цветной пыли от изразцов, покрывавших некогда стены домов и развеянных ветром на десятки километров вокруг исчезнувших городов, на месте самих зданий была полутораметровая, спрессованная до прочности бетона кирпичная пыль, которую нужно было "преодолеть", чтобы "дойти" до сохранившихся под этой "подушкой" оснований зданий. В полевой сезон температура воздуха, как правило, выше 30° по Цельсию.

² Лишь в работах последних лет начинает утверждаться иная точка зрения. Так, В. Л. Егоров пишет: "Города снабжали всем необходимым, и в первую очередь оружием, живущих вокруг них в степях кочевников. Взамен они получали различные продукты скотоводства и земледелия. На этом основывался союз кочевой степной культуры с оседлой городской. Они не просто поддерживали друг друга, но взаимодополняли, образуя тот специфический экономический потенциал, который длительное время способствовал сохранению мощи этого своеобразного государства" [Егоров, 2005, с. 9].

стр. 44

Он писал: "Искусственное сосуществование кочевых орд и городов с их мощным ремеслом и торговлей держалось только одной объединяющей силой общей ханской власти. В степи пышно распускается совершенно чуждая кочевникам яркая городская

культура, культура поливных чаш и мозаичных панно на мечетях, мусульманской духовной учености, толкователей Корана и математиков-алгебраистов, изысканно тонкого орнамента и каллиграфии. Эта культура не опиралась на традиции оседлости в Нижнем Поволжье, где до этого были кочевые степи. В отличие от Болгара и Хорезма золотоордынские города Нижнего Поволжья возникли на "пустом месте". Нигде не обнаружено подстилающего предмонгольского слоя" [Федоров-Давыдов, 1997, с. 89] (выделено мною. - Э. К.). "Золотоордынская культура сложилась в тех городах Золотой Орды, которые были расположены в степи. Это были центральные, собственно золотоордынские, города. Их культура являлась сплавом традиций мастеров-ремесленников различных стран, покоренных монголами. Здесь уживались черты китайского искусства и ремесла, среднеазиатского декоративного искусства, черты домостроительства, взятые из центральной Азии, Китая и Средней Азии. На этой культуре сказалось мощное влияние иранской и закавказской культур, а также традиции ремесла Крыма, Волжской Болгарии" [Федоров-Давыдов, 1997, с. 97] (выделено мною. - Э. К.).

Лишь в конце своей жизни ученый начал осторожный пересмотр своих взглядов: "Ряд авторов склонны видеть в золотоордынской культуре именно синтез. Вероятно, они правы. С некоторыми оговорками можно принять этот тезис. Но его следует наполнить живым содержанием". С его точки зрения, "наполнение" идет медленно. Исходя из результатов своих раскопок, он писал: "В некоторых областях этот сплав достиг уровня синтеза новой культуры, - прежде всего в художественной керамике, а в других областях мы чувствуем в значительной степени механическое соединение разнородных традиций" [Федоров-Давыдов, 1997, с. 97].

Каким же может быть наполнение "живым содержанием"? Ученый пытался его выявить: "Человек создает вокруг себя особую среду, наполненную вещами. В них он отражается как социальное существо. Описать эту среду - значит глубже понять его. Воссоздать древний быт - значит приблизить к себе отдаленные времена и разглядеть психологию, мировоззрение, нормы поведения древних - то, о чем нам часто ничего не известно. Понять каждодневное, обычное окружение прошлых поколений, их представления о ценностях жизни... Политика, государственные события, войны, социальная борьба - вот важнейшие объекты исторического изучения. Но они могут быть поняты, прочувствованы историком только тогда, когда ему станет в деталях доступна для обозрения та обстановка исторической жизни, которая осталась от древних людей и сохранилась прежде всего в памятниках археологии. Золотой Орде - Улусу Джучи в этом отношении не повезло. Современники и историки писали о политических событиях, войнах, о монгольских ханах, грабительских данях, борьбе покоренных народов с этим государством, стремились оценить его роль в историческом процессе. Но сама цивилизация этого государства (прежде всего быт и культура золотоордынских городов, уклад, формы производства) оставалась в тени, почти не освещенная историческими письменными источниками... Эта цивилизация понимается нами как материальная среда обитания, условия и образ жизни, условия труда, производство и уровень техники, быт и культура повседневной жизни, рассматриваемые сквозь призму социальных отношений и политического развития общества. Золотая Орда представляла собой симбиоз двух миров - городской цивилизации и степной стихии кочевников, со своей особой культурой и особым строем общества" [Федоров-Давыдов, 1994, с. 3,4].

Следует поставить вопросы: 1) шел ли в Золотой Орде процесс собственного куль-турогенеза или имело место механическое, случайное заимствование достижений других стран? 2) являлся ли симбиоз двух миров искусственным? 3) создавалась ли город-

стр. 45

екая цивилизация Золотой Орды рабами и каково было соотношение тюрков и чужестранцев в ее городах?

Относительно культурных заимствований мы можем судить по результатам раскопок археологов Г. А. Федорова-Давыдова, В. Л. Егорова, М. Г. Крамаровского, А. А. Бурханова и ряда других. Все они отмечают мощное тройственное культурное влияние: прежде всего стран восточного мусульманского мира - Ирана и Средней Азии, затем - культур Византии, Херсонеса и Восточного Закавказья и, наконец, стран Дальнего Востока [Федоров-Давыдов, 1994, с. 78].

Начнем с Дальнего Востока, с Китая. В бытовой культуре Золотой Орды это влияние выразилось прежде всего в домостроительстве, широком распространении канов, которые были изобретены в Северном Китае незадолго до завоеваний Чингис-хана. Кан - великое изобретение в истории человечества. Он создавал эффект соединения современного центрального отопления с традиционной русской печью с полатями. Кан - устройство с чрезвычайно высоким коэффициентом полезного действия: при минимальном расходе топлива он позволяет обогревать большие помещения. В условиях климата степи с его ветрами и суточными перепадами температур до 30°С, дефицитом древесного топлива он был незаменимой защитой от холода³. Китайское влияние можно видеть и в организации городского хозяйства. Как пишет В. Л. Егоров, "на высоком уровне для средневековья находилось и городское хозяйство. Диктовалось это в первую очередь тем, что населенные пункты располагались в жарком климатическом поясе, где нередко вспыхивали эпидемии холеры, чумы, оспы. Именно поэтому в золотоордынских городах действовали водопровод, системы городских бассейнов и фонтанов для снабжения населения водой. Были проложены канализационные стоки из деревянных труб, отводящих нечистоты из всех районов города". В Сарае обнаружен даже общественный туалет, разделенный на женскую и мужскую половины [Егоров, 1997, с. 76]. Такие туалеты после падения Римской империи в Европе появились лишь в XIX в.

В Новом Сарае "удалось выявить систему подземных дренажей в виде долбленых стволов дерева, образующих длинные системы деревянных труб в канавах. Открыты многочисленные арыки вдоль улиц. На Царевском городище арыки и рвы соединялись сетью каналов с большими искусственными озерами, сооруженными на северной окраине города. Там холмы и отроги речной надпойменной террасы Волги-Ахтубы были соединены дамбами из шлаков и обломков кирпичей, и вода, стекавшая в сезон таяния снегов в низменный район, где был расположен город, задерживалась в этих искусственных водоемах. Таким образом достигалось предохранение городской территории от заболачиваемости, и одновременно создавались запасы воды. Кроме того, арыки наполнялись водой из колодцев, включенных в их систему" [Федоров-Давыдов, 1997, с. 94 - 95].

Очевидно, что технологические инновации в домостроении и коммунальном хозяйстве были не только необходимы, но и доступны для восприятия и воспроизведения, чего нельзя сказать о многих других технологиях. "В погребениях, раскопанных на Селитренном и Водянском городищах, были найдены шелковые ткани китайского происхождения. На золотоордынских городищах находят китайские зеркала и местные подражания им. Много китайского фарфора найдено при раскопках этих городищ... Находят даже фарфоровые ящички-подставки для головы, которые китайцы использовали при спанье. Этот фарфор породил в самих золотоордынских городах подража-

³"Если бы мы могли зайти в золотоордынский дом самый обыкновенный, рядовой, то наверняка бы увидели в нем теплую лежанку, под которой проходят горизонтальные дымоходы от печи, это приспособление происходит от китайского отопительного приспособления кана" [Федоров-Давыдов, 1997, с. 98].

стр. 46

ния. На Селитренном городище раскопаны горны, в которых обжигали чаши с такого же салатного цвета поливой, но не фарфоровые, а из особой белой массы - песка и глины на клею, так называемом кашине. Там же обжигались и кашинные чаши с белой поливой и росписью синим кобальтом. Они подражают китайскому фарфору не только расцветкой - синий рисунок на белом фоне, но и сюжетами и мотивами росписи - цветы лотоса, хризантемы, букеты в вазах, изображения драконов. Найден обломок чаши с нарисованным мостиком - типичный китайский горбатый мостик. Есть характерные для китайских орнаментов облака, изображались птицы на китайский манер, драконы... Под влиянием китайских мастеров в золотоордынских городах возникло литье чугуна" [Федоров-Давыдов, 1997, с. 97 - 98].

Из всего перечисленного, пожалуй, лишь литье чугуна, возможно, было заимствовано из Китая, но не обязательно оттуда. В остальном имеет место не заимствование, а подражание⁴. Дальневосточное влияние было не прямым, а опосредованным. Прямые контакты с носителями технологических секретов были ограничены или вовсе исключены. В такой ситуации более естественно предположить не попытки прямого переноса технологий, а подражание образцам китайских товаров, поиск самостоятельных решений, что свойственно собственно культурогенезу.

Влияние Европы и Византии несравнимо было более интенсивным и обусловлено прямыми контактами. Наиболее сильно влияние Европы проявилось в Северном Причерноморье. М. Г. Крамаровский в отношении этого региона, где он более четверти века ведет раскопки, прямо пишет о культурогенезе: "Интегрирование Черного моря в международную торговлю городских республик Италии в 1261 г. и стабилизация континентальных караванных путей в масштабах "Pax Mongolica" ввели Северное Причерноморье в систему качественно новых экономических и культурных отношений Востока и Запада... тюркская степь... вынуждена была принять из Заморья, со стороны мусульманского Малоазийско-Ближневосточного и латинского Средиземноморского культурных миров, новый поток людей, товаров, монетных номиналов и идей - всего, что сопутствует созданию нового рынка. Его основное отличие от старого домонгольского - внестихийная природа: новый рынок провоцировался (курсив мой. - Э. К.) новым централизованным феодальным государством... реальная власть в Крыму принадлежала Солхату, опиравшемуся не столько на воинскую мощь, сколько на силу монетного чекана. Рост торговли активизировал перераспределение "излишков", что, в свою очередь, способствовало становлению рынка... По существу, речь идет о формировании одной из важнейших зон культурогенеза Золотой Орды, обладавшей собственной спецификой и динамикой развития на протяжении нескольких столетий. Здесь на почве смешанного этноса, где вместе с традиционным для Крыма и Приазовья населением жили малоазийские тюрки, иранцы, выходцы с Балкан, русские, армяне, грузины, евреи, византийские греки, генуэзцы, лигурийцы, венецианцы и выходцы из других областей Италии, каталонцы и пр., зарождается новая материальная и художественная культура поистине космополитического характера.... Новая линия в материальной культуре характеризуется тесным переплетением джучидской тюркско-монгольской (городской и степной), греческой (византийской), сложными по составу армянской, крымско-малоазийской и латинской традиций ремесла" [Крамаровский, 1992, с. 38 - 40].

⁴ Причины трудностей прямого заимствования инноваций известны. Китайские товары вывозили из Срединной империи иностранцы. Китайские купцы далеко от границ Китая не живали. Ремесленники, за крайне редким исключением, вообще не покидали Поднебесную. Европейцам большого труда стоило добыть секрет производства фарфора. Золотоордынцам же - не удалось. Их керамика имеет своим истоком традиции Средней Азии, а от китайского фарфора отличается как техникой рисунка, так и технологией - более низкой температурой обжига.

стр. 47

Из примеров, приводимых ученым [Крамаровский, 1992,1997], видно, что в Северном Причерноморье шел процесс интенсивного информационного обмена, а культурогенез отличался от того, который происходил на Нижней Волге. Мы также видим, что влияние окружающего мира на Северное Причерноморье многообразно, но постоянно живущих в Крыму представителей внешнего мира, к примеру итальянских ремесленников, было слишком мало, чтобы оказывать существенное влияние на этногенез. Вообще не следует преувеличивать итальянское влияние до эпохи Возрождения. Археолог, говоря о культурогенезе, упоминает прежде всего ее джучидскую тюрко-монгольскую составляющую, фиксируя две ее части: городскую и степную. Для наших дальнейших рассуждений также важно акцентирование этнического доминирования тюрков. Даже в традиционно полиэтничном и поликонфессиональном Крыму, пишет ученый, "в это время, очевидно, преобладающим языком в молодом административном центре был тюркский. Тюркский язык, безусловно, доминировал на его базарах", и "центральную роль в формировании облика нового золотоордынского города сыграла исламизированная часть тюркоязычной общины" [Крамаровский, 1997, с. 103,105]. Таким образом, в причерноморской "разноголосице" доминирующая "мелодия" принадлежала тюркам.

Наиболее сильное влияние, проявлявшееся в различных ремеслах и архитектуре главных нижневолжских городов, несомненно, оказали Средняя Азия и Иран. "Торговые, культурные и иные связи между Золотой Ордой и Ираном, а также Закавказьем привели к мощному воздействию иранской и азербайджанской культур на культуру золотоордынских городов Нижнего Поволжья. В Золотой Орде распространяется широко персидский язык" [Федоров-Давыдов, 1994, с. 70]. Все эти элементы культуры условно можно назвать мусульманскими. Мир степных городов в отличие от поликонфессиональной степи имел ярко выраженный мусульманский акцент. Он прослеживается в интерьерах и экстерьерах культовых зданий, оформлении книг.

Если говорить о бытовой культуре, то она нашла яркое выражение в банях и керамике. Типичным явлением в городах Золотой Орды были бани, получившие широкое распространение на Ближнем и Среднем Востоке [Крамаровский, 2005, с. 117]. Г. А. Федоров-Давыдов так описывает планировку одной из раскопанных общественных бань: "Вход в нее вел с площади перед мечетью. Сначала входили в холодный предбанник с полом, узорно выложенным кирпичами, с фонтаном в центре, с окнами, имевшими алебастровые решетки и застекленными. Было еще две теплые раздевальни. Горячие помещения обогревались подпольным отоплением - традиция, идущая еще от римских бань. Они образуют типичную для восточных общественных бань крестовидную планировку. Имелся отводящий воду канал с отстойником. Баня предназначалась для зажиточной части населения города" [Федоров-Давыдов, 1997, с. 94].

Нужно обратить особое внимание на то, в чем именно Г. А. Федоров-Давыдов увидел "синтез", т.е. проявление культурогенеза. Он зафиксировал его в самом распространенном виде искусства - в керамике: "Поливная, или глазурованная, керамика -ярчайшее и характернейшее проявление цивилизации и культуры золотоордынского города. Быт даже средних, а иногда и бедных горожан был украшен этой многокрасочной посудой, так разительно отличающейся от однотонной посуды Древней Руси" [Федоров-Давыдов, 1994, с. 78].

В обобщениях ученого борются два взаимоисключающих вывода о культурогенезе, которые можно встретить даже вместе, буквально на одной странице. "Это ярко выраженное новообразование. Многие черты и элементы, заимствованные у разных народов, не слились достаточно органически, были соединены несколько механически, как бы "наскоро". Во многом чувствуется недолговременность традиций городского быта, непонимание его и непривычка к нему... Но все же был определенный и в значительной степени единый стиль. Разноголосица эклектически соединяемых элементов по-

стр. 48

крывалась мощным звучанием нового стиля в прикладном искусстве - главном искусстве золотоордынской культуры... Исследователь находит в этой культуре плоды работы ученых, художников и мастеров завоеванных народов, переселенных в чужие им места" [Федоров-Давыдов, 1994, с. 209 - 210].

Как соединить такие взаимоисключающие выводы? Ведь каждый из них - не фантазия ученого, а базируется на реальном археологическом материале. Прояснить ситуацию помогут ответы на два следующих вопроса. Был ли симбиоз двух миров искусственным? И кто же: тюрки или чужестранцы были строителями степной гардарики?

Повторю некоторые вышеизложенные положения. Демографический рост номадов Восточной Европы к началу XIV в. превысил возможности кормящего степного ландшафта. Появилось не менее полумиллиона "лишних" кочевников. В дальнейшем их число вплоть до эпидемии чумы в 1346 г. возрастало. Демографический рост обусловил интенсивный выпас скота в лесах и постепенное превращение природно-географической зоны лесов в лесостепь. Однако темпы демографического роста превосходили темпы расширения кормящего ландшафта. Не все "лишние" кочевники могли найти себе применение в традиционной сфере занятости. Поскольку кочевники-тюрки - также и воины, то перед ними было несколько путей индивидуальной и общеэтнической самореализации. Во-первых, объединенные единой государственной властью воины могли завоевать новые страны и народы и эксплуатировать побежденных. Эта возможность не была осуществлена, возможно, потому, что блокировалась опытом прошлых поколений. Во-вторых, как наемники они могли предложить свои услуги правителям других стран. Эта возможность была использована сначала кипчаками на службе в Египте⁵, позднее - в Великом княжестве Литовском, Польше и на Руси. В-третьих, "лишние" кочевники могли отказаться от профессии воинов, как основной и престижной, стать мирными людьми, не разрушителями, а созидателями, строителями новой жизни. Для этого они должны были принципиально изменить не только сферу занятости, но и образ жизни: стать горожанами.

ЧЕТВЕРТОЕ ПОКОЛЕНИЕ (1291 - 1308)

На грани XIII-XIV вв. демографический рост кочевников поставил их перед необходимостью расширения вмещающего ландшафта и/или перехода к новым типам хозяйствования. Именно в это время "градостроительство принимает небывалый размах и отдельные районы государства превращаются в многокилометровые полосы сплошной оседлости, состоящие из небольших городков, поселков и замков аристократии, окруженных возделанными полями" [Егоров, 2005, с. 13]. Как фиксирует М. Г. Крамаровский, "становление и расцвет городской жизни, сопровождавшийся активной работой пришлых и местных строительных артелей, приходится на рубеж XIII-XIV вв." [Крамаровский, 2005, с. 118]. Как же шел процесс становления городской жизни? Нет данных о насильственном помещении кочевых родов на землю, как нет и свидетельств добровольного перехода родов к оседлости. Г. А. Федоров-Давыдов пишет: "Кочевой образ жизни не исключал оседлости некоторой части населения - обычно беднейшего, лишившегося по тем или иным причинам скота. Так было в Дешт-и-Кыпчаке до монголов. Но после образования Золотой Орды и особенно после утверждения сильной централизованной власти кочевники в массовом масштабе переходят к городской оседлости, становятся жителями новых бурно развивающихся городов. К оседлости переходит и богатая, знатная часть номадов" [Федоров-Давыдов, 1994, с. 14]. Однако это заявление ученого ни письменными, ни археологическими данными не подкреплено. Известно, что в Золотой Орде в стесненных обстоятельствах родители продавали детей.

⁵ Память о Египте сохранилась в виде мечетей Солхата (Старого Крыма), построенных на своей родине мамлюками.

стр. 49

М. Г. Сафаргалиев, ссылаясь на Эль-Омари, объясняет главную причину продажи детей степняков необходимостью выплаты налогов и пишет, что продажа детей даже не в голодные годы была для степи обычным явлением. "Так, например, в 1338 г. Орда не страдала от падежа скота, наоборот, этот год был более благоприятным для скотоводов, а кочевники были вынуждены продавать своих детей" [Сафаргалиев, с. 366].

Обедневшие кочевники могли продавать своих детей в богатые семьи кочевников, богатым оседлым тюркам и за пределы государства. Продажа за пределы государства означала расставание с детьми на всю жизнь. Продажа соплеменникам была более предпочтительной. Но кто из соплеменников мог быть потенциальным массовым покупателем детей, кто в это время больше всего нуждался в рабочих руках? Ответ очевиден: богатые оседлые тюрки, нуждавшиеся в условиях расширения международной торговли в новых рабочих руках. Кем были оседлые тюрки в системе племенных и родственных связей?

Как ранее говорилось, каждый тюрк помнит не менее семи поколений своих предков. Все потомки общего предка - родственники. Со времени создания почтовой службы в Улусе Джучи, заставившей часть семей рода осесть на землю, до времени интенсивного строительства городов сменилось четыре демографических поколения. Это значит, что у каждого кочевника были свои оседлые родственники. Социально-психологические и экономические ожидания, интересы и моральные ограничения продавцов и покупателей детей находились в единой сети норм большой патриархальной семьи. В ситуации, когда продаются в рабство родственники, существует ответственность, конечно, не безвозмездная, богатых за бедных, старших за младших. Поэтому в Золотой Орде в течение своей жизни если рабы и не становились свободными горожанами, то свободу получали их дети. Явления патернализма фиксирует Г. А. Федоров-Давыдов: "Рабский труд, воскресший в эпоху обширных завоеваний XIII в., частично трансформировался в XIV в. в труд феодально-зависимого плебса". "Мы предполагаем, что в первый период своей истории золотоордынский город представлял собой группу аристократических замков, окруженных жилищами пленных-рабов, зависимых ремесленников и строителей, насильно переселенных в это место. Во второй период район проживания рабов превращался в поселение городского плебса, живущего своими усадьбами и своими хозяйствами, а многие замки аристократии постепенно окружались жилищами зависимых от них людей - клиентов, вольноотпущенников, усадебных ремесленников, домами представителей усадебной администрации. Усадьбы аристократии обрастали также более мелкими усадьбами вассалов" [Федоров-Давыдов, 1994, с. 13, 14].

Кровнородственная связь тюрков-кочевников и оседлых тюрков заставляет иначе взглянуть на отношения кочевников и горожан в степях Золотой Орды. Родственники не могли не общаться между собой. Не случайно зимой кочевники пригоняли стада к городам, ставили здесь свои юрты, иногда даже в самих городах [Федоров-Давыдов, 1994, с. 59], жили в городских домах у своих родственников. Связь между городами и степью держалась не только одной объединяющей силой ханской власти, но также, а может быть, прежде всего, родственными отношениями. При таких обстоятельствах утверждать, что городская культура совершенно чужда кочевникам, невозможно. Симбиоз городов и степи в плане человеческих отношений не был искусственным.

Но если тюрки в городах составляли меньшинство населения, а большинство принадлежало слившимся в единый социум представителям других стран и народов, то сами тюрки в городе являлись инородным телом, и тогда прав Г. А. Федоров-Давыдов, говоря об искусственном симбиозе двух миров. Иными словами, ответ можно получить, если мы будем знать количественное соотношение тюрков и чужестранцев, а также направленность процесса ассимиляции: либо тюркизации чужестранцев, либо ассимиляции тюрков нетюркским городским социумом.

стр. 50

Общую тенденцию превращения рабов в свободных Г. А. Федоров-Давыдов фиксирует в следующей фразе: "Постепенно рабы-ремесленники высвобождались из-под рабской зависимости, превращались в феодально-зависимых людей, связанных рядом обязательств с хозяевами, но живущих своим домом, своим хозяйством, хотя и под опекой" [Федоров-Давыдов, 1994, с. 12]. Однако динамику процесса археолог обнаруживает только для относительно позднего времени - для Нового Сарая, интенсивная политическая и экономическую жизнь которого относится к периоду 1340 - 1390-х гг. [Федоров-Давыдов, 1994, с. 22]: "Выяснилось, что еще до возникновения в 1350-е гг. уличной планировки на этом месте находились обширные землянки, которые не имели печей, а отапливались только жаровнями. Мы предположили, что они являлись жилищами рабов, тех, кто был привлечен к строительству города и в первый период составлял главную часть рядового населения. Но вскоре в силу общей тенденции развития города в эпоху феодализма это население превратилось в полузависимый городской плебс, который строил полуземлянки и наземные деревянные дома. Одновременно с наземными домами здесь возникала уличная планировка с арыками и водоемами на перекрестках и площадях" [Федоров-Давыдов, 1994, с. 28, 30]. То, что рабы - дети тюрков могли в первую очередь стать свободными - очевидно, но из этого предположения и общей тенденции еще нельзя сделать вывод, что большинство рабов образовывалось за счет продажи тюрками в рабство своих детей. Иными словами, на вопрос "тюрки или чужеземцы" данные археологических раскопок не дают четкого ответа. Следовательно, его нужно искать в других областях, а именно в политических, социальных и демографических процессах в соседних странах.

Квалифицированных ремесленников-иноземцев средневековые властители могли приобретать тремя способами. Во-первых, приглашать специалистов, соблазняя высоким заработком. Привилегированные мастера-иностранцы всегда были "на вес золота", и число их было ограниченно. Во-вторых, можно было купить раба-ремесленника. Стоил такой раб дорого, и больших покупок рабов не могли позволить себе даже богатые властители. В-третьих, в массовых количествах ремесленники обращались в рабство при завоеваниях. Была также возможность добровольного массового приезда мастеров из других стран, если в этих странах создавались совершенно невозможные для горожан условия жизни.

В городах Золотой Орды проживало, возможно, от двух десятков до ста тысяч ремесленников. Горожане составляли в Средневековье малую, иногда ничтожную долю всего населения. Если ремесленники были иноземцами, то такая огромная для Средних веков масса мастеровых могла быть образована только в результате грандиозных победоносных войн или массовых миграций.

В результате нашествия Батыя на Европу монголы могли обратить в рабство и согнать на строительство степных городов десятки тысяч ремесленников. Но городов, как известно, эти рабы не построили. Интенсивное массовое строительство городов начинается более чем через полвека, при правнуках завоевателей. Нет относящихся к этому времени свидетельств о массовых сгонах ремесленников из покоренных монголами народов Золотой Орды. Нет и победоносных войн с захватом многочисленных городов. Но, может быть, были добровольные массовые миграции иноземцев?

В то время только турки-сельджуки двигались по Малой Азии, заставляя бежать с родных мест армян и греков. Беглецы оседали и в городах Золотой Орды, но только в одном регионе - Причерноморье. Демографический взрыв в XI-XIII вв. наблюдался в Западной Европе; он привел к явлению, описанному Марком Блоком и названному им Великой распашкой, к строительству городов и массовым миграциям. Но эти миграции имели географический предел на востоке - Карпаты. К тому же к концу XIII в. этот демографический взрыв закончился [Блок, 1957, с. 57].

стр. 51

На вопрос: "тюрки или чужеземцы?" - ответ может быть таким. Ханы действительно приглашали выдающихся ученых и мастеров. Специалисты, не востребованные на родине, приезжали в богатую империю самостоятельно. В войнах захватывались пленные и становились рабами. Рабы-ремесленники приобретались элитой. В столицах, всегда имеющих разноплеменное население, иноземцы могли быть многочисленными. Но в силу аргументов, представленных выше, иноземцы не могли быть подавляющим большинством населения городов Золотой Орды. Большую часть населения городов Золотой Орды составляли тюрки. Взаимоотношения кочевников и горожан были тесными, родственными. Горожане не механически заимствовали достижения других стран и народов: в городах шел собственный культурогенез.

ЖИЗНЬ ПЯТОГО И ШЕСТОГО ПОКОЛЕНИЙ ЗАВОЕВАТЕЛЕЙ (1308 - 1343) -СОЗДАТЕЛЕЙ СТЕПНОЙ ГАРДАРИКИ

Жизнь пятого и шестого поколений почти целиком пришлась на правление Узбек-хана (1312 - 1342), которое оценивается как эпоха расцвета империи. Историки отмечают, что в эту эпоху произошло резкое усиление центральной власти, сложилась единая система управления⁶, стабилизировались границы, появилась огромная армия, состоящая в основном из мелких держателей условных владений. Ни крупных войн, ни восстаний в эпоху Узбек-хана не было⁷. В сфере идеологии важным событием стала государственная исламизация элиты.

Соединив Запад и Восток, Монгольская империя распалась. После этого Джучиды осуществили решающий для себя этнический и конфессиональный выбор. Этнически они тюркизировались, следовательно, связали свою судьбу с одним из многих народов империи, тем самым отделив себя от других этносов. Идеологически они осуществили непростой (не все представители знати, а впоследствии не все тюрки были с этим согласны), но окончательный выбор конфессии - исламизировались. Следствием выбора религии был и выбор ориентации культурной эволюции: усиление связей с исламским миром и ослабление связей с христианскими странами и народами. Элита Золотой Орды связала дальнейшую эволюцию своей культуры с народами ислама, что имело долговременные последствия⁸.

Хотя государство продолжало внутреннюю и внешнюю политику, направленную на поддержание законов, установленных еще Чингис-ханом, на охрану границ государства военной силой и дипломатией, оно сняло с себя обязанность непосредственного управления жизнью окраинных народов империи, практически не вмешиваясь в их текущую экономическую и политическую жизнь.

Подведем некоторые итоги. Важнейшим фактором первой половины XIV в. стал демографический рост тюрков в степях - центре великой империи. Кочевое население росло, а возможности земли кормить его при тех же способах ведения хозяйства, при тех же технологиях отгонного скотоводства оставались неизменными. Деградация пастбищ способствовала обнищанию части кочевников, обнищание же вело к продаже в рабство детей.

Мы не знаем, когда численность кочевников перешла порог кормящих возможностей земли, но знаем, что это случилось при жизни еще четвертого-пятого поколений, т.е. либо в последнее десятилетие XIII в., либо, что более вероятно, в первое XIV в. Ка-

⁶ Как писал Г. А. Федоров-Давыдов, "к этому времени завершилось формирование государства джучидской монгольской аристократии. Резко возрастают центральная власть и ее аппарат, могущество и сила хана. Страна управляется ханскими наместниками" [Федоров-Давыдов, 1994, с. 16].

⁷ В столетней вялотекущей войне с Хулагуидами в Азербайджане были и успешный поход Узбека (1318 - 1319), и неудачи ордынцев (1325 и 1335).

⁸ В частности, не были ли связаны процессы исламизации в Золотой Орде и переход части вассальных русских земель под руку Великого княжества Литовского? [Кульпин, Петкевич, 2004].

стр. 52

залось, все в жизни людей того времени складывалось наилучшим образом: военное могущество в зените, отношения власти и подданных отрегулированы, знать богата, народ еще не голодает. Но история свидетельствует, что именно в условиях видимого благополучия нарастает самый тяжелый кризис - кризис, связанный со взаимоотношениями человека и природы [пример Китая см.: Кульпин, 1990, с. 157 - 165]. Противоречие между возможностями вмещающего, кормящего ландшафта степей и ростом населения требовало кардинального решения, которое, в конечном счете, как во все времена и у всех народов, сводилось к выбору пути развития. Степной тюркский этнос не мог выжить без перехода части его на интенсивный путь развития. Естественный процесс при этом подразумевал превращение кочевников в земледельцев. На этом пути стояли два ограничения: социально-психологическое и природное.

Кочевник, превращаясь в земледельца, интенсифицировал свой труд и утрачивал социальный статус. Меньшая интенсивность труда и большее свободное время делали жизнь кочевника более привлекательной. За счет большего свободного времени кочевник осваивал вторую профессию, причем самую почетную и высокооплачиваемую в древности и средневековье - военную. В эпоху великих завоеваний каждый кочевник - профессиональный военный. Массовое оседание на землю было для кочевников всегда трагедией. Но нет свидетельств, что в Золотой Орде такое оседание воспринималось как трагедия. По-видимому, здесь сыграли роль два фактора: индивидуально-психологический и социально-психологический, т.е. возраст превращения кочевников в оседлое население и природно-географические ограничения, обусловливавшие нетрадиционную форму оседания кочевников на землю.

Вспомним, что финансово-экономические затруднения заставляли кочевников продавать в рабство детей, а не самим идти в рабство. Именно детей, т.е. тех, у кого еще не начался или не завершился процесс формирования системы ценностей - становления личности. Для тех, кто в раннем возрасте стал горожанином, городская жизнь становится естественным состоянием. К ней они постепенно адаптируются, а перспектива социальной мобильности - стать вольноотпущенником - заставляет их активно осваивать непривычные для кочевников сферы деятельности. В Золотой Орде адаптация облегчалась родственными отношениями, существованием общей информационной и духовной сети, в которой как в биоценозах роли и отношения были во многом унифицированы, ритуализированы. Оседание на землю детей, в сравнении с оседанием взрослых, более щадящая форма адаптации.

Однако не только адаптация с детства к городской жизни делала названный переход безболезненным. Не исключено, что он был не только безболезненным, но и желанным. Золотоордынские города принципиально отличались от европейских. Главное отличие заключалось в том, что города не имели стен. Городские стены в Европе обусловливали страшную тесноту. В западноевропейском "городе было не только тесно. Хозяйки выливали помои прямо на улицы, так что по городу было нелегко пройти и проехать. В уличной грязи возились свиньи и домашняя птица, здесь же играли дети... (город) представлял собой рассадник болезней. Грязь, скученность, примитивность медицины..." [Гуревич, Харитонович, 1994, с. 135]. "Одной из трудноразрешимых проблем ввиду незначительных размеров городских участков было уберечь источники питьевой воды от загрязнений фекалиями. В Вене XIII в. питьевые фонтаны на дворах домов находились на расстоянии не более метра от отхожего места. Опасность загрязнений была в полной мере осознана лишь в XV в. ... Чума, холера, желудочно-кишечные заболевания на всем протяжении Средневековья были типично городскими заболеваниями" [Ястребицкая, 1995, с. 109 - 110].

Отсутствие стен в золотоордынских городах позволяло им безгранично распространяться по окружающей местности, иметь широкие улицы, которые не были средоточением городской грязи, рассадниками болезней. Города отличались усадебной пла-

стр. 53

нировкой. В усадьбах были не только дома, хозяйственные постройки, ремесленные мастерские, но сады и водоемы. Все дома, и богатых, и бедных жителей, стояли в садах [Федоров-Давыдов 1997, с. 94]. Из раскопок археологов мы знаем, что самая крупная из обнаруженных усадеб занимала площадь 260 соток, средние имели площадь, примерно, 50 соток, даже небольшие, бедные - более 10 соток земли [Федоров-Давыдов, 1994, с. 60 - 66]⁹.

Как упоминалось, главные города Золотой Орды имели водопровод (в керамических трубах) и канализацию (в деревянных), систему подземных дренажей в деревянных трубах. Жители брали питьевую воду в фонтанах. Роль водостоков выполняли арыки. К этому следует добавить общую оценку городского хозяйства В. Л. Егоровым, который констатирует, что оно находилось на высоком для средневековья уровне [Егоров, 1997, с. 76].

Европейский крестьянин, попадая в город, испытывал шок только от одних запахов, вызванных крайней скученностью людей¹⁰. Кочевник же, попадая в золотоордынский город усадебного типа, такого шока не испытывал. Запахи даже ремесленных кварталов растворялись в почти бесконечном пространстве усадеб вдоль Волги на протяжении от Старого до Нового Сарая.

Кочевники в Золотой Орде, оседая на землю, становились не столько и не только земледельцами, сколько горожанами. Следует заметить, что иной процесс оседания на землю, а именно стать не столько горожанами, сколько земледельцами, для кочевников Золотой Орды практически был исключен. Чтобы стать земледельцами, нужна была земля, на которой возможно производительное земледелие. К эпохе Средневековья в Европе и Азии вся земля, способная давать высокие и средние урожаи и которую без чрезвычайных усилий можно было при тогдашнем развитии техники и технологии превратить в пашню, уже была пашней. Оставшиеся пространства для освоения под земледелие требовали таких финансовых, материальных и людских ресурсов, которых ни один народ того времени не имел. Не случайно золотоордынцы осваивали узкие полоски земли вдоль рек. На них можно было разводить сады, но их нельзя было превратить в пшеничные поля¹¹.

Следует также отметить одну немаловажную деталь: города были населены исламизированным населением, представление которого о рае неизменно связано с садами и журчащей водой. Конечно, созданию садов и огородов способствовал исключительно благоприятный климат XIII - первой половины XIV в. [Слепцов, Клименко, 2005; Демкин, Демкина, 2004], но в создание плодородных почв были вложены огромный труд и агрономические знания. Тогдашние почвы главной городской агломерации на Нижней Волге были искусственного происхождения¹². Разумеется, жители Золотой

⁹ В Западной Европе того времени городских усадеб не существовало. В Восточной Европе, например в Новгороде, посадские усадьбы не превышали размера в 20 соток [Федоров-Давыдов 1994, с. 63] и садов в них не было.

¹⁰ Даже в XVIII в. в городах Франции "стояла вонь, почти невообразимая для нас, современных людей... в восемнадцатом столетии еще не была поставлена преграда разлагающей активности бактерий, а потому всякая человеческая деятельность, как созидательная, так и разрушительная, всякое проявление зарождающейся или погибающей жизни сопровождались вонью" [Зюскинд, 2002, с. 5 - 6].

¹¹ Под пашню Южнорусские степи (на территории нынешней Украины) Россия начала осваивать лишь в конце XVIII в. и фактически освоила в XX в., когда были созданы мощные ирригационные системы. Степь же по обе стороны Нижней Волги под земледелие не освоена до сих пор.

¹² Об этом свидетельствуют современные реконструкции на основе полевого морфолого-генетического и лабораторного химического и микробиологического анализов палеопочв Нижнего Поволжья [Демкин, Демкина, 2004, с. 28]. Как наличие метро в современном городе позволяет сделать выводы о его численности, уровне развития, организации и - шире - цивилизованности населения, так состав и структура искусственных почв позволяет говорить о высокой культуре земледелия, возможной при высоком уровне общей культуры.

стр. 54

Орды использовали опыт садоводства и огородничества других стран, однако специфическая природа степей не позволяла механически использовать этот опыт, но заставляла на базе заимствования создавать оригинальную культуру земледелия. Рассматривая культуру огородничества и садоводства жителей степных городов, мы вплотную подошли к иным критериям цивилизационного синтеза, чем те, которыми оперируют историки.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Блок М. Характерные черты французской аграрной истории. М., 1957.

Гуревич А. Я., Харитонович Д. Э. История средних веков. М.: Интерпракс, 1994.

Демкин В. А, Демкина Т. С. Палеоэкология Нижнего Поволжья в золотоордынское время // Поволжье в Средние века: тезисы докладов Всероссийской научной конференции, посвященной 70-летию со дня рождения Германа Алексеевича Федорова-Давыдова (1931 - 2000). Н. Новгород: НГПУ, 2001.

Диалог культур Евразии / Под ред. А. А. Бурханова. Казань: ТГГИ, 2001.

Егоров В. Сарай, Сарайчик, Бахчисарай... //Родина. 1997. N 3 - 4.

Егоров В. Л. Золотая Орда. М.: ГМИ, 2005.

Крамаровский М. Г. Северное Причерноморье, Лигурия и Латинская Романия в XIII-XV вв. К вопросу о латинском компоненте в культуре Золотой Орды // Степи Восточной Европы во взаимосвязи Востока и Запада в Средневековье. Международный научный семинар / Тезисы докладов. Донецк, 1992.

Крамаровский Марк. Золотоордынский город Солхат-Крым. К проблеме формирования городской культуры (новые материалы) // Татарская археология. 1997. N 1.

Крамаровский М. Г. Золотая Орда как цивилизация // Золотая Орда. История и культура. Казань: Казанский кремль, музейный центр "Эрмитаж. Казань", 2005.

Кульпин Э. С. Человек и природа в Китае. М.: ГРВЛ, 1990.

Кульпин Э. С., Петкевич К. Восточная Европа между двумя смутами: феномен Великого княжества Литовского // Общественные науки и современность. 2004. N 2.

Поволжье в Средние века / Тезисы докладов Всероссийской научной конференции, посвященной 70-летию со дня рождения Германа Алексеевича Федорова-Давыдова (1931 - 2000). Н. Новгород: НГПУ, 2001.

Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды // На стыке веков, континентов и цивилизаций (из опыта образований и распада империй X-XVI вв.). М.: ИНСАН, 1996.

Слепцов А. М., Клименко В. В. Обобщение палеоклиматических данных и реконструкция климата Восточной Европы за последние 2000 лет // История и современность. 2005. N 1.

Федоров-Давыдов Г. А. Золотоордынские города Поволжья. М.: МГУ, 1994.

Федоров-Давыдов Г. А. Некоторые итоги изучения городов Золотой Орды на Нижней Волге // Татарская археология. 1997. N 1.

Ястребицкая А. Л. Городская Европа // Средневековая Европа глазами современников и историков. Ч. 2. М.: Интерпракс, 1995.

Permanent link to this publication: