В статье В. М. Безотосного "Национальный состав российского генералитета 1812 года" (Вопросы истории, 1999, N 7) автор, определяя национальную принадлежность высших военных чинов, пишет: "Некоторые представители германских родов (Мантейфели, Дризены, Витгенштейны, Фоки, Левенштерны, Патоны, Энгельманы) с большим основанием могли- как курляндские, лифляндские и эстляндские дворяне- приравниваться

стр. 173

к "остзейцам", поскольку уже их отцы служили в российской армии" (с. 67-68). Принятый автором критерий приравнивания к остзейцам носителей перечисленных фамилий (к ним смело можно добавить имена других российских военных "остзейского" происхождения: Остен-Сакенов, Бенкендорфов, фон дер Паленов) - служба их отцов в российской армии- представляется едва ли правомерным.

В России остзейцами называли прибалтийских немцев - влиятельное национальное меньшинство, проживавшее до 1939г. в прибалтийских (остзейских) губерниях. Это, в сущности говоря, русская калька с немецкого названия данной национальной группы- Ostseedeutschen (Ostsee- Балтийское море), употреблявшегося чаще всего в XVIII- первой половине XIX в.). Позднее их именовали deutschen Balten или Deutschbalten, т. е. прибалтийскими немцами. В правительственных документах середины XIX- начала XX в. закрепилось название "балты", употреблялось также словосочетание "немецкое население Прибалтийских (либо Остзейских. - Н. А.) губерний". Слово же "остзеец" употреблялось в публицистике конца XIX- начала XX в. применительно к прибалтийско-немецкому дворянству и несло по большей части особую смысловую нагрузку, превратившись в синоним крайнего консерватора ¹ .

Прибалтийско-немецкая диаспора, представители которой сражались в составе русской армии в 1812 г., пустила корни в прибалтийских землях еще в XII-XIII веках. Таким образом, к началу XVIII в., когда по Ништадтскому миру (1721 г.) Россия присоединила к себе Прибалтику вместе с остзейцами, там уже сменилось не одно немецкое поколение с прочными традициями дворянской организации, религиозно-духовной жизни и цеховых ремесленных корпораций. Все они были остзейцами, и отношение к русской службе в данном случае не имело и не могло иметь никакого значения в качестве определяющего фактора принадлежности к данной национальной группе. По своему социальному составу эта группа была крайне разнородной, так как включала дворянство, городскую буржуазию, "литератов" (т. е. лиц свободных профессий, получивших академическое образование: адвокатов, журналистов, художников и т.д.); что касается крестьянства, то его численность была крайне невелика, этот слой практически отсутствовал.

По правовому положению в составе дворянского общества (рыцарства) прибалтийское дворянство образовывало две группы: к одной, немногочисленной, относились представители так называемых имматрикулированных, или матрикулованных, родов, то есть внесенных в матрикулу - дворянскую родословную книгу (каждое из четырех рыцарств имело свою матрикулу). Они именовались рыцарством, в отличие от нематрикулированных дворян - ландзассов (называвшихся также земством); в 1863 г. для этой категории были созданы особые родословные книги, отличные от матрикул ² . Таким образом, где бы ни проживали представители прибалтийского дворянства: в Санкт- Петербурге, Москве, на Кавказе или в Сибири, они все равно продолжали оставаться именно прибалтийскими дворянами (остзейцами).

Рыцарство обладало всей полнотой прав в составе корпорации- должности в органах дворянского самоуправления замещались только из числа его представителей (при условии, что они владели дворянскими вотчинами), за исключением некоторых малозначительных должностей, таких, как должность казначея (ее могли занимать лица всякого состояния), светского члена Генеральной консистории и некоторых других. Матрикулованные дворяне, не владевшие вотчинами, не допускались к участию в самоуправлении, за исключением Курляндии, где в делах корпорации участвовали представители рыцарства, не являвшиеся собственниками вотчин, но имевшие доход начиная от 4200 руб. серебром ³ .

Последовавшими в 1871 и 1881 гг. указами, в виде временной меры (позднее не отмененной), к участию в Лифляндском ландтаге допускались владельцы вотчин - не дворяне, не имевшие, однако голоса в решении вопросов, относившихся к внутренней жизни корпорации, таких как выборы дворянских чиновников, внесение в матрикулу, исключение из нее и т. д.; лицам прочих сословий предоставлялось право быть избранными на должности по самоуправлению, исключая руководящие (предводители, ландраты, уездные депутаты), а также должности, замещавшиеся дворянскими чиновниками. В Курляндии это узаконение вступило в силу в 1870г.; здесь из среды недворян разрешалось избирать депутатов в ландтаг, но в таком случае рыцарство дополнительно избирало от себя еще одного депутата ⁴ . Таким образом, курляндских, ли-фляндских и эстляндских дворян "приравнять к остзейцам" ни в 1812 г., ни позднее, во второй половине XIX в., было невозможно хотя бы потому, что они уже являлись таковыми по праву своего рождения.

Установлено, например, что Мантейфе-ли (вернее дворянский род Мантейфель-Цеге, к которому относился граф Готхард Иоганн,

стр. 174

генерал-майор, погибший в 1813г. в "битве народов" под Лейпцигом) происходили от древнчэго дворянского рода Цеге (Zoege, Soge), известного уже в XVI в. в Курляндии. В XVII в. он был внесен в матрикулу и стал именоваться Мантейфель- Цеге (Manteuffel-Szoge.). Дед упомянутого выше Готхарда Иоганка (тоже Готхард Иоганн) в 1759 г. был возведен в графское достоинство Священной Римской Империи под именем Мантейфель, от него пошла линия графов фон Мантейфель.

Бароны фон Дризены были внесены в курляндскую матрикулу в 1801 году. Левенштерны происходили от рода Ригеманн из Риги, представители которого при возведении в дворянское достоинство Королевства Шведского в 1650г. приняли имя Левенштерн (Lowenstern) ⁵ .

Таким образом, перечисленные выше представители прибалтийско-немецких дворянских родов являлись остзейцами уже в XVI-XVII веках. Что касается остальных представителей дворянских фамилий, причисляемых к остзейцам, то о них. также имеются сведения в фундаментальном справочнике "Deutscnbaltisches Biographisches Lexikon 1710-1960", а также в литературе, послужившей основой этого издания. Представляется необходимым особо указать работу Г. фон Врангеля "Балтийские офицеры в походе 1812 года" ⁶ .

Н. С. Андреева, кандидат исторических наук, Санкт-Петербург

Примечания

1. Несколько отличающиеся, но по существу не противоречащие друг другу характеристики понятия "остзейцы" даны в исследованиях Я. Зутиса "Остзейский вопрос в XVIII в." (Рига. 1946) и М. М. Духанова "Остзейцы. Политика остзейского дворянства в 50-70-х гг. XIX в. и критика ее апологетической историографии" (Рига. 1978).

2. Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е (ПСЗ-2). Т. 38. СПб. 1866, N 39845.

3. Свод местных узаконений губерний Остзейских. Ч.2. СПб. 1845, ст. 364, 380, 450, 501,98,211,276.

4. ПСЗ-2. Т.41. СПб. 1868, N 43031, 43817; т. 44. СПб. 1873, N 47152; т. 45. СПб. 1874. Отд. 1, N 48424.

5. Deutschbaltisches Biographisches Lexikon 1710- 1960. Hrsg. W, Lenz. Koln- Wien. 1970, S. 485, 488, 175, 468.

6. WRANGEL G. Baltische Offiziere im Feldzuge von 1812. Reval. 1912.

Permanent link to this publication: