3-е изд. Алматы: Дайк-Пресс, 2000. 604 с.

(c) 2004

Имя исследователя кочевых обществ А. М. Хазанова хорошо известно российским ученым - его труды о сарматах и скифах с полным правом входят в золотой фонд отечественной исторической науки. Однако рецензируемая монография недостаточно хорошо известна в русскоязычном научном пространстве. Впервые книга была опубликована в 1984 г. на английском языке в издательстве Кембриджского университета с предисловием выдающегося британского антрополога Э. Геллнера (к сожалению, в рецензируемое издание оно не вошло). И хотя монография попала в ведущие библиотеки Советского Союза, она, тем не менее, оказалась труднодоступной для отечественного читателя. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что после выезда автора за рубеж (почти одновременно с выходом книги) из научных работ стали исчезать ссылки на его публикации.

На Западе книга была принята очень благожелательно: ей было посвящено около 20 положительных рецензий и только она отрицательная. Вне всякого сомнения, эта работа стала важным теоретическим вкладом в мировое кочевниковедение. Кроме того, благодаря А. М. Хазанову, прекрасно знавшему нашу науку изнутри, западные коллеги, плохо осведомленные о работах ученых СССР, получили возможность ознакомиться с идеями и разработками отечественных исследователей, имевших большие достижения в области изучения кочевничества.

В 1994 г. в издательстве Университета Висконсин-Мэдисон вышло второе издание книги А. М. Хазанова. Специально к нему автор написал подробное предисловие, в котором изложил историю создания книги, а также дал тщательный обзор наиболее важных публикаций в области кочевниковедения, появившихся с момента завершения его работы над рукописью (фактически за 15 лет). И вот перед нами русскоязычное издание, снабженное специально написанным для него предисловием автора. Этот факт можно рассматривать как историческую справедливость: книга, написанная по-русски, дошла наконец до нашего читателя. Хотелось бы поблагодарить за это казахских издателей. Русский язык на территории СНГ является языком межнационального общения, что безусловно, даст возможность прочитать книгу А. М. Хазанова большему числу читателей.

В первой главе автор рассматривает номадизм как социокультурное явление. Поскольку в западной науке номадами нередко называют охотников-собирателей, А. М. Хазанов специально останавливается на терминологии. Подвижных охотников-собирателей он предлагает именовать "бродячими", а термин "номадизм" оставить только за кочевниками-скотоводами в том значении, в каком его понимали еще древние греки. К числу важнейших черт кочевничества автор относит: скотоводство как преобладающий вид деятельности; мобильность большинства населения, обусловленную периодической сменой пастбищ; экстенсивный и натуральный характер экономики (с. 84 - 85). Рассматривая проблему типологии кочевого хозяйства, видовой состав и численность поголовья стада в различных экологических условиях Евразии и Африки, характер перекочевок, А. М. Хазанов выделяет основные типы обществ кочевников-скотоводов; 1) оленеводы Северной Евразии; 2) кочевники евразийских степей, для которых преобладающим является овцеводство; 3) ближневосточный тип, разделяемый соответственно на аравийский, североафриканский, сахарский, северо- восточноафриканский; 4) средневосточный, как промежуточный между двумя предыдущими типами; 5) высокогорный, внутренне-азиатский тип (его, правда, можно расширить за счет включения высокогорных животноводов Южной Америки). В заключении главы рассмотрен баланс между ресурсами, количеством животных и численностью скотоводов. В итоге автор приходит к ключевому для его концепции выводу, что "адаптация кочевого скотоводства к природно-географическому окружению яв-

стр. 192

ляется неполной. Оборотная сторона ее - необходимость активной адаптации номадизма к внешнему миру" (с. 173).

Вторая глава посвящена проблеме происхождения номадизма. Как известно, существуют две основные теории возникновения кочевничества. Согласно первой, более слабые группы населения оттеснялись из земледельческих областей в степи и полупустыни, где были вынуждены приспосабливаться к новым условиям хозяйствования. Согласно второй, кочевничество возникло из охоты посредством доместикации диких животных. По мнению же А. М. Хазанова, одомашнивание животных могло осуществляться только в условиях сравнительно оседлого образа жизни и наличия определенных излишков растительной пищи. Полемизируя с О. Латтимором, он считает, что номадизм возник как результат адаптации к экологической среде, а не к социальному окружению. Такой вариант был характерен для ближневосточных и евразийских степных номадов и для северных оленеводов. Кочевничество могло также распространяться посредством диффузии, как это было у высокогорных скотоводов Азии и на Среднем Востоке.

В третьей главе рассматривается структура кочевого общества. А. М. Хазанов подробно описывает различные уровни социальной организации: 1) семейно-родственные группы, 2) общины разного уровня, 3) сегментарные, племенные и надплеменные образования. Особое внимание автор уделяет проблеме вождества у кочевников. Он считает, что эта концепция вполне применима к обществам номадов. Типичными вождествами, по его мнению, могут считаться ранне-средневековые монгольские ханства, ханства многих номадов Афразии в новое время. Помимо этого в главе показаны вариации социальной структуры в обществах номадов. А. М. Хазанов приходит к выводу, что земля, за исключением редких запретных мест, находилась в коллективной собственности (при том, что номады четко разграничивали свою и чужую территории). Основой дифференциации в обществе являлась собственность на скот, которая могла привести к формированию клиентных отношений. Однако подобный источник дохода не был стабильным по причине сохранения родственных и сегментарных отношений, экологической неустойчивости скотоводческого хозяйства, возможности откочевки, отсутствия механизмов легального контроля со стороны патрона. Только внешние источники прибавочного продукта могут способствовать развитию социальной стратификации в обществах номадов (с. 277 - 278).

В этой же главе А. М. Хазанов затрагивает проблему номадного способа производства, развиваемую в ряде работ французских исследователей. Он совершенно справедливо отмечает, что кочевничество - это хозяйственно-культурный тип и, следовательно, должен располагаться в одном типологическом ряду с охотой, собирательством, земледелием, но не с известными способами производства. Сам А. М. Хазанов считает, что кочевники не создавали ни особой формации, ни особого способа производства. К сожалению, он не предлагает своего решения проблемы, подчеркивая только, что особенности общественного развития номадов опосредуются характером их взаимоотношений с внешним миром.

Отношения кочевников с оседлым миром рассмотрены в следующей главе. В число важнейших способов адаптации номадов автор включает седентеризацию, торговлю с земледельцами и торговое посредничество, различные формы эксплуатации оседлого мира (набеги и грабежи, войны, данничество и навязываемый вассалитет, завоевание оседлых обществ, налогообложение и др.), вхождение в состав земледельческих государств в качестве подчиненной части общества. А. М. Хазанов отмечает, что первая и последняя тенденция были нежелательны для кочевников. Однако преобладание того или иного способа адаптации всякий раз определялось многими факторами - от экономических и социокультурных особенностей контактирующих обществ до специфической исторической ситуации в каждом конкретном случае. При этом подчинение и завоевание кочевниками земледельцев ускоряло развитие их политической организации и приводило к возникновению государственности.

Этот вопрос рассмотрен в заключительной главе монографии. Автор отрицательно относится к концепции "кочевого феодализма" и отмечает, что поверхностное сходство не должно заслонять качественных различий между кочевым и западноевропейским средневековым обществом (с. 374, 376, 382, 453 - 455). Сам он называет эти общества "раннеклассовыми", используя популярный в 1970 - 1980-е годы в отечественной науке термин. В западной науке уже в те годы подобные общества было принято именовать "ранними государствами", сейчас этот термин прижился и в нашей стране.

А. м. Хазанов называет раннеклассовым общество: "а) в эволюционном ряду занимающее место между доклассовым (первобытным) и развитым классовым обществом; б) в котором частная собственность на основные ресурсы отсутствует или в котором это обстоятельство не

стр. 193

является главным критерием социальной дифференциации; в) в котором различные отношения основных слоев, сословий и классов к производству и распределению не связаны непосредственно с отношениями по поводу собственности на основные ресурсы; г) в котором основные социальные различия связаны с политическим доминированием и зависимостью, в большинстве случаев определяемыми различными социальными отношениями к правящим и управленческим институтам общества; д) в котором существует регулярное налогообложение и/или в котором зависимые слои и классы выполняют другие обязательства перед государством и правящими слоями и классами" (с. 455 - 456). Нетрудно заметить, что все эти признаки (исключая налогообложение, отсутствующее в большинстве кочевых империй) характерны и для вождества. По этой причине главный тезис главы о том, что кочевники в процессе подчинения и завоевания оседлых народов создают собственную государственность, в теоретическом плане остается недоказанным. Существует достаточно обширная историография, которая отрицает возможность преодоления номадами барьера государства, и к рассмотрению аргументации ее сторонников следовало бы обратиться более подробно.

В книге предложена подробная типология кочевых государств. Для первого типа А. М. Хазанов отмечает наличие даннических и подобных им отношений между кочевниками и земледельцами (Ранняя Скифия, Хуннская держава, Тюркский каганат, государство каракиданей, империя Чингис-хана, Золотая Орда). Для второго типа - завоевание земледельческого общества и политический "синтез" (Поздняя Скифия, Кушанское царство, Северная Вэй, империя Ляо и Юань). Государства третьего типа характеризуются наличием разделения труда между воинственными скотоводами и подчиненными земледельцами (Межозерье).

Данная классификация представляется мне не совсем точной. Империя Хунну и Золотая Орда - это совершенно разные типы общества: первое основано на дистанционной эксплуатации, второе - на взимании дани с завоеванных оседло-городских обществ. Второй и третий типы государства можно было бы объединить, поскольку в обоих случаях речь идет о тесном симбиозе номадов и земледельцев, разделении труда и налоговой эксплуатации ¹ . Более правильным, на мой взгляд, было бы выделять три типа империй кочевников и подобных им квазиимперских образований несколько более мелкого формата: 1) земледельцы и кочевники находятся на расстоянии, а существование степной империи поддерживается посредством дистанционной эксплуатации (набеги, вымогание "подарков", т.е., в некотором смысле, рэкет) и т.п.; 2) земледельцы подчинены кочевой империи, которая существует за счет взимания дани; 3) кочевники завоевывают земледельческое общество и переселяются на его территорию, а на смену грабежам и данничеству постепенно приходит регулярное налогообложение земледельцев и горожан [подробнее см.: Крадин, 1992; Крадин, 2001].

В третье издание книги А. М. Хазанова включено также послесловие, которое рассматривает роль кочевников в историческом процессе. Этот раздел логически завершает основное содержание монографии. Автор призывает более сдержанно оценивать значение номадов для истории тех или иных регионов и не преувеличивать степень их воздействия на некоторые цивилизации.

Как многократно подчеркивалось различными авторами в зарубежной литературе [Barfield, 1989, р. 7; Humphrey, Sneath, 1999, p. 1], главное значение рецензируемой книги состоит в том, что в ней показано, что особенности кочевых скотоводческих обществ нельзя объяснить только логикой внутреннего развития номадов. Разумеется, А. М. Хазанов не первый пришел к такому выводу. Эти идеи восходят к знаменитой книге О. Латтимора "Границы Китая во Внутренней Азии", в которой было показано, что специфика обществ номадов не может быть правильно понята без обращения к культурной экологии и отношениям кочевых скотоводов с оседлоземеледельческими соседями. В более позднее время идеи Латтимора-Хазанова были развиты Т. Барфилдом, отвергавшим диффузионистские интерпретации заимствования номадами государств у земледельцев. Он показал, что степень централизации степного общества была прямо связана с уровнем политической интеграции оседлого земледельческого общества. Впоследствии идеи об опосредованности степного политогенеза связями с земледельческим миром были развиты на материале средневековых номадов восточноевропейских степей П. Голденом [Latimore, 1940; Хазанов, 1975; Barfield, 1981; Barfield, 1989; Golden, 1992; Golden, 2003].

Для марксистской науки подобные мысли казались неприемлемыми, поскольку, согласно теории формаций, государство могло возникнуть только вследствие внутренних причин - роста производительных сил и борьбы классов. С этой точки зрения даже ранние идеи А. М. Хазанова, высказанные в его книге об эволюции скифского общества, выглядели достаточно ревизионистскими. Традиция выводить особенности кочевых обществ, исходя только (или главным образом) из механизмов внутреннего развития степняков, сохраняется в российской

¹ В более ранних публикациях А. М. Хазанов выделял только два типа государства.

стр. 194

номадистике и в наши дни [Калиновская, 1996; Кынанов, 1997; Марков, 1998 и др.]. Тем не менее в отечественной науке есть и сторонники Латтиимора-Хазанова-Барфилда [Фурсов, 1988; Крадин, 1992; Крадин, 2002; Скрынникова, 1997; Васютин, 1998; Альтернативные пути..., 2000; Кочевая альтернатива..., 2002]. Думаю, не ошибусь, если скажу, что число их увеличивается. Поэтому значимость рецензируемой книги, написанной два десятилетия назад, по-прежнему велика - ее идеи остаются не только научно актуальными, но и востребованными научным сообществом.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000.

Васютин С. А. Социальная организация кочевников Евразии в отечественной археологии. Автореф. канд. дис. Барнаул, 1998.

Калиновская К. П. О кочевничестве в связи с книгой В. В. Матвеева "Средневековая Северная Африка" // Этнографическое обозрение. 1996. N 4.

Кочевая альтернатива социальной эволюции. М., 2002.

Крадин Н. Н. Кочевые общества. Владивосток, 1992;

Крадин Н. Н. Кочевые империи: генезис, расцвет, упадок // Восток (Oriens). 2001. N 5.

Крадин Н. Н. Империя Хунну. 2-е изд. М., 2002.

Кычанов Е. И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997.

Марков Г. Е. Из истории изучения номадизма в отечественной литературе; вопросы теории // Восток (Oriens). 1998. N 6.

Скрынникова Т. Д. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. М., 1997.

Фурсов А. И. Нашествия кочевников и проблемы отставания Востока // Взаимодействие и взаимовлияние цивилизаций на Востоке. Т. 1. М., 1988.

Хазанов А. М. Социальная история скифов. М., 1975.

Barfield Т. The Hsiung-nu Imperial 1981. N 1.

Barfield T. The Perilous Frontier: Nomadic Empires and China, 221 BC to AD 1757. Cambridge, 1989.

Golden P.B. An Introduction to the History of the Turkic Peoples: Ethnogenesis and State Formation in Medieval and Early Modern Eurasia and the Middle East. Wiesbaden, 1992.

Golden P.B. Nomads and their Neighbours in the Russian Steppe. Burlington etc., 2003.

Humphrey C., Sneath D. The End of Nomadism? Durham, 1999.

Khazanov A.M. The Early State among the Eurasian Nomads // The Study of the State. The Hague, 1981.

Latimore O. Inner Asian Frontiers of China. N. Y. -L., 1940.

Permanent link to this publication: