Leiden-Boston-Koln: Brill, 2002. 652 p. (Handbook of Oriental Studies. Sec. 1. The Near and Middle East. Bd. 61)*.

(c) 2004

Арабское языкознание и семитология пополнились новым исследованием, выполненным в научных центрах Мальты, Англии и Италии, при широкой консультации с семитологами Израиля и мальтийскими учеными. Автор книги - Мартин Р. Заммит, доктор философии по арабистике и семитологии, преподаватель арабского языка на Отделении арабских и ближневосточных исследований Университета Мальты.

Корановедение имеет многовековую историю и представлено обширной многоаспектной научной литературой как на Востоке, так и на Западе. Но даже в такой области, как язык Корана, где, казалось бы, "все изучено", появление подобного исследовательского труда не является рядовым событием. Автор книги открывает новый аспект лингвистического изучения крупнейшего и во многом исходного памятника арабского языка. Привлекая сравнительный лексический материал восьми семитских языков, М. Заммит задается целью установить количественное соотношение между арабской лексикой Корана, восходящей к общесемитскому фонду, и собственно арабской лексикой, т.е. лексикой, не имеющей своих соответствий в семитских языках, привлеченных к сравнению. Устанавливая разное количество общих лексем между кораническим арабским (далее - КА) и каждым из привлеченных семитских языков, исследователь намеревается определить не столько степень генетической близости между КА и данным семитским языком, сколько степень их "культурно-исторической близости", уровень социокультурных межсемитских связей (с. 1).

Книга снабжена полным техническим аппаратом. Приложение в конце книги представляет: библиографию (с. 617 - 627), включающую 223 наименования; индекс арабских корневых основ в порядке арабского алфавита (с. 629 - 645); общий индекс имен собственных и терминов (с. 646 - 652).

* Мартин Р. Заммит. Сравнительное исследование лексики [арабского языка] Корана. Лейден-Бостон-Кельн: Бриль, 2002. 652 с. (Литература по востоковедению. Отд. 1. Ближний и Средний Восток. Т. 61).

стр. 200

Композиция исследовательской части состоит из введения, шести глав и примечаний.

Во введении излагаются исходные позиции автора. Материалом исследования служит лексика Корана как наиболее авторитетного и надежного памятника арабского языка VII в. Из текста Корана выбрано 1717 лексических единиц (исключая заимствования и имена собственные), которые соответствуют 1504 корням. Учитывая последние подсчеты корневого фонда арабского языка (3775 единиц), инвентарь корней КА составляет около 40% от всего количества арабских корней (с. 2). К этому корпусу лексики КА привлекается сравнительный материал восьми семитских языков. В порядке их постоянного расположения в таблицах и схемах: геэз, эпиграфические южноаравийские (нерасчлененно), сирийский, арамейский (нерасчлененно), древнееврейский, финикийский, угаритский и аккадский.

Первая глава "Предшествующие лексикологические исследования" представляет собой исторический обзор литературы, посвященной изучению арабской лексики, начиная с национальных филологических школ первых веков ислама. Далее рассматриваются основные исследовательские направления: 1) сравнительно-историческое изучение арабского языка и его лексики на Западе и Востоке, первые попытки установления и реконструкции общего словарного фонда семитских языков и шире - афразийских (семито-хамитских); 2) направление лексико-статистических методов, устанавливающих степень генетической близости родственных языков и хронологию их разделения.

М. Заммит подробно рассматривает результаты лексико-статистических изысканий в области семитских языков и арабских диалектов в работах Д. Коэна, Х. Рабина и некоторых других западных арабистов и семитологов второй половины XX в., однако не упоминает последнюю глоттохронологическую классификацию семитских языков, выдвинутую А. Ю. Милитаревым в "Семитском этимологическом словаре" [SED, 2000, p. XXXIX-XLII], хотя название этой книги включено в библиографию и упоминается по другим поводам.

Отмечая неточности и противоречия в лексико-статистических работах по семитским языкам и арабским диалектам, основанных на ограниченных списках "базовой лексики", М. Заммит считает, что такие списки слов недостаточны для установления реальных генетических отношений между языками. Вместо таких ограниченных списков базовой лексики он предлагает новый подход: взять для начала полный лексический состав КА и установить, какие соответствия ему имеются в других семитских языках и сколько таковых окажется в количественном отношении.

Вторая глава "Текст Корана" представляет собой подробное изложение "внешней" истории арабского языка в связи с историей его носителей. М. Заммит использует все известные источники и исследования, посвященные доисламской истории арабов и арабского языка, дает краткую характеристику его первых памятников, затрагивает давнюю дискуссию о подлинности доисламской поэзии, вопрос о возможной диглоссии уже в доисламский период и о сложении наддиалектных форм языка. В этой связи рассматривается вопрос о месте языка Корана в системе современных ему племенных говоров и наддиалектных форм устной поэзии и койне. Специальный раздел посвящен вопросу заимствований в Коране, их статистической оценке, семантической классификации и процентному соотношению тематических групп с общим количеством заимствований. Приводимые лексические и цифровые данные могут представить большой интерес для арабистов и корановедов.

Отмечу случаи, когда этимологическая интерпретация заимствований требует уточнения. Так, по мнению автора, "исконные арабские слова drs - "быть стертым, исчезнувшим"; qr' - "собираться" принимают в КА иноязычные "технические" (видимо, "культурные") значения: "изучать, читать"; "звать, пересказывать" соответственно (с. 60). Однако при более внимательном рассмотрении сравнительного семитского материала следовало бы отметить, что оригинальные значения указанных арабских глагольных корней не только являются общесемитскими, но и восходят к более древнему - афразийскому периоду. Ср. данные афразийской реконструкции: араб. drs - "быть стертым, занесенным пылью (о следах на земле)" > "веять зерно, молотить"; сир. drs/s; иуд. арам, drs; акк. drs/s - "толочь, топтать", все - из афраз. *dVrs/*dVrc - "молотить, толочь, давить" [HCVA, N 305]. При такой ситуации скорее можно предположить, что в КА проникает прямое заимствование из северо-западных семитских языков глагольного корня drs - "учить, изучать", результатом чего является появление двух омонимичных корней. То же можно сказать и по поводу этимологии глагольной основы qr' , которая не только в арабском, но и в ряде семитских языков имеет значение "собирать[ся], пригла-

стр. 201

шать, звать гостей на пир". Ср.: геэз qry - "принимать гостей"; саб. - "быть собранным"; др. евр. - "приглашать на пир"; акк. qer i tu - "пир, празднество". Откуда просматривается семантическое развитие: "звать, кричать, произносить, рецитировать > читать". Если в последнем случае можно предполагать семантическое развитие одного исходного корня, то в первом случае прямая семантическая связь не прослеживается и можно говорить о наличии двух омонимичных корней уже в древнесемитских языках.

Вторую главу М. Заммит завершает классификацией лексики КА по семи семантическим полям: мироздание, физическое бытие, душа-интеллект, человек как социальный организм, социальная структура, человек и мироздание, грамматические категории (т.е. служебные части речи). В целом по обилию документированных сведений, по охвату наиболее важных источников и научной литературы вторая глава книги М. Заммита - важный раздел, представляющий интерес для всех арабистов, историков арабского языка и семитологов. Анализ исторических данных позволяет автору книги окончательно отказаться от традиционного и устаревшего утверждения о том, что в течение длительного доисламского периода арабы Аравийского полуострова и арабский язык находились в изоляции от окружающего их мира древнесемитских и несемитских цивилизаций.

Третья глава "Лексический корпус" состоит из таблиц лексики КА, расположенной в порядке арабского алфавита. К каждой арабской единице приводятся соответствия из указанных семитских языков. В случае отсутствия соответствий оставлен пробел. Арабская лексика приведена в форме: именной основы ед. числа, перфектной глагольной основы ед. числа, 3-го л., м.р. Соответствия из семитских языков даны в формах, употребляемых в соответствующих словарях или в форме консонантного корня. Выбор именно этих семитских языков М. Заммит обосновывает тем, что они подкреплены наиболее надежными источниками и исследованиями.

Последняя часть третьей главы представляет собой "лексические решетки" - таблицы, где фиксируется наличие или отсутствие лексического соответствия между единицей КА и каждым из семитских языков. Такими "решетками" охвачены все 1717 единиц КА. Каждая "лексическая решетка" состоит из 19 позиций, в число которых включены также семантические характеристики (по номерам полей) и ареальные географические характеристики. Методы таблиц и "решетки", использованные автором, позволяют читателю определить полную характеристику каждой интересующей его лексемы, по крайней мере в пределах, установленных самим автором.

Глава четвертая "Диахронические заметки по семантике" посвящена интересному и сложному вопросу семантических изменений и их направленности в лексической системе языка вообще и в лексике КА в частности. Этот процесс М. Заммит прослеживает на примере 210 лексем, выбранных из всего лексического корпуса третьей главы. Сопоставляя значение лексемы из КА со значениями ее соответствий в других семитских языках, автор пытается определить тенденции (направления) ее семантического изменения. Он рассматривает три основных процесса, установленных в общем языкознании: сохранение, сужение ("специализация"), или расширение первичного значения конкретной лексемы или ее корневой основы. Естественно, что наиболее трудной является задача установления этого первичного значения. В качестве критерия первичности значения какой-либо лексемы автор принимает тождество или наибольшую близость значений соответствующих лексем, обнаруженных на противоположных перифериях ("Восток-Юг") семитоязычного ареала. Семантический анализ, проведенный М. Заммитом, приводит его к выводу о том, что в рассмотренных лексемах КА преобладает сохранение архаичной (или первичной) общесемитской семантики.

Этот раздел книги, несомненно, дает читателю наглядное представление об одном из возможных подходов к пониманию истории формирования лексической системы арабского языка. Однако, на мой взгляд, при решении таких вопросов, как первичность/вторичность значения, изменение значения и т.п., одних сопоставлений арабской лексемы со словарными данными других семитских языков недостаточно. Во многих случаях значение лексемы в КА определяется данным контекстом, в то время как в арабском языке, вне пределов КА, такая лексема может иметь другие значения, вплоть до омонимичных. Впрочем, это показано и в некоторых примерах авторского анализа. Кроме того, вопрос об установлении первичного значения, разделения омонимов и об учете контаминации значений омонимичных корней мог быть, если и не решен окончательно, то хоть в какой-то мере уточнен, привлеки М. Заммит к своему анализу данные уже известных семитских реконструкций (например, из SED) или более глубоких (и, следовательно, более

стр. 202

древних) афразийских реконструкций (например, из HCVA). Так, для корня brm (с. 517) - "скручивать; быть пестрым" следовало бы учесть контаминацию значений двух омонимичных корней, которые разделены в афразийской реконструкции [HCVA, N 120 и N 121]. Разбирая арабский корень r gm (в КА - "побить камнями"), М. Заммит оценивает (с. 545) его значение как результат "сужения" более общей семантики корня - "говорить, говорить против, проклинать". В этом случае также не учитывается контаминация омонимичных корней: 1) r gm - "камень, груда камней", ср. в сафских надписях [Winnet, Harding, 1978, N 234, 329, 410, 421, 636, 929, 938] и 2) r gm - "взывать, обвинять, проклинать" ¹ . Можно также предположить контаминацию значений для корней krm (с. 538) - "быть щедрым" и krm - "дождь, зимний сезон" и некоторых других.

Трудно согласиться с таким сопоставлением, как n sr [Коран, 18:16; 81:10] - "простирать, развертывать(ся)" и nsr/nsr - "пилить, отрезать" (с. 401 и комм. с. 525). Сравниваемые единицы восходят к двум разным корням: прасем.* n-sr - "пилить, отрезать" (т.е. - к двухсогласному корню с препозиционным комплементом *п- [Zaborski, 1971, р. 87, N229] и араб. nsr, который, возможно, представляет фонетический вариант араб. ntr - "рассеивать, разбрасывать" [Майзель, 1983, с. 153].

В ряде этимологии обращение к афразийскому материалу и афразийским реконструкциям способствовало бы более точным и надежным решениям относительно первичности или вторичности значения конкретной лексемы. Учет последних исследований по структуре семитского и афразийского корня помог бы в некоторых случаях выделить комплемент (более поздний консонантный формант корня) и обнаружить более древнее "первичное" (или "архаичное") значение арабской лексемы. Так, многочисленные значения араб. far' (с. 521 - 522) на афразийском уровне представлены реконструкциями разных корней [HCVA, N 33, 35, 64, 66]. Значение лексемы КА wabil - "ливень" (с. 553) автор книги возводит к первичному значению "приносить, доставлять". Однако эта лексема именно со значениями "дождь; лить" восходит к прасемитскому и глубже - к афразийскому двухсогласному корню *bul/*bVl - "дождь; смачивать, течь" [Zaborski, 1971, р. 56, N 15; HCVA, N 131; HSED N 312, 329, 331, 334]. Для лексемы t'т в КА - "вкушать, пробовать" и ее соответствий в других семитских языках (с. 269 - 270, 536) первичное значение можно было бы подтвердить также на основе афразийской реконструкции *t'm [HCVA, N 244].

В свете новых представлений о возможной структуре семитского/афразийского корня с дополнительным комплементом представляется некорректной этимология араб, nfr [Коран, 9:122] - "выступать вперед" (с. 541), которая (со ссылкой на мнение В. Леслау) предполагает направление развития значения от "прыгать, лететь" к "кипеть, бить ключом". Полисемия араб, nfr - "убегать, бежать" и "кипеть, бурлить" восходит к двум разным двухсогласным корням, которые выделяются уже на прасемитском уровне: *pr - "бежать, убегать" [Zaborski, 1971, р. 80, N 174], на афраз. *pVr II - "выходить" [HCVA, N31], *pVr IV - "убегать, улетать" [HCVA, N 33] и сем. *fur - "кипеть" [Белова, 2002, с. 32].

Нерегулярное межсемитское соответствие между араб, bst и зап. сем. и акк. pst - "расширить, простереть" (с. 94, 528 - 529) М. Заммит объясняет как случай озвончения лабиального в арабском, хотя никаких фонетических условий в арабском корне, которые могли бы вызвать такое озвончение, не наблюдается. В то же время в современной семитологии уже давно прорабатывается гипотеза о возможном существовании в прасемитском эмфатического губного *b или *p ² .

Относительно некоторых семантических трактовок арабских и семитских лексем, связанных с анатомией, можно было бы учесть реконструкции и комментарии к ним из SED, включенного М. Заммитом в библиографию и в некоторые редкие ссылки. Например, можно было обратиться к SED по поводу араб. gawf - "тело; нутро" (с. 531 - 532) (ср. [SED, N 100]), по поводу араб. qarn (с. 538) - "рог" (ср. [SED, N 168]), по поводу араб, 'azm (с. 536) - "кость" (ср. SED, N 25).

Пятая глава книги "Анализ схем" представляет собой таблицы и результаты статистических (количественных и процентных) подсчетов по распределению лексики КА и других семит-

¹ См.: [ Майзель, 1983, с. 201], где показан обратный семантический процесс.

² См., например: [ Юшманов, 1998, с. 145 - 146, с. 194, примеч. 30; Cantineau, 1960, р. 15 - 17, р. 280; Милитарев, 1976, N 20], а также афразийские конструкции в [HCVA, N 43 - 51].

стр. 203

ских языков, согласно которым наибольшее число схождений лексики КА приходится на северо-западные семитские языки - 40.44%, на южносемитские - 30.26% (с. 526 - 563). Меньший процент показывают аккадский, угаритский и финикийский языки (в последних двух случаях следует учитывать ограниченный лексический материал). Из 1717 лексических единиц КА для 535 единиц не было найдено ни одного соответствия ни в одном из восьми семитских языков (с. 575). По мнению автора книги, происхождение этих исключительно арабских лексем в настоящее время установить трудно. Он предполагает, что часть из них: 1) сохранилась от более древнего прасемитского периода (не сохранившись в других семитских языках); 2) является переосмыслением общесемитских корней; 3) представляет собой лексические инновации; 4) для некоторых лексем особое значение обусловлено данным контекстом (с. 576 - 577).

Не оспаривая в целом очень ценные результаты кропотливого статистического подсчета, осуществленного М. Заммитом, хочу отметить, что привлечение более широкого круга семитских языков могло бы несколько изменить сложившуюся картину. Так, для лексемы muzzammil [Коран, 73:1] - "завернувшийся (в одеяние)" автор не находит ни одного соответствия в избранных восьми языках (с. 209 - 210). Однако в языке мехри обнаруживается глагольная основа zemul - "подтянуть подпругу верблюда" и ее производные [J, р. 468]. То же самое можно сказать о лексеме КА s agara - "дерево, растение", которому нет соответствия ни в одном из восьми языков (с. 235), однако в мехри можно обнаружить лексему 'seger - "растения, деревья" [J, р. 374]. Ср. также лексему KA 'a'gam - "иноязычный, плохо говорящий по-арабски" (с. 282), представленную без соответствий в привлеченных семитских языках. Но мехри дает нам корень 'gm и его производные - "быть немым, бессловесным" [J, р. 16]. Для лексемы КА ganah - "рука, крыло", отмеченной только как арабская (с. 127), можно найти дополнительный материал в [SED, N 86], подкрепленный афразийским материалом.

В последней, шестой главе "Итоги и заключения" М. Заммит затрагивает основной вопрос: насколько результаты сравнительного лексико-статистического анализа КА могут определить место арабского языка в целом в семье семитских языков. Чтобы ответить на него, автор представляет читателю подробный обзор исследований и дискуссий по истории разделения семитских языков, по локализации их прародины, касается "аморейской гипотезы", согласно которой именно аморейский язык (или группа диалектов) явился очагом инновационного развития западносемитских языков; затрагивает не утихающую дискуссию по генетической классификации семитских языков и о критериях этой классификации ³ . В конечном счете, несмотря на расхождения в подходах, позициях, критериях и принципах классификаций, создается впечатление, что арабский язык чаще всего занимает промежуточную, среднюю позицию между основными ареалами семитских языков "запад-юг" (восток с аккадским языком реже вовлекается в сферу классификационных споров).

Принимая во внимание тот факт, что рассмотренная лексика КА составляет около 40% всего корневого состава арабского языка, М. Заммит считает установленные лексические соотношения между девятью семитскими языками достаточно показательными. Арабский язык находится на одинаковом расстоянии от каждой из двух семитских языковых групп "северо-запад" - "юг". В то же время схождения в области семантических полей между КА и привлеченными семитскими языками свидетельствует о большей семантитческой дифференциации по отдельным темам (табл. на с. 588). В вопросе о степени семантической изменчивости и устойчивости исходного корнеслова М. Заммит также приходит к заключению о некотором устойчивом равновесии как архаичной семантики, так и "специализации" древних значений (с. 589).

В итоге все типологические и лексические особенности арабского языка автор связывает с историко-географическими условиями его формирования и функционирования.

Предваряя общую оценку, хочу подчеркнуть, что все статистические данные, таблицы лексических соответствий и семантических полей дают нам представление лишь об одном, хотя и важнейшем памятнике арабского языка. Его лексический состав, характер его семантических полей во многом обусловлены жанром и назначением памятника.

³ Рассматривая в настоящее время различные генетические классификации семитских языков, на мой взгляд, следует четко отличать новый глоттохронологический принцип генетической классификации, основанный на принципиально ином критерии. См., в частности, предлагаемую классификацию А. Ю. Милитарева, приведенную в [SED, p. XXXIX-XLII].

стр. 204

Сравнительный материал ограничен только восьмью языками. "За бортом" остались такие важные группы семитских языков, как современные южноаравийские (мехри, шахри, сокотри), и многие эфиосемитские языки.

Привлечение более разнообразных и разножанровых памятников арабского языка и более полного сравнительного материала семитских языков может значительно изменить статистическую позицию арабской лексики в семитоязычном континууме.

Что же касается семантического анализа семитского корнеслова, то явления архаичности или инновации в этой системе могут быть точнее установлены с привлечением сравнительного материала других афразийских языков, по которым в мировой науке к настоящему времени уже есть определенные исследования, не полностью, однако, учтенные автором книги.

В целом большой и сложный труд, предпринятый М. Заммитом, можно оценить как серьезный новаторский подход к исследованию необъятного океана арабской лексики. В силу особых культурно-исторических условий именно арабская лексика может представить собой наиболее обширный источник многих корней и слов, не сохранившихся в памятниках других семитских языков. Книга представляется своего рода прологом давно назревшей задачи составления этимологического словаря арабского языка, что, конечно, потребует объединенных усилий большого коллектива ученых.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Белова А. Г. К вопросу о структуре семитского корня (комплементы и фонетические расширители) // История и языки Древнего Востока. Памяти И. М. Дьяконова. СПб., 2002.

Майзель С. С. Пути развития корневого фонда семитских языков. Отв. ред., сост. А. Ю. Милитарев. М.: 1983.

Милитарев А. Ю. О предполагаемом прасемитском *р // История и филология Древнего Востока. М., 1976.

Юшманов Н. В. Структура семитского корня // Юшманов Н. В. Избранные труды. Работы по общей фонетике, семитологии и арабской классической морфологии. М., 1998.

Cantineau J. Etudes de linguistique arabe. P., 1960.

Winnet F.W., Harding G.L. Inscriptions from Fifty Safaitic Cairns. Toronto-London, 1978.

Zaborski A. Biconsonantal Verbal Roots in Semitic // Zeszyty Naukowe Uniw. Jagellonskiego. CCLXIX. Prace jezykoznawcze. Z. 35. 1971.

СПИСОК ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ

HCVA - Diakonoff I. & Co. Historical Comparative Vocabulary of Afrasian // St. Petersburg Journal of African Studies. N 2 - 6. 1994 - 1997.

HSED - Orel V.E., Stolbova O.V. Hamito-Semitic Etymological Dictionary: Materials for reconstruction. Leiden, 1994.

J - Johnstone T.M. Mehri Lexicon and English-Mehri Word-List. L., 1987.

SED - Militarev A., Kogan L. Semitic Etymological Dictionary. Vol. 1. Munster, 2000.

Permanent link to this publication: