Распад Советского Союза и появление независимых государств в Центральной Азии создали совершенно новую геополитическую обстановку на западных границах КНР. Это заставило Пекин принимать срочные меры по корректировке своей внешней политике в данном регионе. Уже в конце декабря 1991 г. в эти страны была направлена правительственная делегация, которая проинформировала руководство вновь образовавшихся государств о намерении КНР установить с ними дипломатические отношения, что и было сделано в первых числах января 1992 г. Китай одним из первых открыл свои посольства и торгпредства в странах региона, не дожидаясь учреждения диппредставительств в Пекине своими партнерами. Начался активный обмен делегациями на различных уровнях, в том числе визитов на высшем уровне, которые стали регулярными. С каждой из этих стран КНР заключила на двусторонней основе различные соглашения и подписала большое число других официальных документов, которые позволили в кратчайшие сроки создать договорно-правовую основу для развития политических, экономических и культурных отношений между ними.

С самого начала развития взаимоотношений Китая с центральноазиатскими государствами на передний план выдвигалось решение таких сложных политических проблем, как, например, пограничный вопрос или обеспечение национальной безопасности. Определенное беспокойство вызвали у Пекина процессы либерализации политической жизни, всплеск религиозности среди населения и рост национального самосознания в бывших восточных республиках Советского Союза на рубеже 1980-х-1990-х гг. Сильны были опасения, что подобные процессы могут послужить заразительным примером для проживающих в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) казахов, таджиков, узбеков, киргизов и, конечно, уйгур. Эти опасения подогревались и усилением влияния в регионе таких исламских стран, как Турция, Иран, Афганистан и Саудовская Аравия. Однако не менее важным была выработка политики и принятие конкретных шагов по развитию торгово-экономических связей с молодыми независимыми государствами региона.

Премьер Госсовета КНР Ли Пэн, выступая в начале сентября 1992 г. перед руководством СУАР, заявил, что Китай взял курс на превращение Синьцзяна в главную базу торгово-экономических связей со странами СНГ и государствами Центральной Азии (ЦА). Он подчеркнул, что эта политика носит долговременный характер [ИТАР-ТАСС, 5.09.1992].

Исходным моментом подобного подхода Пекина явилось географическое положение Синьцзяна - с одной стороны, близость к центральноаиатскому региону и наличие общих границ, а с другой - удаленность СУАР от основных, наиболее развитых районов страны. Данное обстоятельство усугублялось еще и слабым развитием

стр. 119

транспортных сообщений - СУАР исторически тяготел к установлению и поддержанию хозяйственных связей со своими западными соседями. Хотя эти связи никогда не были стабильными и характеризовались приливами и отливами. Не вдаваясь в глубокую историю, можно отметить, что во второй половине 30-х гг. XX в. 85% внешней торговли Синьцзяна приходилось на СССР. В соответствии с подписанными соглашениями здесь в тот период создавались промышленные предприятия, строились шоссейные дороги, проводились с советской помощью геологические изыскания. В республиках Средней Азии и Казахстане обучались жители Синьцзяна. Однако в 1942 г. дальнейшее расширение добрососедских отношений было прервано в связи с изменениями в политике синьцзянского правительства [Моисеев, 1989, с. 9; Сладковский, 1977, с. 81 - 83, 148 - 152]. Их восстановление началось лишь после образования КНР, однако очередной этап дружбы и взаимодействия между соседями в 1960-е гг. вновь был прерван "культурной революцией", которая привела на многие годы к застою в развитии связей, в том числе торгово-экономических, и лишь с началом 1980-х гг. они начали постепенно размораживаться.

В начале 1990-х гг. в соответствии с новым курсом центра, а, значит, и при его поддержке, местные власти предприняли активные действия по разворачиванию торгово-экономического сотрудничества с бывшими республиками СССР. Последние, став независимыми государствами, также стремились скорее наладить политические и экономические отношения с иностранными государствами, и прежде всего со своими соседями. В силу ряда причин особая роль в этих планах отводилась Китаю. Следует подчеркнуть, что распад Советского Союза привел к разрыву устоявшихся хозяйственных связей между бывшими республиками, регионами и даже на уровне отдельных предприятий. Это привело к повсеместному снижению объемов производства. Остро встал вопрос о расширении взаимного товарооборота между Китаем и странами Средней Азии и Казахстаном.

Поэтому обоюдная заинтересованность лежала в основе различных инициатив и практических мероприятий, направленных на расширение торгово-экономических связей между странами региона. Так, уже в декабре 1992 г. было заключено торгово-экономическое соглашение между правительствами КНР и Республикой Казахстан (РК), затем последовало подписание еще около 50 документов, направленных на его расширение. Правительство Казахстана предоставило Китаю преференциальный таможенный режим, ввозимые из КНР товары облагаются льготной пошлиной. Осенью 1992 г. в г. Урумчи была проведена международная ярмарка, куда было приглашено большое количество представителей из стран СНГ. Если объем внешней торговли СУАР за первые 6 месяцев составил 150 млн. дол., то сумма заключенных на ярмарке сделок составила 1.8 млрд. дол.; кроме того, на 0.5 млрд. дол. было подписано контрактов об экономическом и техническом сотрудничестве. Правительством СУАР было принято специальное решение об активизации приграничной торговли, создании специальных экономических зон (СЭЗ) и дополнительных погранпереходов с Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. Что касается СЭЗ, то еще раньше центральные власти наделили СУАР практически всеми правами и льготами, которые имели такие зоны, созданные в других частях КНР. Ими местные власти и воспользовались в своих отношениях с иностранными вкладчиками и торговыми партнерами, в том числе и из бывших республик Советского Союза. А вот СЭЗ, в полном смысле этого слова, распространения в регионе не получили.

Огромную роль в развитии торговли СУАР с сопредельными странами играют погранпереходы. Слабое развитие транспортных коммуникаций в регионе всегда являлось препятствием для развития экономических связей между странами. Ярким примером могут служить Таджикистан и Кыргызстан, которые и сегодня имеют 1 - 2 погранперехода на своей границе с Китаем, причем переход на китайско-таджикской

стр. 120

границе функционируют из-за климатических условий не круглый год. Надо признать, что создание погранпереходов не только дорогостоящее мероприятие, но и очень сложное, требующее совместного решения с соседними государствами комплекса вопросов, связанных с внешней торговлей, развитием транспорта, обеспечением кадрами, пограничным режимом и другим, особенно в географических условиях вышеупомянутых стран. И тем не менее в 1990-е гг. число таких переходов здесь возросло, а также резко увеличилась их пропускная способность.

Так, старейший погранпереход в Хоргосе, действующий с 1860 г., был недавно переоборудован, что позволило увеличить его ежегодную пропускную способность с 53 тыс. человек в 1990 (что составляло 60% всех пересечений границы Синьцзяна) до 80 тыс. в 1991 г., когда решением Госсовета КНР он получил право оформлять пересечение границы и лицами третьих стран. В 1999 г. через этот переход прошло свыше 100 тыс. человек [Дуноу..., 2001, N 1, с. 19]. Реконструирован и другой сухопутный переход в Бакту, на что китайская сторона израсходовала 20 млн. юаней. В результате в 1994 г. здесь прошло около 12 тыс. грузовых машин и было зарегистрировано 52 с лишним тыс. человекопереходов. В последующем эти цифры значительно выросли [ПДВ, 1998, N 4, с. 35]. Еще один крупный сухопутный погранпереход действует в Алашанькоу, хотя в основном он функционирует как железнодорожный. К концу 1990-х гг. на границе СУАР со странами Центральной Азии было оборудовано восемь переходов.

Эти и многие другие меры при наличии обоюдной заинтересованности сторон в развитии политических отношений и экономического сотрудничества дали положительные результаты. Уже в 1992 г. торговля Китая с пятью центральноазиатскими странами возросла в 10 раз по сравнению с 1990 г. и составила 465 млн. дол. За короткий срок КНР стала важным торговым партнером в регионе¹ . Например, торговля с Китаем составляла в 1992 г. примерно 20% объема внешней торговли Казахстана [Дуноу..., 2001, N 1,с. 18].

Успехи СУАР подтолкнули и соседние провинции к участию в торговле с центральноазиатским регионом. По их требованию в сентябре 1993 г. в г. Урумчи прошло совещание пяти административных единиц Северо-Западного Китая, на котором было решено объединить усилия по расширению торговли со странами Центральной Азии. Однако особого эффекта это не дало, СУАР оставался основным партнером, так как такие провинции, как Ганьсу, Цинхай, Шэнси, Нинся-Хуэйский автономный район были одними из самых экономически отсталых районов Китая. Сказалась и их большая географическая удаленность от западной границы, транспортные расходы делали их товары неконкурентоспособными.

Одна из основных причин резкого скачка в объемах торговли Китая со своими соседями заключается в использовании различных форм и методов свободной рыночной торговли, отказ от жесткой централизации и государственного регулирования. И хотя все центральноазиатские республики провозгласили о своей приверженности принципам рыночной экономики, однако ход и темпы проведения подобных реформ не могли не отражаться на развитии их экономического сотрудничества с Китаем.

¹ Следует иметь в виду, что данные внешнеторговой статистики КНР часто расходятся с данными стран ЦА. Например, товарооборот РК с КНР, по данным таможенной статистики Казахстана, в 2001 г. составил 789.9 млн. дол., из них импорт 138.8 млн, а экспорт - 651 млн. дол. По китайским данным товарооборот составил 1288.4 млн. дол., из них китайский импорт - 327.7 млн, а экспорт 960.7. То есть, по данным китайской статистики, товарооборот в 1.6 раза превышает аналогичные показатели казахстанской стороны [Panorama, 21.02.2003]. Это объясняется разными способами ведения национальной статистики, в частности различными нормами провоза грузов частными лицами без заполнения грузовой таможенной декларации, неправомерным использованием правил провоза транзитных грузов, а также фактами коррупции, существующими на границе.

стр. 121

Поэтому неудивительно, что именно Казахстан и Киргизстан, проявлявшие наибольшую активность в подготовке и осуществлении своих рыночных преобразований оказались среди первых по темпам и масштабам роста торговых связей с Китаем.

Если в начальный период установления торговых связей между КНР и молодыми независимыми странами бывшего советского Востока главную роль играли государственные организации, появившиеся в результате "перестройки" конца 1980-х гг. в СССР и экономических преобразований в Китае, то очень скоро они были оттеснены частным капиталом. В условиях, когда с распадом Советского Союза перестали действовать старые соглашения и устоявшиеся деловые связи с Китаем, а во вновь образовавшихся республиках упало собственное производство и рынок испытывал нехватку в первую очередь товаров повседневного потребления, именно частник оказался более гибким и очень быстро приспособился к новым условиям, создал формы и виды торговли, отвечавшие изменившимся условиям.

"Торговый туризм" или "челночная торговля" - одна из новых форм во внешней торговле Китая и стран ЦА. Одной из первых центров такой торговли в СУ АР стал г. Инин, расположенный недалеко от госграницы. Начиная с 1991 г. ежедневно сюда устремлялись сотни "челноков" с обеих сторон границы. Ежемесячный оборот здесь превысил 200 тыс. дол. [Дуноу..., 2001, N 1, с. 18]. В 1992 г., когда Госсовет КНР представил этому городу особые права ведения внешней торговли, произошел новый всплеск в деятельности "челноков". Так, по подсчетам китайских экономистов, "челночный товарооборот" между КНР и Казахстаном в 1996 г. составил от 200 до 300 млн. дол. [ПДВ, 1998. N 4, с. 37]. По оценкам некоторых синьцзянских специалистов, в 2000 г. стоимость только вывезенных из СУ АР "челноками" товаров составила 350 млн. дол. [Дуноу..., 2001, N 2, с. 29].

Вместе с тем по обе стороны границы наблюдался двойственный подход к "челнокам". Понимая, что "челночная торговля" имеет свои минусы, партнеры неоднократно призывали к "необходимости перехода к формам хозяйственных связей, соответствующих международным стандартам".

В 1993 г. КНР и РК пошли на введение визового порядка поездок граждан двух стран, хотя понимали, что это отрицательно скажется на "челночной торговле". Одновременно как в СУАР, так и в центральноазиатских странах видели позитивную роль "челноков" (снабжают население товарами широкого спроса, помогают решать проблему трудоустройства, пополняют казну таможенными взносами и другое). Поэтому в январе 1997 г. в Казахстане было принято постановление, направленное на облегчение положения "челноков", освобождая их от уплаты таможенных платежей и налогов при ввозе товаров весом до 70 кг и стоимостью до 2000 дол.

Еще одной формой торговли, получившей развитие в регионе в этот период - это создание открытых городов и населенных пунктов. Так, в 1993 г. в административном округе Или в зоне действия погранперехода Дулаты-кольжат в 9 населенных пунктах были открыты базары для свободного посещения жителями, проживающими по обе стороны границы. За пять месяцев их посетило свыше 50 тыс. человек, было продано товаров на 120 млн. юаней [Дуноу..., 2001, N 1, с. 18]. Другим примером может служить г. Хоргос. Хоргосский пограничный базар, занимающий 30 тыс. кв м имеет ежедневный объем торговых сделок только по китайским товарам на 400 тыс. юаней [ПДВ, 1998, N 4, с. 35]. Подобные зоны свободной торговли, как правило, тяготеют к транспортным коммуникациям - железной дороге или автомагистралям, ведущим к границе. На конец 1994 г. уже насчитывалось 58 открытых уездов и городов, что превышало 2/3 общего их количества в Синьцзяне [Стратегия освоения..., 2001, с. 48]. С 1994 г. в СУАР начали функционировать зоны развития и приграничного сотрудничества, на которые распространяется политика различных государственных льгот. К 1998 г. их число достигло семи, и они играют важную роль в привлечении

стр. 122

Таблица Торговля КНР со странами ЦА 1992 - 2001 гг., млн. дол.

Источники: Дуноу..., 2001, N 1, с. 23; Чжунго тунцзи..., 2002, с. 615.

иностранного капитала, содействии внешней торговле и внешнеэкономическим связям.

Многие торговые организации, расположенные как в СУАР так и в центрально-азиатских странах, создавали компании, иногда смешанные, с участием капитала своих партнеров, открывали филиалы или специализированные магазины для торговли товарами своих партнеров. Некоторые города и населенные пункты устанавливали устойчивые связи с зарубежными партнерами, договариваясь о прямых оптовых поставках; множились различные посреднические торговые фирмы. Все это и способствовало столь быстрому росту товарооборота между СУАР и странами ЦА (табл.).

Появившиеся различные формы торговли в регионе, как правило, были нацелены, - в качестве главной своей задачи, - на осуществление приграничной торговли. Приграничная торговля - это важная черта, характерная для развития торговых отношений в регионе, особенно на начальном этапе их развития. Это связано также и с тем, что в СУАР 10 национальных округов, 33 уезда и города являются пограничными; здесь проживает 60% населения района.

Если в 1988 г., когда Госсоветом КНР было принято решение о предоставлении СУАР права осуществлять приграничную торговлю с Казахстаном и среднеазиатскими республиками Советского Союза, она равнялась 36 млн. дол. и составляла 8.8%

стр. 123

ежегодного объема внешней торговли района, то в 1991-м ее объем вырос до 130 млн. дол., а доля во внешнеторговом обороте поднялась до 28.3%. В 1992 г., после известного выступления Дэн Сяопина на юге страны и решений ЦК КПК и Госсовета КНР о важности политики открытости, начался новый этап развития приграничной торговли в СУ АР: объем составил 320 млн. дол., а соответствующая доля выросла до 42.7%. В 1993 г. эти показатели соответственно выросли до 570 млн. дол. и 63.6%. В 1994 - 1997 гг. ее доля колебалась в районе 50% от объема внешней торговли СУ АР. В последующие годы объемы приграничной торговли в стоимостном выражении продолжали расти. Так, в 2000 г. она характеризовалась следующими показателями: 1320 млн. дол., что составляло 58.4% от внешнеторгового оборота СУАР [Дуноу..., 2001, N 12, с. 29]. По масштабам приграничной торговли СУАР занимал второе место в стране, уступая лишь провинции Хэйлунцзян. По оценкам синьцзянских специалистов, приграничная торговля внесла важный вклад в обеспечение политической стабильности и экономическое развитие Синьцзяна. Только в 1993 - 1995 гг. поступления от приграничной торговли в виде налогов и таможенных пошлин составили 3 млрд. юаней [Дуноу..., 2001, N 12, с. 29].

Другой характерной чертой начального этапа развития торговых отношений Китая со странами ЦА явился большой удельный вес в этой торговле бартерных операций. Независимо от форм торговли (будь то государственная, местная, приграничная и т.п.) основу всегда составлял бартер. И хотя в международной торговле это пройденный этап, в условиях острой нехватки валюты у обеих сторон, бартер стал выходом из сложившегося положения. В результате первое время бартерные операции составляли свыше 70% торгового оборота. Понимая вред, который наносит подобная форма торговли развитию рыночной экономике, уже в 1994 г. стороны договорились, что будут стремится к переходу на другие формы расчетов. Однако осуществить это оказалось не так легко. Показательно, что казахстанская статистика отмечала, что за первые девять месяцев 2001 г. имел место рост бартерной торговли на 235% по сравнению с соответствующим периодом предыдущего года, в то время как общие показатели торговли между СУАР и РК снизились [Синьцзян..., 2002, N 1, с. 45]. Тем более что на практике китайская сторона в этом была менее заинтересована, так как существующее положение позволяло ей сбывать избыточный ширпотреб и продукты питания, составляющие основу китайского экспорта, поддерживая тем самым своих производителей, и в обмен получать из стран Центральной Азии необходимое ей сырье (руду, металлы), удобрения, кожу, шерсть, хлопок.

Несмотря на некоторые сложности или, как их иногда называют в Китае "трудности роста", в первые годы развития экономических отношений между КНР и бывшими республиками Советского Союза наблюдается довольно быстрый рост торговли. Наряду с этим шло развитие и технико-экономических связей, в первую очередь путем создания смешанных предприятий в различных сферах экономики. Основы подобного сотрудничества были заложены в 1980-е гг. еще во времена советской власти, тогда определились и основные направления китайского участия в экономике стран региона. Именно тогда в среднеазиатских республиках и Казахстане начали создаваться промышленные предприятия с участием китайских партнеров, получило распространение использование китайской рабочей силы, а китайские организации стали брать подряды на строительство различных объектов (гостиниц, медицинских учреждений, учебных заведений и т.д.). Так, в 1989 г. было подписано между СУАР и советскими республиками 169 соглашений о намерениях, а по 11 проектам общей стоимостью в 45 млн. швейцарских франков стороны договорились о сотрудничестве.

Используя имеющийся опыт и заинтересованность обеих сторон, закрепленную в различных документах, как государственные организации, так и частные предприниматели начали активно расширять подобные связи. Согласно китайским статистиче-

стр. 124

ским данным, в начале 1993 г. насчитывалось 95 смешанных предприятий с участием капитала Китая и стран Центральной Азии, а в 1994 г. их число возросло до 453. В том числе: в Казахстане - с 57 до 313, Узбекистане - с 20 до 65, Кыргызстане - с 18 до 75 [Дуноу..., 2001, N 1, с. 19]. Правда, в 1996 г. в странах ЦА власти предприняли ряд мер по ужесточению требований при регистрации предприятий с участием иностранного капитала. В результате в Казахстане, например, число китайско-казахстанских СП сократилось с 380 (вторая половина 1995 г.) до 73. В 1997 году в пяти центральноазиатских республиках имелось 115 СП с участием СУАР с капиталом около 18 млн. дол., это составляло 74% общих капиталовложений Синьцзяна за рубежом. В свою очередь, республики Центральной Азии создали в СУАР 22 предприятия (как смешанных, так и полностью иностранных), объем вложенных капиталов равнялся около 9 млн. дол. [Синьцзян жибао, 4.09.1997].

В эти годы стали активно развиваться научно-технические связи. Наблюдался рост обмена делегациями специалистов, причем от ознакомительных визитов стороны стали переходить к установлению постоянных контактов между научными и учебными заведениями, обмену учеными, совместной разработке тем и проектов, представляющих обоюдный интерес.

Следует отметить, что экономическое сотрудничество Китая развивалось далеко не со всеми странами региона так успешно, как с Казахстаном или Кыргызстаном. В отношении Таджикистана в эти годы Пекин проявлял определенную сдержанность. Это было связано и с нестабильностью политической обстановки в стране, и с усилением влияния там исламистских сил. Тяжелое экономическое положение Таджикистана в сочетании с отсутствием удобных транспортных коммуникаций также были сдерживающими факторами. Слабыми были технико-экономические связи Китая и с Туркменией.

Вместе с тем, несмотря на относительно высокие темпы роста технико-экономического сотрудничества и рост числа китайских предприятий в первую половину 1990-х гг., общие объемы китайских капвложений были не так уж большими. Так, к концу 1995 г. в Узбекистане насчитывалось 42 предприятия с участием китайского капитала, ведущими же иностранными инвесторами были Турция (129 действующих предприятий), США (ПО), Пакистан (71), Великобритания (55) [Узбекистан 1991 - 1995..., с. 17, 18]. По оценкам казахстанских экспертов, к 1997 г. китайские капиталовложения составляют всего 0.25% от общего объема иностранных инвестиций в экономику страны [Казахстанская правда, 26.09.1997]. Для промышленных предприятий, созданных в этот период с участием КНР, были характерны небольшие размеры вложенного капитала и количество занятых на них работников, использование сравнительно отсталой технологии. Среди этих предприятий преобладали магазины, рестораны, торговые и транспортные фирмы и т.п. В центральноазиатских странах видели слабые стороны подобного сотрудничества, особенно при сравнении с предложениями западных партнеров, но ярко выраженных протестов это не вызывало, так как и такие предприятия способствовали налаживанию хозяйства.

Открытый всплеск недовольства экономическим сотрудничеством с Китаем имел место в конце 1993 г. в связи с низким качеством китайских товаров. Об этом писала не только пресса, но и заявляли официальные лица. Боясь потерять перспективный рынок, Пекин пошел на принятие ряда шагов по исправлению положения, в том числе в КНР был принят специальный закон о запрете производства, ввоза и вывоза некачественных и поддельных товаров, введены штрафные санкции. В последующем его положения были подтверждены в специальных соглашениях² . Хотя эта мера на

² Например, во время визита Председателя КНР Цзян Цзэминя в Казахстан в 1996 г. было заключено соглашение о проверке качества импортных товаров.

стр. 125

какое то время привела к сокращению торговли, однако нашла положительный отклик в странах ЦА. Торговые партнеры Китая высказывали недовольство и тем положением, что они оказались фактически отрезаны от центральных и восточных районов Китая³ , где экспортная промышленность достигла западных стандартов, а также слабым участием ведущих известных китайских фирм в развитии связей с регионом. Недооценка Пекином стран ЦА, по мнению его партнеров, находила свое подтверждение прежде всего в том, что объем товарооборота КНР с регионом составляла порядка 0.27% общего объема внешней торговли Китая. Отмечалось, что ограниченные возможности транспортных коммуникаций являются сдерживающим фактором в расширении сотрудничества.

Проблемы, возникшие в середине 1990-х гг. в экономических отношениях КНР странами Центральной Азии во многом были связаны и с отсутствием достаточного числа квалифицированных, знающих кадров как в Синьцзяне, так и у партнеров. Многое из того, о чем договаривались руководители обеих сторон или было зафиксировано в многочисленных соглашениях и декларациях, оставалось невыполненным. Экономисты по обе стороны границ в своих исследованиях обращали внимание не только на вышеотмеченные проблемы, но и на ряд других трудностей, с которыми столкнулось развитие экономических связей на начальном этапе. Однако первопричиной возникших проблем, по нашему мнению, является то, что уровень экономического развития Синьцзяна оказался недостаточным, чтобы осуществить поставленные Пекином задачи и соответствовать потребностям партнеров. Это нашло проявление и в сравнительно небольшом объеме китайских капиталовложений в экономику региона и в общем техническом уровне предлагаемых Китаем (СУАР) технологий и во многом другом, что и привело к тому, что КНР явно проигрывала в конкуренции не только с западными и японскими компаниями, но и с турецкими предпринимателями. Во-многом, это, видимо, было связано с тем, что для Пекина серьезные политические изменения 1991 г., приведшие к образованию новых независимых государств, явились неожиданностью. В новой обстановке Китай сосредоточил основное внимание на решение политических вопросов, связанных с обеспечением национальной безопасности на своих западных границах. Развитие экономических связей оказалось на втором плане, и попытка решить эту проблему путем поставок китайских товаров на рынки молодых государств с опорой в основном на возможности Синьцзяна не принесла ожидаемых результатов.

Сложности, возникшие у СУАР и других провинций северо-западного Китая в их стремлении развивать экономические связи с центральноазиатскими странами, не говоря уже о Европе, послужили одним из толчков, которые побудили пекинское руководство к разработке новой стратегической программы развития западных районов страны. В 1999 г. было принято решение Госсовета КНР о начале претворения в жизнь программы развития центральных и западных районов Китая и была создана Канцелярия по руководству осуществлением этой программы во главе с премьером Чжу Жунцзи; его заместителем по этой группе стал Вэнь Цзябао, нынешний премьер Госсовета КНР. Причины, побудившие китайское руководство принять столь широкомасштабную программу, и цели, на достижение которых она направлена, прежде всего связаны с необходимостью решения острых внутренних проблем. Таких как: ликвидация разрыва в экономическом и культурном развитии приморских и внутренних районов КНР; освоение западных районов, по мнению разработчиков програм-

³ Так, сотрудники Института Восточной Европы и Центральной Азии АОН КНР в своей работе "Китай и Центральная Азия" приводят следующие данные об удельном весе СУАР в торговле со странами ЦА: Казахстан - 66% (1992 г.) и 80.5% (1993 г.); Узбекистан - 61% и 39%; Кыргызстан - 83% и 11.2%; Туркменистан - 22.4% и 53.3% [Син Гуанчэн, Чжао Чанцин, Сунь Чжуанчжи, с. 119, 120].

стр. 126

мы, послужит мощным стимулом расширения рыночного спроса, в чем нуждалась экономика Китая; промышленное развитие запада страны вызовет приток туда рабочей силы, что облегчит решение проблемы безработицы в стране в целом; развитие этих районов приведет также к повышению материального благосостояния местного населения - компактно проживающих национальных меньшинств, что позволит снизить социальную напряженность и ослабить существующую там угрозу сепаратизма⁴ . Вместе с тем программа развития западных районов тесно связана со стратегией развития экономических отношений с зарубежными странами, так как она предусматривает не только активное привлечение иностранных капиталовложений в эти районы, но и использование их географической близости с такими регионами, как Центральная и Южная Азия, Юго-Восточная Азия для дальнейшего расширения внешних рынков КНР.

Разработанная экономическая стратегия КНР в полной мере относится и к СУ АР. На ее основе будет вырабатываться и определяться конкретные шаги, связанные с развитием китайско-центральноазиатских экономических отношений. Учитывая долгосрочность программы (2000 - 2050) не стоит ожидать каких то резких изменений в экономической политике Китая в ЦА в ближайшее время, тем более что на первом этапе развития Западного Китая намечается углубление реформ, совершенствование методов управления, повышение конкурентоспособности районов, государственное строительство объектов инфраструктуры. Эти изменения - расширение китайского экономического присутствия в ЦА будут нарастать постепенно, по мере осуществления намеченных преобразований в Северо-Западном Китае и роста экономической мощи этого района и страны в целом.

Торговые отношения КНР с центральноазиатскими странами в конце 1990-х гг. продолжали развиваться по восходящей линии, хотя и не такими быстрыми темпами, как в первые годы после установления связей (см. табл.), достигнув к началу нового XXI в. 1.5 млрд. дол., из них примерно 1.3 млрд. дол. приходилось на Казахстан. Второе место по объемам товарооборота занял Кыргызстан; последнее место - у Таджикистана, причем торговля с ним развивалась очень неравномерно.

Несмотря на определенный рост объемов торговли КНР* со странами региона ее доля во внешней торговле этих государств как правило снизилась: экспорт КНР в Казахстан составил в 2001 г. - 2.7%, в 2002 г. - 4.8; а импорт - 7.6 и 10.6 соответственно; экспорт КНР в Кыргызстан - 10.4 и 10.1, а импорт КНР - 4.1 и 8.5; экспорт КНР в Таджикистан - 0.9 и 0.5, а импорт КНР - 0.2 и 0.3 [Внешняя торговля..., 2003, с. 28 - 31]. Ни в одной из стран ЦА Китай не входит в первую тройку торговых партнеров. Руководители Китая и этих стран неоднократно заявляли, что состояние и объемы торговли не соответствуют потребностям и существующим возможностям участников. (Следует однако отметить, что в этот период наблюдался рост числа китайских районов, установивших устойчивые торговые связи со странами ЦА, в 2000 г. уже свыше 20 провинций и городов центрального подчинения осуществляли в них торговые операции. Была достигнута также договоренность о возможности молодыми республиками использовать китайский порт Ляньюньган на побережье Тихого океана, благодаря чему они получили выход к морю для вывоза своих товаров.)

Во второй половине 1990-х гг. продолжало расти и участие китайского капитала в экономике стран ЦА. Так, в 1998 г. в Казахстане насчитывалось 74 полностью китайских или с участием китайского капитала предприятий и по числу предприятий он находился на пятом месте среди иностранных государств, однако по объемам стоимо-

⁴ Более подробно по вопросу развития запада страны смотри работы российских и китайских ученых в публикациях, например, ИДВ РАН [Стратегия освоения..., 2001].

стр. 127

сти продукции - на девятом месте (0.06% от объемов стоимости продукции американских предприятий) [Дуноу..., 2001, N 2, с. 39].

Прямые иностранные инвестиции в Таджикистане в 2000 г. составили 224 млн. дол., в том числе инвестиции КНР составили 2.9 млн. дол., значительно уступая таким странам, как Великобритания (83 млн), Республика Корея (53 млн), Италия (39 млн) и Люксембург (29 млн) [Статистический ежегодник..., 2001, с. 183]. Иностранные инвестиции в Кыргызстане в 2000 г. составили 89.6 млн. дол., в том числе китайские 0.9 млн. дол. По объему инвестиций КНР занимал девятое место, уступая США (23.6 млн), Турции (12.1 млн), ФРГ (9.5 млн), Нидерландам (9.2 млн), Канаде (6.8 млн), Великобритании (6.1 млн) и России (5.4 млн) [Кыргызстан..., 2003, с. 185]. В Узбекистане насчитывалось 71 предприятие с участием китайского капитала [Чжунго тунцзи..., 2002, с. 632].

Вместе с тем именно в последние годы XX в. в участии китайского капитала за рубежом, в том числе и в странах ЦА, проявилась новая тенденция - Пекин стал проявлять особый интерес к полезным ископаемым этого региона и в первую очередь к участию в разработках нефтяных и газовых месторождений. Еще в 1992 г. во время визита в КНР туркменский лидер С. Ниязов, выступая в Шанхае перед представителями деловых кругов, предложил им принять участие в ряде проектов, среди которых фигурировали разработка нефтяных и газовых месторождений, строительство нефтеперерабатывающих и нефтехимических предприятий и т.д. Тогда Китай не откликнулся на это предложение и лишь в 1997 г. был подписан контракт об участии китайских специалистов в капитальном ремонте и защите скважин от песчаных заносов на крупнейшем месторождении Западного Туркменистана (Котуртенинском). Срок действия контракта 5 лет, на ведение работ предполагалось затратить свыше 20 млн. дол. и ввести в строй не менее 100 скважин [Нейтральный Туркменистан, 12.11.1997]. Примерно такая же ситуация повторилась и с Казахстаном, когда президент РК Н. Назарбаев в начале 1993 г. предложил Пекину принять участие в развитии нефтегазовой промышленности, ответ последовал лишь в 1997 г.

Объяснение подобного поведения китайской стороны следует искать прежде всего внутри страны. Высокие темпы экономического развития КНР привели к резкому увеличению потребления энергоносителей. Если имеющиеся запасы угля в стране позволяют увеличивать его добычу, то иная картина складывается с нефтью и газом. Основные китайские нефтепромыслы себя уже исчерпали и ожидать там роста добычи нельзя, одновременно не оправдались надежды на открытие новых богатых месторождений в СУАР и на шельфе восточного и южного Китая, где активно велись изыскания с участием иностранных компаний. В результате в 1993 г. Китай стал импортером нефти. По оценкам китайских специалистов, импорт нефти и соответственно его доля в общем потреблении страны будут расти: в 2010 г. при потребности в нефти в 340 млн. т импорт составит 145 млн, т.е. 42.6%, а в 2020 г. соответственно - 484 млн. т, 300 млн. т и 62% [Сяндай..., 2002, N 12, с. 35]. Правда, единства в подобных оценках в КНР нет, некоторые экономисты считают, что в ближайшие годы зависимость Китая от поставок нефти будет еще выше.

В 2001 г. 56% импорта нефти поступало с Ближнего Востока, 22.5% - из Африки, 14.4% - из АТР и 6.9% - из Европы и ЦА. Большая часть импортируемой нефти поступает морем, причем из районов, безопасную доставку откуда ВМФ КНР, по признанию китайских экспертов, на сегодня обеспечить не в состоянии [Сяндай..., 2002, N 12, с. 37].

В создавшейся обстановке Пекин был вынужден пересмотреть свою позицию в "нефтяном вопросе": от ориентации на, как оказалось, несбывшиеся ожидания относительно наращивания нефтедобычи внутри страны к поиску источников углеводородного сырья за рубежом. Среди государств, с которыми Китай сотрудничает в ос-

стр. 128

воении нефтяных ресурсов, особое место занимают страны Центральной Азии. Наличие там богатых углеводородных запасов, хорошие отношения со странами региона, а главное, стремление этих стран увеличить число зарубежных партнеров в этой отрасли экономики - все это позволяет китайским руководителям надеяться на взаимопонимание. Немаловажное значение имеет также и то, что наличие общей границы позволяет при транспортировке энергоносителей избежать транзитных перевозок, а при сооружении нефте- и газопроводов прохождения их по территории третьих стран.

Первым шагом на пути осуществления нового курса было подписание в сентябре 1997 г. генерального соглашения между Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (КННК) и министерством энергетики и природных ресурсов Казахстана о проектах разработки месторождений и строительстве нефтепроводов. Подписание соглашения стало возможным после того, как КННК выиграла тендер по продаже 60% госпакета акций АО "Актобемунайгаз". По словам специалистов Казахстана, победу Китая обеспечило прежде всего его согласие построить необходимые нефтепроводы. Протокол предусматривает строительство двух нефтепроводов: один к западной границе КНР, протяженностью около 3 тыс. км, а другой - от Узеньского месторождения к границе Ирана, протяженностью порядка 250 км. Согласно договоренности Китай вложит в этот проект 9.5 млрд. дол. В мае 2003 г. китайская компания приобрела еще 25% госпакета акций в ОАО "КННК - Актобемунайгаз" [Panorama, 13.04.2003].

Основное внимание, по словам руководства компании, КННК уделяет мерам по наращиванию добычи нефти и газа. В настоящее время добыча на разрабатываемых месторождениях составляет 5 млн. т нефти и 2.2 млрд. куб. м газа в год. К 2005 г. планируется довести добычу нефти до 7 млн. т и газа - до 5 млрд. куб. м. В числе крупных проектов, реализуемых компаний: строительство железной дороги Жанатол-Жем, газопровода с его последующим присоединением к магистральной газопроводной системе Бухара-Урал, а также бурение 160 новых скважин. Особое внимание уделяется увеличению газоперерабатывающих мощностей. Так в 2001 г. была завершена реконструкция старого завода и начато сооружение нового, который вступил в строй в 2003 г.; сейчас ведется строительство третьей очереди. Проект был разработан Синьцзянским проектно-изыскательским институтом, генеральным подрядчиком выступает Китайская национальная инженерно-строительная корпорация. Мощность двух заводов позволят перерабатывать 5 млн. т нефти и 2.2 млрд. куб. м газа в год. В эти проекты компания вложила 170 млн. дол. Всего в 1997 - 2003 гг. китайская сторона инвестировала 686 млн. дол., перевыполнив свои обязательства перед Казахстаном. Сейчас правительство РК рассматривает возможность совместного с китайской стороной строительства предприятий по производству масел, что позволит сократить их импорт. Общая численность работников ОАО составляет 8 тысяч человек, в том числе 101 китайский специалист. Кроме того, ежегодно 3 - 5 тысяч оказывают различные виды услуг по заказу компании. [Panorama, 29.08.2003; Казахстанская правда, 31.05.2001; 17.09.2003]. КННК активно изыскивает новые возможности инвестирования в нефтяную промышленность Казахстана.

Что касается строительства двух нефтепроводов, предусмотренных соглашением, то на сегодняшний день дела обстоят следующим образом. Первый - в Иран, по условиям соглашения должен быть построен в течение года после того, как Казахстан создаст консорциум заинтересованных сторон. Сообщалось, что в Туркмению, через территорию которой должен был пройти нефтепровод, выезжала делегация для переговоров. Очевидно, сторонам не удалось договориться, так как каких-либо сообщений об этом проекте в казахстанской прессе не появлялось.

стр. 129

Второй нефтепровод Западный Казахстан - Китай по условиям соглашения должен быть построен в течение 5 лет плюс 2.5 года без санкций. После истечения этого срока, в случае если нефтепровод не будет построен, вся собственность вместе с произведенными инвестициями возвращается Казахстану. Однако при заключении соглашения также оговаривалось, что казахстанская сторона обеспечит заполнение трубы как минимум на 20 млн. т в год. Обоюдная заинтересованность в осуществлении проекта, несмотря на его техническую сложность и дороговизну, заставляет партнеров не доводить дело до конфликта и искать пути к решению проблемы. Так, в качестве промежуточного шага, который в будущем может стать составной частью проекта Китай - Западный Казахстан, "КННК-Актобемунгаз" построила нефтепровод Кенкияк-Атырау протяженностью около 500 км, который должен был связать месторождения этих областей с существующими экспортными маршрутами Атырау-Самара и системой КТК. Нефтепровод вступил в строй весной 2003 г. Хотя и китайская, и казахстанская стороны были заинтересованы в нем в первую очередь для прокачки нефти на экспорт на Запад, однако при его завершении подчеркивали переход планов строительства нефтепровода в КНР в практическую плоскость.

Во время визита Председателя КНР Ху Цзиньтао в Казахстан в июне 2003 г. был подписан Протокол о совместном исследовании и поэтапном строительстве нефтепровода из РК в КНР. Решено, что следующим участком нефтепровода будет отрезок Атасу-Алашанькоу. Обе стороны начали работу над обоснованием размеров инвестиций, после чего КННК и "Казмунайгаз" приступили к разработаке ТЭО. В мае 2004 г. в Пекине было подписано соглашение об основных принципах строительства нефтепровода Атасу-Алашанькоу. Стороны договорились, что строительство этого участка, протяженностью 988 км, начнется в 2004 г. и будет завершено в 2005 г.; пусковая мощность нефтепровода - 10 млн. т в год, а проектная - 20 млн; стоимость прокладки - 688.4 млн. дол., причем объем капиталовложений в сооружение первой очереди составит 650 млн. дол., а остальная сумма пойдет на расширение пропускных мощностей. Финансирование проекта будет вестись за счет заемных средств, которое будут привлекаться под гарантии китайской стороны. В июне 2004 г. в Астане было создано на равнодолевой основе СП "Казахстано-китайский трубопровод", которое будет выступать заказчиком и владельцем нефтепровода [Панорама, 21.05.2004; 2.07.2004].

Во время визита Ху Цзиньтао в РК было также подписано Соглашение о дальнейшем расширении инвестирования в нефтегазовую сферу Казахстана. Этот документ не только закрепил последние шаги китайской стороны в этой области, но и обоюдное согласие на проведение подобной политики в дальнейшем. Так, в 2003 г. КННК приобрела у нефтяной компании из Саудовской Аравии 35% акций, а затем и оставшиеся 65% у корпорации "Шеврон Тексако" и стала владелицей месторождения Северные Бузачи на Восточном побережье Каспия. Она также начала участвовать в разработке месторождения Лиман в Западном Казахстане [Panorama, 16.05.2003; 22.08.2003; 19.09.2003; 3.10.2003]. В марте 2003 г., когда "Бритиш Газ" объявила о продаже 16% доли в Кашганском проекте, две китайских нефтяных компании приняли участие в тендере. Однако согласно уставу преимуществом пользуются акционеры проекта, и Китаю она не досталась. Но эта неудача не ослабила усилий китайских нефтяных компаний по укреплению своих позиций в ЦА. Например, в августе 2003 г. КННК приобрела розничную торговлю нефтепродуктами в Алматы.

Китайская сторона неоднократно заявляла о готовности участвовать в разведке и освоении нефтяных месторождений на шельфе Каспийского моря. Все это свидетельствует, что Китай активно включился в соперничество за нефтегазовые ресурсы в ЦА, несмотря на жесткую конкуренцию, существующую на этом рынке.

стр. 130

Повышенный интерес проявляет Китай в последние годы и к нефтяной отрасли Кыргызстана. Оценивая результаты визита президента А. Акаева в Пекин в июне 2002 г., кыргызская пресса отмечала, что главное заключается в обещании китайской стороны в течение ближайших лет обеспечить энергетическую независимость Кыргызстана, вложив в нефтедобычу свыше 200 млн. дол.[Слово Кыргызстана, 28.06.2002]. Подобные обещания имели определенные основания, так как ранее китайская компания "Гуньи" (дочерное предприятие одного из ведущих в КНР нефтяных концернов "Синопек") проявила интерес к нефтяной промышленности КР, начав с обследования старых нефтяных скважин в Джалалабадской области с последующим их восстановлением. (Специалисты этой компании работают в Туркмении, Судане, на Филиппинах, в Уругвае и Азербайджане.) В начале 2002 г. компания подписала соглашение о создании СП с капиталом в 130 млн. дол., по которому обязалась в ближайшие пять лет обеспечить имеющийся в Киргизии НПЗ сырой нефтью. Однако, как заявил президент китайской компании, основная задача заключается в освоении новых месторождений в Алайской долине, где имеются большие запасы нефти; лицензия на их разработку китайская сторона уже получила. Если все пойдет хорошо, то компания намерена построить новый НПЗ и завод по производству удобрений [Слово Кыргызстана, 29.08.2003]. Планируется также, что китайская компания займется поисками и добычей нефти и в Северном Кыргызстане, в Нарынской области.

Однако не только нефть и газ привлекают КНР в странах ЦА. Ряд других полезных ископаемых являются также объектом внимания китайских компаний. Например, в том же Кыргызстане, Китай выразил желание принять участие в тендере на строительство каскада Камбаратинской ГЭС и начать переговоры о поставках электроэнергии из КР. Китайская металлургическая торгово-промышленная корпорация в декабре 2001 г. передала кыргызской стороне ТЭО проекта реконструкции месторождения золота Терексай, а также заявила о заинтересованности в разработке двух других месторождений; еще в 1997 г. стороны договорились, что китайские специалисты проведут работы по изучению запасов сурьми [Слово Кыргызстана, 9.09.1997; 21.06.2002].

Национальная атомная компания Казахстана ведет переговоры о создании СП с участием КНР. Предполагается совместная разработка месторождения Жалпак на юге страны. Подписание соглашения намечается в 2004 г. Продукция СП будет поставляться на китайские атомные электростанции. Сейчас "Казатомпром" сотрудничает с Китаем через свое дочернее предприятие - Ульбинский металлургический завод, который поставляет ему бериллиевую продукцию. Такая продукция производится кроме Казахстана еще только в США [Panorama, 14.03.2003; 13.06.2003].

Первой центральноазиатской республикой, с которой Китай начал сотрудничество в ядерной области, был Узбекистан. В начале 1990-х гг. узбекистанские геологи выявили в западных районах КНР перспективные площади. В конце 1996 г. Всекитайская корпорация ядерной промышленности и объединение "Кызылтепагеология" заключили новый контракт на проведение в течение трех лет узбекистанскими специалистами поиска месторождений урановых руд в Китае [Узбекистан: обретение..., т. 2, 1998, с. 352].

Можно назвать две взаимосвязанные причины подобной активизации Пекина в последние годы в странах ЦА. Во-первых, это истощение природных запасов в стране. Об этом, в частности, свидетельствует следующая оценка одного из китайских экспертов. "Из 45 основных, видов добываемых в Китае ископаемых, к 2010 г. страна будет удовлетворять свои потребности только в 21, а к 2020 г. - только в 6". Учитывая наличие богатых запасов полезных ископаемых в странах ЦА, автор делает вывод, что Китай может стать их важным торговым партнером. [Синьцзян шэхуэй кэсюэ, 2002, N 1, с. 49]. Во-вторых, в последние годы китайское руководство внесло некоторые

стр. 131

коррективы в свою внешнеэкономическую политику. Политика открытости дополнена тезисом стратегии "выхода за рубеж", что предусматривает рост зарубежного инвестирования китайских предприятий всех форм собственности. Это нашло закрепление и в материалах XVI съезда КПК, прошедшего в ноябре 2002 г.

Подтверждением того, что и в будущем Пекин намерен усиливать свои позиции в центральноазиатских странах могут служить шаги, предпринимаемые Китаем по наращиванию создания транспортных коммуникаций с этим регионом. Второй трансконтинентальный железнодорожный мост Азия-Европа, на который возлагались огромные надежды при его строительстве, сегодня свои основные функции перевозчика грузов между двумя континентами фактически не выполняет. Хотя перевозки через пограничный переход Алашанькоу-Дружба год от года растут (4.4 млн. т в 2000 г., 5.8 -в 2002 г., 6.8 - в 2003, а к 2006 г. намечено довести до 10 млн) [Казахстанская правда, 12.08.2003; 21.08.2003; 17.09.2003], однако анализ географии грузопотоков свидетельствует, что среди грузов практически отсутствует транзит в Европу или в ЮВА. Магистраль обслуживает в первую очередь внутренние перевозки Китая и стран ЦА, а также частично экономические связи между этими странами. Необходимость расширения транспортных возможностей является насущной задачей. Превращение магистрали на всем протяжении от Ляньюньгана до Урумчи в двухпутную позволило увеличить ее пропускную способность с 12 до 30 млн. т в год [Син Гуанчэн..., 1999, с. 160], а реконструкция, проведенная в последние годы, позволила увеличить скорость движения и сократить на одну треть время проезда от Урумчи до Пекина.

Однако все это пока не снимает остроты проблемы транспорта. Поэтому решено строить новые железные дороги в направлении стран ЦА. В 1995 г. было возобновлено строительство Южно-Синьцзянской дороги, которая проходит на юг вдоль границы КНР. В 1999 г. было открыто движение на отрезке Турфан-Кашгар (1450 км). После длительных переговоров о маршруте прохождения дороги Китай-Кыргызстан-Узбекистан в 2001 г. стороны договорились, что она пройдет от Кашгара через Торугарт на Джалал-Абад и далее до соединения с железнодорожной сетью Узбекистана. Отрезок пути до границы китайская сторона уже построила. Остается проложить пути (265 км) по территории КР. Китайская сторона взяла на себя составление ТЭО, строительство и частично - финансирование. Появление новой дороги будет означать открытие нового транспортного международного коридора Азия-Европа, причем он будет короче двух предыдущих. Для Китая он также значительно сократит путь в Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан и даст более удобный выход в страны Персидского залива. Вторая дорога возьмет начало от ст. Куйтун (на линии Урумчи-Дружба) и через Инин (Кульчжа)-Хоргос пройдет до Алматы. Следует упомянуть также о начавшемся строительстве автострады государственного значения Ланьюньган-Хоргос.

Эти проекты не только разгрузят 2-й трансконтинентальный мост, но и значительно расширят объемы перевозок между КНР и Центральной Азией, что, по мнению Пекина, приведет к дальнейшему укреплению экономических и политических связей в регионе, а, значит, и усилит позиции Китая в странах ЦА.

В последнее время Центральная Азия все чаще и чаще становится объектом пристального внимания политиков и ученых. Примером этого может служить и последняя, в целом интересная и актуальная, дискуссия на страницах журнала "Восток (Oriens)" [см.: 2003, N 3, с. 64 - 125]. Участники форума единодушно признали Китай в качестве одного из главных действующих акторов, влияющих сегодня на развитие обстановки в этой части мира. Основное внимание при этом было сосредоточено на политических, а точнее историко-политических, аспектах присутствия Китая в регионе, несколько в тени остались вопросы его экономических интересов. Автор данной статьи предпринял попытку восполнить этот пробел.

стр. 132

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Внешняя торговля стран СНГ. М., 2003.

Дуноу Чжуня шичан яньцзю. Пекин: АОН КНР, 2001; 2002.

Кыргызстан в цифрах. Бишкек, 2003.

Моисеев В. А. Синьцзян в советско-китайских отношениях (1917 - 1098 гг.). Алма-Ата, 1989.

Син Гуанчэн, Чжао Чанцин, Сунь Чжуанчжи. Чжунго юй Чжуня (Китай и Центральная Азия). Бэйц-зин: Шэхуэй кэсюэ вэньсянь, 1999.

Синьцзян шэхуэй кэсюэ. Урумчи, 2001; 2002.

Сладковский М. И. История торгово-экономических отношений СССР с Китаем (1917 - 1974). М.: Наука, 1977.

Статистический ежегодник Республики Таджикистан. Душанбе, 2001.

Стратегия развития западных районов КНР. М.: ИДВ РАН, 2001.

Стратегия освоения западных районов КНР: демографическая политика и политика открытости. М.: ИДВ РАН, 2001.

Сяндай гоузи гуанси. Пекин, 2001; 2002.

Узбекистан 1991 - 1995. Госкомитет по прогнозированию и статистике РУ. Ташкент, 1996.

Узбекистан: обретение нового облика. М.: РИСИ, 1998.

Форум: Геостратегическое значение Средней (Центральной) Азии в международных отношениях начала XXI века // Восток (Oriens). 2003. N 3.

Чжунго тунцзи няньцзянь. 2002. Пекин, 2003.

Permanent link to this publication: