В западной историографии Индонезии возвращение в 1948 г. одного из видных лидеров индонезийских коммунистов Муссо из СССР, где он в течение 20 лет находился в эмиграции, разработка им программы "Новый путь для Республики Индонезия", а также коммунистический мятеж осенью 1948 г., известный как Мадиунские события, неизменно и напрямую связываются с "рукой Москвы". Некоторые авторы заявляют об этом безапелляционно. "Мы не знаем, да и вряд ли когда-либо узнаем, какие именно инструкции получил Муссо перед отъездом из Москвы", - пишет американец А. Брэкман ¹ . "Муссо ...безусловно прибыл в Индонезию как агент Москвы с новой партийной стратегией", - вторит ему голландский исследователь Ю. вон дер Круф ² . Другие ученые подходят к этому вопросу более осторожно, хотя смысл их высказываний остается тем же. "Муссо несомненно возвратился в Республику по повелению России и с программой, начертанной в Москве.... Однако следует иметь в виду, что мы не можем быть уверены в том, что Муссо ничего не добавил или не изменил в советских инструкциях по прибытии в Индонезию", - отметила Р. Маквей ³ .

Рассекреченные документы Отдела внешней политики ЦК ВКП(б) не подтверждают эту точку зрения. Среди исследованных материалов не было обнаружено никаких следов "инструкции Москвы" для Муссо. Однако найден ряд документов, которые проливают свет на истоки идей и планов, положенных Муссо в основу разработанной им программы "Новый путь для Республики Индонезия", и его действий по возвращении на родину.

Архивные документы свидетельствуют о том, что Муссо не был марионеткой Москвы. Он был и остался до конца своих дней убежденным коммунистом, сохранил самостоятельность мышления и собственное видение происходящих в Индонезии событий, учитывая не только рекомендации ВКП(б), но и опыт коммунистических партий других стран.

Муссо эмигрировал из Индонезии после подавления голландскими колониальными властями организованного компартией восстания 1926 - 1927 гг. В 1935 г. он на короткое время возвратился в страну для воссоздания Компартии Индонезии (КПИ), но потерпел неудачу и вернулся в СССР. В Москве он работал в Научно-исследовательском институте 205 при ЦК ВКП(б), участвуя в подготовке справочных материалов, составляя обзоры печати Индонезии, Голландии и других стран.

Западные авторы связывают возвращение Муссо из Москвы в Индонезию с недовольством СССР падением левого кабинета Амира Шарифуддина и переходом власти к правому "буржуазно-националистическому" правительству М. Хатты ⁴ . Судя же по советским архивным документам, причины отъезда Муссо в начале 1948 г. были не столь однозначны.

стр. 52

Первая заключалась в отсутствии регулярных связей между ВКП(б) и индонезийскими коммунистами, изолированности КПИ от возрождавшегося после войны международного коммунистического движения. Советское руководство получало информацию о происходивших в послевоенной Индонезии событиях из иностранной прессы, а также от голландских и связанных с ними индонезийских коммунистов. Еще со времен Коминтерна компартия метрополии - Голландии служила связующим звеном между компартией колонии - Индонезии и внешним миром ⁵ . Эта информация была неполной и неточной, что видно из опубликованной в Бюллетене Бюро информации ЦК ВКП(б) N 18(42) от 1 октября 1946 г. редакционной статьи, озаглавленной "О положении в Индонезии". В ней делался оптимистический вывод о том, что "подъем национально-освободительного движения, готовность масс идти на любые жертвы во имя завоевания свободы, тяготение широких слоев трудящихся ко всему, что связано с социализмом и коммунизмом, создают объективные условия, позволяющие коммунистической и социалистической партиям (в последней есть также коммунисты) справиться с тяжелым внутренним положением в стране и овладеть руководством национально-освободительным движением (курсив мой. - Л. Е.) Широкое распространение в республике получила марксистская литература. На индонезийский язык переведены и распространяются такие книги, как "К вопросам ленинизма", "Коммунистический манифест", "Биография Иосифа Сталина" и другие". Отмечалось также, что "большой популярностью пользуются высказывания Мао Цзе-дуна" ⁶ .

Единственной (и явно недостаточной) возможностью для непосредственных контактов ВКП(б) и индонезийских коммунистов были международные молодежные, студенческие, а также профсоюзные организации и проводимые ими форумы.

К установлению более тесных и регулярных контактов с Москвой стремились и индонезийские коммунисты. Во время поездки по странам ЮВА весной-летом 1947 г. в составе молодежной делегации Всемирной федерации демократической молодежи советская журналистка Ольга Чечеткина встретилась в Индонезии с представителями КПИ. В секретном отчете, адресованном ЦК ВКП(б), она сообщила, что секретарь КПИ Алимин просил ее передать в ЦК ВКП(б) "настоятельную просьбу о повседневной помощи и связи с другими партиями. Он просил передать о его откровенном признании, что бывает очень трудно без совета и связей с Москвой решить некоторые вопросы". Алимин высказал также пожелание, чтобы в Индонезию скорее вернулся из СССР Муссо ⁷ . В заключение отчета О. Чечеткина подчеркнула, что коммунистические партии всех стран, которые она посетила, особенно колониальных, "бесспорно, нуждаются в повседневной и серьезной помощи и руководстве. Нужна связь между партиями, без чего им грозит серьезная опасность изоляции и невозможность правильно и быстро ориентироваться в серьезных международных и внутренних проблемах" ⁸ . Таким образом, отчет О. Чечеткиной свидетельствует, что одной из причин возвращения Муссо было намерение установить непосредственные и более тесные контакты между ВКП(б) и индонезийскими коммунистами, минуя посредничество Компартии Голландии ⁹ .

Другой причиной следует назвать недовольство в СССР переходом власти в Индонезии к правым буржуазным националистам. Документы архива свидетельствуют о том, что советское руководство связывало потерю коммунистами влияния на правительство не только с происками правых, поддерживаемых США и другими западными странами, но и с неверной тактикой КПИ. Раздражение ЦК ВКП(б) вызывало также отсутствие реакции индонезийских коммунистов на доктрину Жданова о разделении мира на два противостоящих лагеря.

Очевидно, по заданию Отдела внешней политики ЦК ВКП(б) Муссо при подготовке очередного обзора зарубежной печати о положении в Индонезии после Совещания девяти компартий и создания Коминформа специально остановился на тех

стр. 53

проблемах стратегии и тактики КПИ, которые вызывали беспокойство советских лидеров. В своих "Замечаниях о положении в Индонезии", датированных 23 января 1948 г. ¹⁰ , Муссо стремился объяснить действия индонезийских коммунистов. Он оправдывал тактику КПИ и подводил к выводу, что она привела к усилению позиций левых сил в стране.

Причину того, что Декларация девяти компартий, доклад А. А. Жданова и другие материалы, относящиеся к созданию Коминформа, не пропагандируются и не популяризируются КПИ и даже не были ею опубликованы, Муссо усматривал в том, что тем самым Компартия Индонезии стремится парализовать антикоммунистическую пропаганду, проводимую Голландией в Индонезии: "Коммунисты внешне умаляют свои реальные силы и не выпячивают своей ведущей роли в республиканском правительстве. На первый план выдвигаются лидеры Социалистической и Рабочей партий (Шарифуддин, Тамзил, Сетиаджит и другие, которые в действительности являются коммунистами, но официально известны как социалисты). Индонезийские коммунисты хотят избежать нападок антисоветски и антикоммунистически настроенных деятелей реакционных индонезийских партий и религиозных слоев населения, а также обвинений в связях с заграницей. Именно поэтому в комиссию "добрых услуг" ООН Республика выбрала не СССР или Польшу, а Австралию ... Коммунистические лидеры создают впечатление, что компартия - это лишь маленькая партия, не играющая важной роли". По мнению Муссо, состав реорганизованного 11 ноября 1947 г. кабинета А. Шарифуддина "ясно свидетельствует о том, что коммунисты официально держатся в тени... Подводя итог реорганизации кабинета, можно сказать, что позиция социалистического блока в правительстве стала значительно сильнее, чем прежде... Еще одной важной переменой в пользу освободительного движения является переход множества вооруженных сил разных партий и организаций под командование Национальной армии Индонезии, возглавляемой Шарифуддином..." Муссо также заверял советских лидеров в симпатиях к СССР со стороны индонезийских масс: "Что касается отношения народа к Советскому Союзу, то можно констатировать, что не только коммунисты симпатизируют стране социализма, но и другие слои населения". В то же время Муссо отмечал, что в ходе переговоров с Голландией в январе 1948 г. единство действий республиканских сил оказалось под угрозой, причиной чему служат происки американского империализма, направленные на превращение Индонезии в сферу своего влияния и создание для этого опоры в лице правых партий. Однако Муссо выражал сомнение в способности правых партий Индонезии свалить левый кабинет Шарифуддина.

Не успели высохнуть чернила на подготовленном Муссо анализе положения в Республике, как в январе 1948 г. пал кабинет Шарифуддина.

24 января 1948 г. сотрудники НИИ 205 Коган и Пухлов направили в Отдел внешней политики ЦК ВКП(б) справку, озаглавленную "К замечаниям тов. Муссо" ¹¹ . В документе давалась резкая критика стратегии и тактики индонезийских коммунистов и сурово осуждалась позиция Муссо, старавшегося объяснить и оправдать действия КПИ.

Коган и Пухлов писали: "Тов. Муссо объясняет причины неопубликования материалов Совещания девяти компартий и отсутствие пропаганды по вопросам, связанным с установками Совещания девяти компартий, со стороны Компартии Индонезии ее особым политическим курсом, который, якобы, имеет целью парализовать "доктрину Трумэна" и антикоммунистическую пропаганду в Индонезии, проводимую голландцами, путем сознательного умаления своих реальных сил и невыпячивания своей ведущей роли в республиканском правительстве, а также укрытия своих связей с заграницей и т.д.

стр. 54

По нашему мнению, если таковой курс действительно имеет место, то он является гнилым курсом, и последствия этого курса уже проявляются в том, что Шарифуддин вынужден был подписать соглашение с голландцами, навязанное американским "посредничеством", именно потому, что республика и, в частности, компартия Индонезии до сих пор совершенно недостаточно разоблачала агрессивную политику американского империализма и тем самым способствовала известному доверию несознательной части населения к политике и "посредничеству" американского правительства. Если бы партия опубликовала решения девяти компартий и доклад т. Жданова в особенности, то народ понял бы современную расстановку сил в международном масштабе. Одно из двух: либо такого "особого курса" политики Индонезийской компартии в действительности нет и Муссо заблуждался, либо же, если такой курс в действительности имеет место, то он является гибельным курсом и т. Муссо оправдывал этот курс". Далее приводились доказательства того, что Муссо заблуждался и в отношении усиления позиций социалистического блока.

Коган и Пухлов заключали: "Наше мнение таково: Правительство Шарифуддина вынуждено было подписать соглашение с голландцами при "посредничестве" американского правительства ввиду следующих обстоятельств: а) американские империалисты до сих пор придерживались позиции "невмешательства" в индонезийские дела, фактически оказывая всяческую помощь голландским колонизаторам. Республика и, в частности, КПИ, питая некоторые иллюзии относительно "благоприятной" для них "посреднической" роли американского правительства (об этом свидетельствует миссия Шарира в США) не вели антиамериканской пропаганды и не разоблачали в достаточной мере захватническую политику американского империализма и тем самым посеяли известное доверие со стороны части народа к "посредничеству" американского правительства. Гнилая позиция КПИ в вопросе об отношении к Совещанию девяти компартий и опубликованию, а также к пропаганде его материалов, содействовала и предопределила такой исход дела; б) внутри Индонезии в последнее время сложилось неблагоприятное для коммунистов соотношение сил между социалистическим блоком, с одной стороны, и партией Машуми, которая пытается при активной помощи американцев и голландцев сформировать блок с НПИ и другими консервативными элементами... Ввиду неразрешения аграрного вопроса (этот вопрос в Индонезии трудно сразу разрешить) значительная часть крестьянства нейтрализуется лживой пропагандой Машуми, подкрепляемой лживыми посулами американских империалистов ... Благодаря этому Шарифуддин и коммунисты вынуждены считаться с неблагоприятным соотношением сил и предпринимать тактические шаги, призванные содействовать разоблачению как партии Машуми, так и стоящих за ее спиной американских империалистов.

Подписание в этих условиях соглашения с голландцами является правильным вынужденным шагом, но если бы компартия не заняла гнилую позицию в отношении Совещания девяти компартий и давно вела активную пропаганду против американского империализма и его лакеев, то она не столкнулась бы с таким положением, с каким столкнулась в настоящее время".

Положение в Индонезии после прихода к власти правительства Хатты и справка сотрудников НИИ 205 показались Отделу внешней политики ЦК ВКП(б) настолько серьезными, что Отдел счел необходимым обратить на это внимание высших советских руководителей во главе с И. В. Сталиным.

18 февраля 1948 г. И. В. Сталину, В. М. Молотову и другим членам Политбюро ЦК ВКП(б) была направлена записка заведующего сектором Юго-Восточной Азии Отдела внешней политики ЦК ВКП(б) В. В. Плышевского "Положение в Индонезии после подписания голландско-индонезийского соглашения 17 января 1948 года". В со-

стр. 55

проводительном документе прямо говорилось, "что неправильная тактика Компартии привела к переходу власти в Индонезии к правым партиям" ¹² .

Записка содержала анализ и критику ошибок индонезийских коммунистов, во многом повторяя не только аргументы сотрудников НИИ 205, но и материалы "Замечаний" Муссо от 23 января 1948 г. с осуждением той стратегии и тактики КПИ, которые Муссо стремился объяснить и оправдать.

Записка Плышевского представляется ключевой для объяснения дальнейшего развития событий. Безусловно, ее содержание было доведено до сведения Муссо. И если можно говорить об "инструкциях Москвы", то этот документ вполне мог выполнить данную функцию. Основные идеи этого документа позже были повторены Муссо в проекте резолюции "Новый путь для Республики Индонезия". Именно содержавшиеся в нем замечания в отношении стратегии и тактики КПИ он попытался учесть, реформируя индонезийское коммунистическое движение по возвращении в Индонезию.

Записка Плышевского ¹³ открывалась критикой уступок, на которые пошла индонезийская делегация во главе с премьер-министром А. Шарифуддином, подписав соглашение с Голландией 17 января 1948 г. Первой уступкой называлось согласие на вхождение в создаваемые Голландией Соединенные Штаты Индонезии (СШИ), в результате чего Республика Индонезия (в которой левые силы, в отличие от других государственных образований, были достаточно сильны), как одно из 16 государств-членов СШИ, "не могла претендовать на роль общеиндонезийского представителя". Второй ошибкой полагалось согласие на отвод республиканских войск за "линию ван Моока" ¹⁴ . Согласие Шарифуддина на эти уступки приписывалось давлению со стороны США.

Далее в записке говорилось об уходе правительства Шарифуддина в отставку, формировании правительства Хатты без участия левых сил и нарастании протеста широких масс. При этом, со ссылкой на иностранных журналистов, высказывалось предположение о возможности гражданской войны, "так как многомиллионные массы народа крайне возмущены тем, что при помощи американцев к власти пришли реакционные элементы". В. В. Плышевский писал: "Не имея еще достаточных сведений из Индонезии, невозможно сделать окончательных выводов о происходящих там изменениях. Тем не менее, совершенно бесспорно, что индонезийские коммунисты, возглавлявшие правительство республики и, фактически, имевшие в нем большинство, поддались нажиму американцев и переметнувшихся на сторону американцев лидеров буржуазно-националистических партий. Коммунисты не апеллировали к массам и без борьбы уступили власть проамериканским элементам. Руководства партий социалистического блока и, прежде всего, компартии, не выступают против лидеров националистических партий, пытающихся убедить народ в том, что индонезийско-голландский конфликт может быть разрешен мирным путем. ... Поведение лидеров демократических партий, в частности Шарифуддина и Шарира, в отношении нового проамериканского правительства также сбивает с толку широкие народные массы. Совместные поездки по стране, совершаемые сейчас Шарифуддином и Шариром вместе с премьер- министром Хаттой, могут создать у народа иллюзию об отсутствии разногласий у Социалистического блока с партиями, пришедшими к власти, и обезоружить народные массы в борьбе за создание подлинно демократического правительства.

Исходя из соображений, что не следует давать повод открыто причислять Индонезийскую Республику к блоку демократических государств, возглавляемому СССР, правительство Шарифуддина в своей государственной политике тщательно отгораживалось от стран народной демократии и СССР.

стр. 56

Вызывает сомнение также тактика индонезийской компартии в ее отношениях с другими партиями, входящими в Социалистический блок. Создавая Социалистическую и Рабочую партии на базе однотипной программы с программой Компартии и негласно включая в эти партии не только руководителей, но и значительное число рядовых коммунистов, Компартия тем самым получала возможность распространять свое влияние на значительно более широкие слои народа. Проводя эту тактику, коммунисты всюду на первый план выдвигали Социалистическую и Рабочую партии, а компартия оставалась в тени, хотя фактически она была руководящей силой как в Социалистической и Рабочей партиях, так и в правительстве. В этой тактике Компартия Индонезии зашла настолько далеко, что по всем принципиальным вопросам решения выносились Социалистической или Рабочей партиями, или совместно всем блоком. Лица Компартии, как самостоятельной политической партии, не было видно массам. Все это привело к принижению действительной роли Коммунистической партии и ограничению ее возможностей непосредственной связи с народными массами, что не способствовало росту влияния Компартии в массах".

Таким образом, критические замечания Плышевского в адрес индонезийских коммунистов сводились к следующим основным пунктам: 1) отказ от вооруженной борьбы с Голландией и подписание Ренвилского соглашения на базе уступок со стороны республиканской делегации; 2) уход из правительства и передача власти в руки националистических партий без борьбы и апелляции к массам; 3) продолжение сотрудничества с правыми партиями вместо разоблачения их реакционной деятельности; 4) отгораживание от СССР и стран народной демократии, отказ от открытого перехода на сторону советского лагеря в "холодной войне"; 5) распыление сил коммунистов между различными партиями и организациями, второстепенная роль КПИ в Левом крыле ¹⁵ , утрата самостоятельного лица КПИ в глазах народных масс; 6) недостаточное разоблачение агрессивной сущности американского империализма перед индонезийским народом.

В документе прямо не говорилось о необходимости возвращения коммунистов к власти, однако все его содержание подталкивало к такому выводу. Только в таком смысле данный документ можно рассматривать как "указание Москвы" индонезийским коммунистам захватить власть.

В записке обращает на себя внимание также то, что правый социалист Сутан Шарир, возглавлявший кабинеты с 14 ноября 1945 г. по 3 июля 1947 г., и коммунист Амир Шарифуддин, бывший премьером с 3 июля 1947 г. по 29 января 1948 г., ставились на одну доску (Шарифуддин, правда, именовался "негласным членом руководства Индонезийской компартии", оставаясь официальным лидером Социалистической партии.) Это свидетельствовало о сохранении в ЦК ВКП(б) неверной оценки Шарира, перенятой у связанных с Компартией Голландии индонезийских коммунистов, считавших Шарира "близким к коммунистам" деятелем ¹⁶ . Кстати, признание со стороны ВКП(б) Шарифуддина коммунистом зимой 1948 г. опровергает мнение западных авторов, что Шарифуддин не был "коммунистом со стажем" и объявил себя членом КПИ лишь в августе 1948 г. под влиянием эмоций в результате разочарования в политике США по отношению к Индонезии ¹⁷ .

Осложнение положения левых сил в Индонезии, оценка ВКП(б) стратегии и тактики индонезийских коммунистов как неправильных безусловно ускорили отъезд Муссо. Можно предположить, что сам индонезийский лидер был разочарован тем, что его прогноз об усилении позиций левых сил в Индонезии в результате избранной ими тактики не оправдался. В такой ситуации он мог легко согласиться с критикой со стороны ЦК ВКП(б) и сделать для себя соответствующие выводы. Из архивных документов видно, что Муссо на протяжении длительного времени обдумывал замечания ЦК ВКП(б) и постепенно утверждался в необходимости изменения действий

стр. 57

КПИ. Очевидно, что пятидесятилетний коммунистический лидер пришел к заключению, что именно на его долю выпала миссия возрождения КПИ.

Муссо выехал из Москвы в Индонезию скорее всего зимой 1948 г. Точная дата его отъезда из Москвы не установлена. Из архивных документов известно, что в середине апреля 1948 г. Муссо уже находился в Праге. Здесь он задержался на довольно длительное время. Советский посол в Праге М. А. Силин в записи беседы с представителем Республики Индонезия Сурипно 22 мая 1948 г. упоминает, что на беседе присутствовал "секретарь Сурипно Мусин Макар Иванович (гражданин СССР, сотрудник советской военной администрации в Германии, временно находящийся в Праге") ¹⁸ . Этим русифицированным именем Муссо называли в Москве.

В адресованном ЦК ВКП(б) письме из Праги, датированном 17 мая, Муссо сообщал, что его совместно с Сурипно отъезд из Праги откладывается до 24 мая. Возвратился Муссо в Индонезию 11 августа 1948 г.

Как уже отмечалось, Р. Маквей высказала совершенно справедливое сомнение в том, что Муссо в точности следовал указаниям Москвы, "и поэтому мы не можем считать проводимую им политику как абсолютно надежное свидетельство выполнения именно советской программы для Республики" ¹⁹ . Обнаруженные в архивах ЦК ВКП(б) документы свидетельствуют о том, что в течение довольно длительного времени после отъезда из Москвы Муссо работал над программой, касавшейся как индонезийского коммунистического движения, так и пути развития Республики Индонезии. Программа Муссо, даже если она и базировалась на советских доктринах, испытала значительное воздействие опыта китайских, голландских и чехословацких коммунистов.

С ноября 1947 г. влияние опыта китайских коммунистов начало воздействовать и на советские представления по колониальному вопросу и антиимпериалистической революции в странах Востока ²⁰ . Среди советских востоковедов, занимавшихся колониальными проблемами, опыт китайских коммунистов по созданию единого национального фронта из представителей самых широких слоев, включая даже представителей национальной буржуазии, но при непременном руководстве коммунистов, стал оцениваться все более положительно и рассматриваться как пример для других стран Азии. Находясь в СССР, Муссо не мог не заметить эту новую идею, хотя она не была официально одобрена и рекомендована советским руководством и Коминформом. К тому же, как отмечал английский исследователь Дж.Х. Бриммел, с весны 1948 г. начинает просматриваться новая линия в международном коммунистическом движении, а именно: превращение Азии в сферу влияния Компартии Китая ²¹ . Китайские коммунисты связывали победу азиатских народов за национальное освобождение со своей борьбой против гоминьдановцев, поддерживаемых американскими империалистами. КПК стремилась распространить свой опыт среди коммунистов других стран Азии и широко его пропагандировала в печати. Эти материалы не прошли мимо внимания Муссо.

Находясь в Праге, Муссо продолжал направлять в ЦК ВКП(б) информационные материалы, касавшиеся положения в Индонезии. В архивах обнаружено краткое изложение статьи из журнала "Чайна дайджест" от 23 марта 1948 г., которая показалась Муссо настолько важной, что он решил ознакомить с ее содержанием ЦК ВКП(б). Статья называлась "Новый этап индонезийской борьбы за независимость". Пересказ статьи перемежался с комментариями самого Муссо ²² .

Статья начиналась утверждением, что индонезийская революция уже вступила в свой третий этап. Первый этап охватывал период с сентября 1945 г. (начало британской интервенции) до Линггаджатского соглашения 15 ноября 1946 г. с вернувшимися голландцами. После этого "Индонезия добилась блистательного статуса независимой страны" ("Это, конечно, совершенно неверно, - комментирует Муссо, - посколь-

стр. 58

ку Линггаджатское соглашение предоставляло только статус доминиона, а фактически даже хуже этого"). Второй этап начался с "ростом интервенции США", которые снабжали Голландию вооружением и предоставляли финансовые средства, подкупали лидеров правых партий, оказывали давление на Индонезию. Итогом стало Ренвилское соглашение 17 января 1948 г. и приход к власти кабинета Хатты. Колеблющиеся лидеры Республики боятся американского империализма и враждебно относятся к народу и его лидеру - Компартии Индонезии. Они не призывают народ к решительной борьбе одновременно против голландского и американского империализма. При этом они под маской нейтралитета говорят о необходимости противостоять влиянию как Америки, так и Советского Союза.

"Дальше идет наиболее интересная часть статьи, очерчивающая задачи индонезийского народа в настоящее время", - пишет Муссо, и продолжает пересказ текста статьи: "Необходимо разоблачать американский и голландский империализм, Америка на самом деле не так сильна, как представляется. Народ должен бороться против колеблющихся и предателей, твердо веря в обязательную победу великого дела освобождения. Он не должен бояться временных трудностей и отступлений, неуклонно вести борьбу против американского и голландского империализма и правительства Хатты и идти к победе ... Теперь, когда он видит экономический кризис в Америке и великие победы народов всего мира против американского империализма и его приспешников, особенно он видит в Китае освободительную войну против американского империализма и Чан Кайши, уровень сознания индонезийского народа очень повысится. Он отбросит свои иллюзии и страхи перед Америкой и сметет трусливых, некомпетентных, колеблющихся и предательских лидеров Индонезии и пойдет вместе, сплоченным борьбой против империализма. Хотя борьба предстоит долгая и трудная, заря окончательной победы будет приближаться. Америка - это последний бастион империализма в Индонезии и если индонезийский народ победит объединенные силы Америки и Голландии, никакие другие империалисты и не помыслят о порабощении индонезийского народа. В то же время национальный фронт Индонезии будет все расширяться за счет включения рабочих, крестьян, средней и мелкой буржуазии и других патриотических элементов. Только приспешники Америки и Голландии не будут допущены в него. Индонезийский народ должен понять, что он никогда не должен верить колеблющимся элементам и идущим на компромиссы партиям, а должен верить в народные революционные организации и особенно ИНДОНЕЗИЙСКУЮ КОММУНИСТИЧЕСКУЮ ПАРТИЮ. Победа китайского народа под руководством Компартии Китая над японским империализмом и их приспешником Ван Цинвеем в прошлом и их нынешняя победа над американским империализмом и Чан Кайши служат примером для индонезийского народа".

Можно сделать вывод, что на планы Муссо серьезное влияние могла оказать и эта статья, содержавшая оценку китайскими коммунистами положения в Индонезии и рекомендовавшая следовать китайской модели национально- освободительной революции.

Реакция Муссо на эту статью может служить подтверждением вывода Р. Маквей о том, что индонезийские коммунисты после возвращения Муссо приняли программу, очень близкую к китайской модели национально- освободительной революции, предполагающую формирование широкого единого фронта из представителей самых различных социальных слоев, включая мелкую и среднюю буржуазию, под руководством коммунистов. Однако Р. Маквей выразила сомнение в том, что маоистская линия была рекомендована Муссо именно советским руководством, поскольку эта линия не была официально одобрена и рекомендована к воплощению в международном коммунистическом движении ²³ . Приведенный документ может, на мой

стр. 59

взгляд, свидетельствовать о том, что использование китайской модели явилось инициативой самого Муссо, а не было рекомендовано ЦК ВКП(б).

В период разработки программы Муссо испытывал и влияние со стороны голландских коммунистов. Находясь в Праге, он установил связи с Компартией Голландии. Очевидно, по его инициативе состоялось совещание между ним, генеральным секретарем Компартии Голландии Паулем де Гроотом и Сурипно - представителем Республики Индонезия в Праге. Об этом Муссо сообщил ЦК ВКП(б) своим письмом от 17 мая 1948 г. ²⁴ . На совещании детально обсуждалось положение в Индонезии. В письме Муссо сообщил, что результатом обсуждения явились решения, изложенные в специальном документе, приложенном к письму. Документ был датирован 4 мая 1948 г. и озаглавлен "Основные задачи коммунистов в Индонезии" ²⁵ .

В первом разделе документа "Партия" говорилось о необходимости слияния Коммунистической, Социалистической и Рабочей партий Индонезии в одну - "объединенную партию индонезийских рабочих масс, основанную на теории и практике учения Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, продолжающую славную традиционную борьбу за независимость индонезийского народа, за которую боролись Сурапати, Дипонегоро и другие национальные герои.

Объединенная коммунистическая партия Индонезии должна была быть построена не только по производственному и территориальному принципу, но также и по принципу отдельных государств (на которые в тот период была разделена территория Индонезии. - Л. Е.), национальностей и др., может быть коммунистическая партия Суматры, Явы, Пасундана, Целебеса и т.д., но все они должны находиться под руководством центра Объединенной коммунистической партии Индонезии".

Второй раздел документа был озаглавлен "Национальный фронт". Перед Объединенной коммунистической партией Индонезии ставилась задача "стремиться создать Национальный фронт, базирующийся на платформе национального освобождения, основанный как возможно более широкая массовая организация с коллективным и индивидуальным членством и выборным руководством". При создании Национального фронта Коммунистическая партия "должна стремиться к сотрудничеству со всеми существующими национальными партиями, группами и отдельными лицами. Профессиональные союзы, крестьянские, молодежные и женские организации будут поддерживать Национальный фронт".

Третий раздел определял политические задачи.

"1. В отношении современного правительства Хатты: Защита всех демократических прав и экономических требований рабочих и крестьян; организация массового давления на правительство с требованием: прекратить дальнейшее отступление; мобилизация всех ресурсов для армии и движения сопротивления на оккупированных территориях, укрепление всеми средствами способных к борьбе потенциальных сил республики; превращение правительства Хатты в правительство национального единства и обороны, в котором будет должным образом представлена Объединенная коммунистическая партия Индонезии.

2. В отношении сил империализма:

Отказ от навязанного силой т.н. Ренвилского соглашения.

Продолжение переговоров с голландским правительством на основе равенства. Эти переговоры должны иметь целью достижение соглашения о полном признании и осуществлении суверенных прав Соединенных Штатов Индонезии над всей территорией Индонезии путем отвода всех голландских войск и администрации.

Соглашение должно предусматривать тесное дружеское сотрудничество между Голландией и Индонезией в области экономики и культуры, предоставляя Голландии преимущественные права по сравнению с другими странами. Формы сотрудничества будут определены взаимным соглашением.

стр. 60

3. Оккупированные территории:

Активизация и объединение движения сопротивления на всех оккупированных территориях".

В письме от 17 мая 1948 г. Муссо указывал, что данное "решение представляет только основные положения тех задач, которые я должен решить в Индонезии. Несомненно, это большой поворот. Я надеюсь, индонезийские товарищи поймут это и последуют за мной" ²⁶ . Он подчеркивал также, что структура организации нелегальной работы в оккупированных Голландией районах Индонезии и методы руководства этой работой "основаны на опыте работы тов. де Гроота в период оккупации Голландии и моем опыте нелегальной работы в Индонезии в период 1935 - 36 гг." ²⁷

Рассказывая о совещании с П. де Гроотом и Сурипно, Муссо подчеркнул, что "наиболее спорным вопросом во время совещания был вопрос о политике Компартии Голландии в отношении освободительного движения в Индонезии. С самого начала совещания тов, де Гроот поддерживал колониальную политику, основным тезисом которой является то, что Индонезия должна остаться в союзе с Голландией". Главным аргументом было опасение голландских коммунистов, что если КПГ примет лозунг полной независимости Индонезии, то коммунисты, которые имеют работу благодаря связям между Голландией и Индонезией, выйдут из КПГ. "Конечно, я категорически отверг тезис тов. де Гроота. В процессе дебатов тов. де Гроот назвал меня авантюристом и троцкистом". "Он заявил, - писал Муссо, - что я не знаю современного положения в мире в целом и в Индонезии в частности". Однако Сурипно, который недавно был в Индонезии, поддержал точку зрения Муссо, заявив, что индонезийский народ требует полной независимости. "Но руководители компартии Индонезии, - продолжал Муссо, - руководствуясь политикой Компартии Голландии, поддерживают Линггаджатское и Ренвилское соглашения, что повело к катастрофическим результатам для партии. Революция, в силу реформистской политики коммунистов, с самого начала до сегодняшнего дня находится в обороне". Результатом обсуждения было изменение позиции де Гроота. Он согласился с формулировкой Муссо о необходимости борьбы за полную независимость Индонезии от Голландии, "но оговорил условие, что Голландия должна иметь преимущества перед другими странами в области экономических и культурных отношении ²⁸ .

Письмо Муссо опровергает утверждения западных авторов, что именно по настоянию Москвы индонезийские коммунисты проводили линию на соглашение с Голландией ²⁹ . Скорее это делалось по рекомендации Компартии Голландии.

Программа Муссо получила одобрение чехословацких коммунистов. Как пишет Муссо, де Гроот "посетил тов. Готвальда и с гордостью сказал мне, что тов. Готвальд также в принципе согласен с решением".

Далее Муссо сообщил, что де Гроот после совещания с индонезийцами еще несколько дней оставался в Праге, проживал в одной гостинице с Муссо и часто с ним встречался и беседовал. В результате, "тов. де Гроот за эти несколько дней лучше узнал меня и больше уверился во мне.... В заключение он написал специальное письмо коммунистической партии Индонезии, призывая к поддержке большого поворота" ³⁰ . Таким образом, вопреки мнению западных исследователей ³¹ , появление программы Муссо объясняется не только влиянием ВКП(б). В послании де Гроота индонезийским коммунистам, составленном 10 мая 1948 г. в Амстердаме, автор упрекает их в следовании неверному политическому курсу и предлагает резко его изменить: "Проводимая политика дала плохие результаты. Сейчас абсолютно необходимо, чтобы вы сделали крутой поворот к новой политике". Далее он пишет о Муссо: "Наш старый и надежный товарищ, который доставит это письмо, поможет вам в осуществлении проведения новой политики в борьбе вашего народа на крепкой основе" ³² . Де Гроот оказал Муссо также материальную помощь для возвращения в Индонезию.

стр. 61

Муссо заключает свое письмо в ЦК ВКП(б) выражением надежды, что ВКП(б) согласится с решением, принятым в Праге. Он подкрепляет свою надежду цитатой из доклада А. А. Жданова при создании Коминформа: "Я думаю, что это решение является действительным руководством для того, чтобы исцелить от "недооценки сил рабочего класса и переоценки сил врага"" ³³ . Ссылаясь на Жданова, Муссо как бы испрашивал у Москвы одобрение своих планов, демонстрируя, что они находятся в русле общего курса международного коммунистического движения, санкционированного ВКП(б).

Следует отметить, что полученная от Муссо информация встревожила ЦК ВКП(б). Инструктор Отдела внешней политики Козлов, представляя 4 июня 1948 г. своему начальству перевод полученных от Муссо материалов, посчитал необходимым сопроводить их запиской, в которой излагались основные идеи программы Муссо и их оценка ³⁴ . Результаты совещания в Праге между индонезийскими коммунистами и П. де Гроотом и поддержка программы Муссо Готвальдом излагаются Козловым таким образом, как будто эта информация является новостью для ЦК ВКП(б) и ничего подобного в Москве при отъезде Муссо не планировалось. Козлов положительно отнесся к предлагаемому объединению левых партий Индонезии в единую организацию, но считал целесообразным дать новой партии наименование не "Коммунистическая", как предлагал Муссо, а какое-нибудь иное, например "Народная" или "Демократическая". Он не одобрил идею об отказе от Ренвилского соглашения, подписанного самим Шарифуддином, поскольку это могло бы повредить репутации руководства левых партий, указав, что "более целесообразной была бы тактика настойчивой защиты того толкования условий соглашения", которое давали ему индонезийцы.

Далее в сопроводительном документе говорилось: "Тов. Муссо, характеризуя эти предложения как решительный поворот в политике партии, заявляет, что эти серьезные задачи он должен выполнить в Индонезии и высказывает надежду, что индонезийские товарищи поймут эти задачи и выскажут готовность последовать за ним" (подчеркнуто в документе. -Л. Е.) Это заявление Муссо внушает опасения. Судя по тону его заявления, он намеревается взять на себя руководящую роль в компартии, что может вызвать законные возражения индонезийских товарищей и даже вызвать более серьезные последствия.

Было бы желательно указать тов. Муссо до его отъезда в страну, что его задачей является помощь руководству Индонезийской компартии, и сами индонезийские коммунисты определят его роль в компартии Индонезии".

Этот документ Отдела внешней политики ЦК ВКП(б) свидетельствует о том, что Муссо вышел за пределы тех целей и задач, которые были определены для него в Москве.

Из Праги Муссо направил еще два письма в ЦК ВКП(б) (28 мая и 16 июня 1948 г.), а также обзор печати и информационные материалы о положении в Индонезии ³⁵ . 12 июля 1948 г. в Отделе внешней политики ЦК ВКП(б) была подготовлена аннотация этих документов ³⁶ . В ней указывалось, что Муссо "надеется прибыть в Индонезию до образования нового кабинета и будет в состоянии употребить свое влияние на превращение нынешнего кабинета (Хатты. - Л. Е.) в действительно национальное правительство, ответственное перед народным парламентом". Муссо просит также Советское правительство "продолжить политику поддержки индонезийской республики". Особенно желательно, чтобы в советской прессе продолжалась кампания против политики американцев и голландцев в Индонезии. "Это явилось бы для меня, -пишет Муссо, - и для левого движения в Индонезии прекрасным оружием в целях свержения нынешнего колеблющегося правительства Хатты".

стр. 62

В аннотации содержится информация Муссо о недовольстве голландских коммунистов бывшим членом КПГ, а ныне лидером Рабочей партии Индонезии Сетиаджитом. Де Гроот обвинил Сетиаджита в связях с троцкистами и английской разведкой, в том, что Сетиаджит "призывает к созданию в Индонезии возможно большего хаоса и к ожиданию взрыва третьей мировой войны, считая, что лишь в этих условиях Индонезия может продолжить революцию, в настоящее время, по его словам, приближающуюся к поражению".

Муссо информировал ЦК ВКП(б) о том, что, по его мнению, "пять бывших голландских коммунистов: Сетиаджит, Абдул Маджид, Тамзил, Маруто Дарусман и Тан Линг Джи, прибывшие в Индонезию, монополизировали руководство компартией" и другими левыми партиями и организациями, а старые лидеры - Алимин и Сарджоно -отодвинуты на задний план.

Этот документ опровергает утверждения ряда западных исследователей о том, что именно Муссо, вернувшись из Москвы, "по указанию Сталина" выступил против Алимина - прежнего руководителя индонезийских коммунистов, - и подтверждает их вывод о давнем соперничестве между коммунистическими лидерами Индонезии ³⁷ . Это соперничество, как явствует из документа, развернулось значительнее раньше возвращения Муссо в Индонезию.

25 августа 1948 г. находившиеся в Москве руководители Компартии Голландии Пауль де Гроот и Вагенаар обратились с письмом к секретарю ЦК ВКП(б) М. А. Суслову с просьбой принять их и представили информацию, касавшуюся политического положения в Индонезии ³⁸ . Они сообщили о совещании с представителями Компартии Индонезии в Праге, в итоге которого был составлен проект резолюции о задачах КПИ в трех экземплярах: один экземпляр предназначался Коминформу, второй - Компартии Голландии, третий Муссо и Сурипно увезли в Индонезию. Далее излагались основные идеи документа, который позже стал известен как резолюция Политбюро КПИ "Новый путь для Республики Индонезия" от 13 августа 1948 г. Указывалось, что программой будущего Национального фронта должно быть освобождение Индонезии от голландских оккупантов и от всякого империалистического влияния. Подчеркивалось, что во время переговоров в Праге индонезийские товарищи предупреждали о возможности в случае открытого выступления КПИ против политики правительства новой волны террора и военных действий голландцев против Республики. (Следует заметить, что этот прогноз индонезийских коммунистов, сделанный весной 1948 г., полностью оправдался во второй половине того же года). Вместе с тем в письме переоценивалась слабость правительства Хатты, сила левых партий, а также "горячие симпатии масс по отношению к коммунизму".

Задача Муссо, по мнению руководителей КПГ, состояла в борьбе за созыв объединительного съезда трех марксистско-ленинских левых партий, на котором должен быть избран "сильный ЦК". Голландские коммунисты писали о необходимости организовать надежную связь между КПИ и КПГ и наладить транспортировку оружия для Республики. Письмо содержало информацию о довольно оживленных контактах между КПГ и индонезийскими коммунистами и ставился вопрос о направлении в Индонезию представительной делегации КПГ для дальнейшего развития этих контактов. Республике Индонезия предлагалось закупить оружие в Чехословакии, где имелись подпольные продавцы оружия, работающих на Израиль, или официально в Швеции.

Письмо де Гроота и Вагенаара наталкивает на мысль, что Муссо и Сурипно при выработке ими планов по реорганизации левых сил и определении тактической линии помогали не столько советские, сколько голландские коммунисты, которые поддерживали тесные и регулярные контакты с индонезийскими коммунистическими лидерами. Этот вывод находит подтверждение и в подготовленной для М. А. Суслова в Отделе внешних сношений (так с июля 1948 г. стал называться Отдел внешней

стр. 63

политики) ЦК ВКП(б) докладной записке от 15 сентября 1948 г. "О деятельности Компартии Голландии" ³⁹ .

Авторы записки писали: "Совместно с Компартией Индонезии голландская компартия наметила ряд мер, осуществление которых позволит расширить борьбу Индонезийской Республики против колонизаторов, укрепит и консолидирует силы индонезийского народа. Одной из таких мер является создание объединенной коммунистической партии как подлинно массовой партии...". Далее говорилось о создании широкого Национального фронта и его задачах, т.е. излагались положения совместно разработанной голландскими и индонезийскими коммунистами программы.

Встреча голландских коммунистических руководителей с М. А. Сусловым состоялась только 15 октября 1948 г., уже после Мадиунских событий. В архивах обнаружена запись состоявшейся между ними беседы, которая касалась как положения в КПГ, так и индонезийского вопроса ⁴⁰ .

При обсуждении положения в Индонезии в основном говорил П. де Гроот, а Суслов ограничивался краткими репликами. Сказав, что положение в Индонезии после Мадиунского восстания левых молодежных групп остается неясным, поскольку единственным источником информации являются сообщения агентства Рейтер, де Гроот подчеркнул: "Во время наших переговоров с Муссо в Праге была определена правильная позиция -борьба с голландскими колонизаторами и американскими империалистами и линия по отношению к индонезийской реакции. КП Голландии сейчас должна выступить с обвинениями правительства Хатта в развязывании гражданской войны и в капитуляции перед голландцами и американцами". М. А. Суслов согласился с этой позицией.

Посмотрим теперь, как идеи, почерпнутые Муссо из разных источников, воплотились в разработанной им программе "Новый путь для Республики Индонезия". В архивах имеется данный документ на английском языке и его перевод на русский язык ⁴¹ . Он был передан советскому посольству в Праге в декабре 1948 г. индонезийским коммунистом Сурипно. Текст практически идентичен тому, которым позже оперировали зарубежные авторы ⁴² .

В первом разделе "Организация", в котором говорилось о необходимости слияния трех левых партий в единую компартию, нашла отражение критика со стороны Отдела внешний сношений ЦК ВКП(б) стратегии и тактики индонезийских коммунистов. Эта идея была обсуждена и сформулирована совместно с руководителями КПГ. Содержался в разделе и советский тезис о недооценке индонезийскими коммунистами влияния СССР и переоценке влияния США. Тезис о необходимости для рабочего класса и КПИ добиваться гегемонии в руководстве национальной революции имел хождение как в СССР, так и в Китае.

Во втором разделе ("Политика") Муссо излагал собственные идеи о необходимости борьбы за полную независимость Индонезии от Голландии, которые он отстаивал ранее в споре с голландским коммунистическим лидером П. де Гроотом. В этом разделе нашла отражение и доктрина Жданова о разделении мира на два лагеря. Здесь же критикуется отмеченный ВКП(б) уход индонезийских коммунистов из правительства без борьбы и апелляции к массам. В разделе о внутренней политике явно прослеживается влияние китайских коммунистов, а также опыт китайской революции с ее опорой на армию, руководимую левыми силами. В разделе о национальном фронте Муссо излагал воспринятые им китайские призывы к созданию широкого единого антиимпериалистического фронта при руководящей роли КПИ. В теоретическом разделе обращает на себя внимание апелляция Муссо к Марксу, Ленину, Сталину при отсутствии упоминания концепции Мао Цзэдуна.

Таким образом, не следует абсолютизировать роль советских указаний коммунистам Юго-Восточной Азии. Большинство коммунистов этих стран были убежденными революционерами, искренне стремившимися к свободе и процветанию своих на-

стр. 64

родов. Они прислушивались к мнению товарищей из других компартий, пользовались их помощью и поддержкой, но при этом оставались независимыми лидерами, не терявшими собственного достоинства и самостоятельности мышления.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Brackman Arnold С. Indonesian Communism: A History. N.Y. 1963. P. 83.

² Kroef Justus M. van der. The Communist Party of Indonesia. Vancouver, 1965. P. 36.

³ McVey Ruth T. The Soviet View of the Indonesian Revolution. Ithaca, 1969. P. 58 - 59.

⁴ Brackman Arnold C. Op. cit. P. 81 - 83; Kroef Justus M. van der. Op. cit. P. 36; McVey Ruth T. Op. cit. P. 38 - 39,58.

⁵ McVey Ruth T. The Rise of Indonesian Communism. Ithaca, 1965. P. 232.

⁶ Российский государственный архив социально-политической истории (далее - РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 128. Д. 94. Л. 234.

⁷ Там же. Д. 249. Л. 49.

⁸ Там же. Л. 51.

⁹ Такое наименование приводится в анализируемых архивных документах, поэтому мы и будем его придерживаться. Позже эта партия стала называться Компартия Нидерландов (КПН).

¹⁰ РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 128. Д. 1175. Л. 2 - 16.

¹¹ Там же. Л. 17 - 19.

¹² Там же. Л. 42.

¹³ Там же. Л. 4-Ф8.

¹⁴ "Линия ван Моока" соединяла крайние пункты, которых достигли голландские войска на территории Республики Индонезия в ходе "первой колониальной войны" 1947 г., развязанной Нидерландами. В результате за Республикой оставалась лишь треть Явы и около трех четвертей Суматры. Хюберт ван Моок - глава Гражданской администрации Нидерландской Индии, т.е. послевоенной колониальной администрации Индонезии.

¹⁵ Левое крыло (Саяп Кири) - политическая коалиция, созданная в ноябре 1946 г. в составе социалистической партии А. Шарифуддина, КПИ, Рабочей партии, союза Социалистическая молодежь Индонезии (Песиндо), новых профсоюзов и ряда мелких общественных организаций. Левое крыло стояло у власти до отставки кабинета А. Шарифуддина в январе 1948 г.

¹⁶ РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 128. Д. 216. Л. 39.

¹⁷ Brackman Arnold С. Op. cit. P. 84.

¹⁸ Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 091. Оп. 2. Д. 3. П. 1. Л. 28.

¹⁹ McVey Ruth T. Op. cit. P. 59.

²⁰ Ibid. P. 32 - 35.

²¹ Brimmel J. H. Communism in Southeast Asia. L., 1959. P. 259.

²² РГАСПИ. Ф. 17. On. 128. Д. 632. Л. 3.

²³ McVey Ruth T. Op. cit. P. 66.

²⁴ РГАСПИ. Ф. 17. On. 128. Д. 643. Л. 6 - 8.

²⁵ Там же. Л. 2 - 3.

²⁶ Там же. Л. 11.

²⁷ Там же.

²⁸ Там же. Л. 12.

²⁹ Brackman Arnold С. Op. cit. P. 53.

³⁰ РГАСПИ. Ф. 17. On. 128. Д. 643. Л. 12 - 13.

³¹ Brackman Arnold С. Op. cit. P. 83; Kroef Justus M. van der. Op. cit. P. 36.

³² РГАСПИ. Ф. 17. On. 128. Д. 633. Л. 18.

³³ Там же. Л. 13 - 14.

³⁴ Там же. Л. 9 - 10.

³⁵ Там же. Л. 40 - 52.

³⁶ Там же. Л. 53 - 57.

³⁷ Brackman Arnold С. Op. cit. P. 148; Kroef Justus M. van der. Op. cit. P. 36.

³⁸ РГАСПИ. Ф. 17. On. 128. Д. 1167. Л. 6 - 10.

³⁹ Там же. Л. 13 - 22.

⁴⁰ Там же. Д. 1167. Л. 27 - 30.

⁴¹ Там же. Д. 643. Л. 83 - 95, 96 - 124.

⁴² Djalan Baru untuk Republik Indonesia. Djakarta, 1953; Kroef Justus M. van der. Op. cit. P.. 33, 37, 38; McVey Ruth T. Op. cit. P. 58.

Permanent link to this publication: