В истории Северного Кавказа XIXв. есть две ключевые и непростые темы: Кавказская война и массовые переселения военного и послевоенного времени. Последние связаны с процессами мухаджирства (или махаджирства) и русской колонизации региона. Мухаджирами - от арабского "переселенец, эмигрант " - называли горцев, вынужденных покинуть Кавказ после окончания Кавказской войны, уступив свои земли казакам и русским переселенцам. Несмотря на то что с выселения горцев прошло уже более полутора столетий, тема эта воспринимается сегодня на Северном Кавказе очень болезненно. О значении мухаджирства для исторической памяти региона хорошо говорят сами названия посвященных ему работ [Касумов А. Х., Касумов Х. А., 1992; Кудаева, 1998; Трагические последствия..., 2000].

Эмиграция с Кавказа развивалась на фоне политического противостояния Российской и Османской империй. Своего пика она достигла между Крымской (1853 - 1856) и русско-турецкой (1877 - 1878) войнами. Американский историк Марк Пинсон образно назвал это противостояние "демографической войной" [Pinson, 1970, р. I]1. Обе державы периодически "обменивались " подданными. Османская Турция добивалась иммиграции мусульман российского пограничъя, чтобы укрепить за их счет наиболее уязвимые районы своего фронтира на Балканах, в Малой Азии и на Ближнем Востоке. В свою очередь, Россия принимала и расселяла на своих пограничных землях уходившее с границ Османской империи христианское население, прежде всего армян и разные православные меньшинства, укрепляя ими свои южные границы, в том числе на Северном Кавказе и в Закавказье.

Значение массовых переселений XIX в. на границах Османской и Российской империй нередко недооценивают. Между тем, по верному замечанию тюрколога Юстина Мак-Карти, они во многом создали современное общество и политическую карту Кавказа, Балкан, Малой Азии. Он называет возникшую на обломках Османской империи республиканскую Турцию страной иммигрантов [McCarthy, 1995, р. 2]. Этот тезис вполне можно отнести и к российскому Северо-Западному Кавказу. Корни русификации региона, происшедшей здесь уже входе советских национальных реформ XX в., уходят в первые десятилетия после русского завоевания Кавказа. Следует отметить и социокультурное значение мухаджирства и русской колонизации. Насильственное переселение нанесло мусульманам региона глубокую травму, заметную у нескольких поколений эмигрантов диаспоры.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта "Документы по истории северокавказского мухаджирства в Восточном отделе Народной библиотеки "Кирилл и Мефодий" (София, Болгария)", проект N 08 - 01 - 00107а.

1 Отмечая интересную постановку вопроса, приходится признать, что задача адекватного исторического исследования "демографической войны" между Российской и Османской империями пока не выполнена. Марк Пинсон только обозначил в своей диссертации основные направления такой работы. Ни он, ни другие исследователи еще не сравнивали источников османских и российских архивов по мухаджирству.

стр. 67
В отличие от Кавказской войны изучение массовых переселений и русской колонизации Северного Кавказа долго оставалось под негласным запретом. В силу официальной установки о "добровольном вхождении" восточных окраин в состав России и солидарности их трудящихся с русским народом историческое исследование массового бегства из "братской" России горцев-мухаджиров не приветствовалось. Кроме того, в условиях "железного занавеса" сбор материалов о северокавказских эмигрантах на зарубежном Ближнем Востоке для подавляющего большинства отечественных ученых был просто невозможен. Положение резко изменилось за последние десятилетия. С 1990-х гг. начался шквал публикаций, кандидатских и докторских диссертаций о мухаджирстве. Многие из них позднее были опубликованы в виде отдельных книг и брошюр [Магомеддадаев, 1996; Кушхабиев, 1993; Кушхабиев, 1997; Бадаев, 1998; Абдулаева, 1999; Авакян, 2001; Алиев, 2001; Бадерхан, 2001; Ганич, 2007 и др.].

Как и Кавказская война, эта тема сохраняет популярность среди отечественных историков и этнологов до настоящего времени. Прежде чем обратиться к истории мухаджирства, следует отметить таящуюся здесь опасность. Как и при восприятии Кавказской войны, в этих вопросах сложно переплелись наука, эмоции и политика. Тема мухаджирства до сих пор используется в политических целях. Даже ученые, переходя к мухаджирству, теряют объективность. Их оценки нередко страдают излишней прямолинейностью и отсутствием "полутонов". Определение мухаджирства как "геноцида" горцев Россией, в результате которого они, согласно известному замечанию П. К. Услара, "были уложены на кладбище народов", однобоко. Ведь массовые переселения на Северный Кавказ и эмиграция из региона не меньше зависели от действий главного соперника России - османской Турции. Не следует думать, что в отношении русских переселенцев власти не проявляли столь же жесткого диктата. Достаточно вспомнить насильственную казачью колонизацию Закубанья, в результате которой появились прославленные кубанские казаки.

Общий ход массовых переселений на Северном Кавказе XIX в. был задан во время Кавказской войны. Само понятие "мухаджирство" появилось в эти годы. Мухаджирами называли себя сторонники имамата, находившие убежище на его территории. Согласно мусульманской исторической традиции первыми мухаджирами были пророк Мухаммад и его сподвижники, вынужденные совершить переселение (хиджру) из Мекки в Медину из-за притеснений врагов ислама. Северокавказские мухаджиры соотносили себя с героями раннего ислама. В своих мемуарах зять Шамиля 'Абд ар-Рахман Казикумухский поясняет: "Мухаджир - арабское слово, означающее переселяющегося из дар ал-харб ("область войны" - немусульманские земли, находящиеся в состоянии войны с мусульманами. - В. Б.) в дар ал-ислам ("мусульманский мир" - территория, находящаяся под властью шариата и мусульманских правителей. - В. Б.). Первым переселился из Мекки в Медину наш пророк Мухаммед, да будет над ним мир. После оно стало обычаем (сунна) для его уммы (мусульманское сообщество. - В. Б.) при условиях, указанных в исламских книгах" [Абдурахман из Газикумуха, 1997, л. 1046].

Как общественное явление мухаджирство выросло из внутренних миграций военного времени. К их числу относились стихийные переходы крестьян Кабарды в Закубанскую Черкесию, спуск горцев на равнину, создание укрупненных селений и городов-крепостей Центрального и Северо-Западного Кавказа, организованная военная колонизация. Такие переселения касались прежде всего горцев. Больше всего от них пострадали адыги Закубанской Черкесии, оказавшие наибольшее сопротивление российскому продвижению на Кавказ. В переселения были вовлечены казаки Линейного и Черноморского войск. Другим источником внутренних миграций служило расширение Кавказской линии. Вытесняя горцев из стратегически важных предгорий и долин рек, российские власти переселяли на их место казаков и военных поселенцев. Именно районы массовых внутренних миграций военного времени - Кубань и Кабарда, Осетия и Ингушетия - стали впоследствии центрами мухаджирства.

стр. 68
Массовые перемещения населения на Северном Кавказе XIX в. чаще происходили насильственно. Все вовлеченные в борьбу за регион силы использовали их в политических целях. С одной стороны, Шамиль опирался на мухаджиров как на военную элиту имамата. При его поддержке некоторые из них проделали головокружительную карьеру, как, например, знаменитые наибы Даниял-бек Илисуйский и Хаджи-Мурад Аварский. Жили мухаджиры за счет занята и отчислений из военной добычи. С другой стороны, Шамиль относился к переселенцам с подозрением. Он ввел практику насильно переселять сельские общины, оказавшие сопротивление имамату. Разрушив в 1843 г. Хунзах как оплот Аварского ханства, он переселил его жителей на земли, подчинявшиеся имамату. В 1844 г. жители Чиркея перешли на сторону Шамиля и были поселены им на территории "вольного общества" аварцев Салатавии. Эта политика проводилась вплоть до падения имамата в 1859 г. На Северо-Западном Кавказе к ней прибегал шамилевский наиб Закубанской Черкесии Мухаммед-Амин (1848 - 1859) [Омаров, 1997, с. 279 - 281].

В свою очередь, русские военные проводили переселения как для поощрения "мирных горцев" и казаков, так и с тем, чтобы наказать их. Так, в 1810 г. ингуши, обязавшись охранять Военно-грузинскую дорогу в районе Дарьяльского ущелья, добились права "землями и лесами пользоваться... безвозбранно по правую сторону течения реки Терек" [АКАК, 1870, IV, с. 899 - 901]. Старшины общин горцев Осетии в 1820-е гг. получили отнятые у знати Малой Кабарды равнинные угодья на Центральном Кавказе. Вокруг Моздока возникла сеть хуторов и станиц приписанных к казакам крещеных осетин. В 1830-е гг. большинство осетин согласно одобренному Ермоловым плану коменданта Владикавказа полковника Скворцова добровольно переселились с гор на равнину. Заселение равнины вокруг Владикавказа продолжалось в 1832 - 1849 гг. в ходе так называемой военной колонизации. Сюда переводили станицы терских казаков.

В проектах по "умиротворению" и "освоению" Северного Кавказа, подготовленных военными в 30-х - начале 60-х гг. XIX в., переселению и колонизации отводилось важное место. Их создатели, как и часто сменявшие друг друга командующие Кавказской армией, не имели единого плана переселенческой политики. Даже начальники разных участков Кавказской линии порой придерживались на этот счет противоположных взглядов. Противоречивым оставалось видение проблемы массовых миграций в придворном окружении и среди высшей петербургской бюрократии. Начальник Главного штаба Кавказской армии А. П. Карцов, штаба войск Терской области И. Зотов и глава Кубанской области Н. И. Евдокимов выступали за сгон горцев из труднодоступных горных ущелий. Их предложения поддерживал наместник Кавказский князь А. И. Барятинский (1856 - 1862). Другие влиятельные военные и чиновники считали необходимым сохранить за горцами хотя бы часть прежних земель во избежание новых волнений. Таких взглядов придерживались начальники Правого крыла Кавказской линии Г. И. Филипсон, Кабардинского округа В. В. Орбелиани, советник российского посольства в Константинополе В. А. Франкини, военный министр генерал-фельдмаршал Д. А. Милютин. Между сторонниками и противниками русской колонизации региона шла постоянная борьба. Она обострилась после окончания войны, в конце 1850-х - середине 1860-х гг. Ход и результаты этой борьбы в немалой степени предопределили развитие мухаджирства.

В 1860 г., после пленения Шамиля, во Владикавказе состоялось совещание командования армии, посвященное перспективам завершения войны на Северо-Западном Кавказе. На совещании был принят разработанный Н. И. Евдокимовым план занятия русскими войсками непокорных районов Закубанской Черкесии. Он заключался в постепенном вытеснении горцев либо на открытые заболоченные равнины, либо в Османскую империю. Отнятые у них земли должны были быть заняты под казачьи станицы, которые предназначались для охраны южных рубежей империи по Черноморскому побережью и Главному Кавказскому хребту. Разделив горцев на "племена", более и

стр. 69
менее "опасные" для российского владычества в регионе, Евдокимов советовал выслать первых поголовно в османскую Турцию как "тайных врагов" России [Проблемы Кавказской войны..., 2001, с. 106]. При этом он предлагал низовой администрации на деле выдворять горцев за пределы российских владений, но на словах всячески удерживать их на родине.

Поддержав этот проект, командующий армией наместник Кавказский князь Барятинский признал "единственным средством прочного утверждения нашего в Закубанском крае... водворение казаков на передовых линиях, чтобы постепенно стеснять горцев и лишать их средств к жизни. Нет причины щадить те племена, которые упорно остаются враждебными, государственная необходимость требует отнятия у них земель" [РГВИА]. Власти Кавказского наместничества были не прочь отделаться от беспокойных подданных, устав от бесконечного сопротивления горцев. Общее отношение правительства к эмигрантам, которые нередко покидали Кавказ под видом паломников-хаджи, предельно ясно, хотя и резко выразил Барятинский: "А знаете что? Ведь это, пожалуй, и не дурно, что уйдет эта сволочь, которая нам только в тягость. Не останавливайте, пусть идут в Мекку или куда хотят" (подробнее см.: [Муханов, 2007]).

Во многом благодаря тому, что в последние годы Кавказской войны на северо-западе региона возобладала точка зрения Евдокимова, массовые переселения после окончания войны выходят на более высокий, межрегиональный уровень. Наряду с непрекращающимися внутренними переселениями массовый характер принимает эмиграция горцев в Османскую империю, начавшаяся на Северном Кавказе еще в первой половине XIX в. В это время и складывается движение, получившее в литературе название мухаджирства. Среди переселенцев было немало и бывших мухаджиров из разгромленного Россией в 1859 г. имамата Шамиля, в частности бывший духовный наставник имама, популярный на Северо-Восточном Кавказе накшбандийский шейх Джамал ад-дин Казикумухский (ум. 1869, Стамбул). Отправлявшиеся в османскую Турцию эмигранты тоже стали называть себя мухаджирами. Так это название закрепилось за всем переселенческим движением.

Не нужно думать, что эмиграция горцев в Османскую империю была вызвана только насильственными переселениями. На самом деле у мухаджирства была не одна, а целый комплекс причин. Иначе оно не приняло бы такого массового характера и не продолжалось в течение полувека. По всему региону эти причины были сходны, но не идентичны. Главной причиной выезда в Османскую империю был, конечно, сгон жителей Северо-Западного и ряда районов Центрального Кавказа с насиженных мест в горах и предгорьях. Большинство горцев Закубанской Черкесии не могли прижиться на непривычных для них приморских равнинах. Кроме того, после российского завоевания резко изменился экономический и общественный быт региона. Целый ряд привычных для горцев видов деятельности отошел в прошлое. Были уничтожены запрещенные в России еще в 1804 г. рабство и торговля военнопленными, составлявшие важный источник доходов в Закубанской Черкесии, в частности у убыхов, полностью покинувших Северный Кавказ после окончания войны. Экономической причиной мухаджирства стали растущее разорение знати и обезземеливание горцев после окончания Кавказской войны. В Кабарде и Дагестане кланы горских князей и знати так и не добились возвращения конфискованных у них во время Кавказской войны российскими военными и имамами владений. Не были восстановлены правовые привилегии знати.

Сознавая всю серьезность земельного вопроса на Северном Кавказе, российское правительство приступило к его урегулированию сразу после окончания войны. По всему региону начали работать сословно-поземельные комиссии. Однако подчас неумелые действия чиновников только усиливали брожение в горском обществе. Судя по информации, поступавшей в Кавказское наместничество из округов, начавшиеся

стр. 70
российские реформы второй половины 60-х гг. XIX в. вызывали опасения коренного населения. Так, начальник Кабардинского округа, анализируя причины эмиграции, ставил на первое место среди них земельный вопрос и реформы [Вдали от Родины, 1994, с. 96]. Представители бывшей военной знати Осетии и Балкарии эмигрировали целыми кланами, пытаясь сохранить своих рабов и крепостных. Потерянное имущество и привилегии они надеялись возместить на военной службе у султана. Многие при этом бросали работу в военной администрации края. Вместе с кланами знати уходили семьи зависимых крестьян, недовольные переселениями и обезземеливанием.

Нельзя не отметить влияние на развитие мухаджирства местных элит. Среди них оказалось немало дельцов, неплохо устроившихся сначала в российской, а затем в османской военной администрации. Благодаря им в Османскую империю уходили целые народы. Ярким примером деятеля такого типа является Муса Кундухов (1818 - 1889), родом из мусульманской знати (алдаров), оставивший интересные мемуары [Мемуары Мусы Кундухова, 1995]2. Окончив Павловское военное училище в Петербурге, Кундухов сделал блестящую карьеру в русской армии, дослужившись до генерал-майора, начальника Военно-Осетинского и Чеченского округов. Во главе отрядов горской милиции он участвовал с российской стороны в Кавказской и Крымской войнах, подавлении Краковского мятежа 1846 г. и Венгерской революции 1849 г., последних волнений на Северном Кавказе в 1860-х гг.

В 1864 г. Кундухов резко меняет свою жизнь. Он уходит в отставку и по согласованию с властями Кавказского наместничества за вознаграждение 10 тыс. рублей серебром организует переселение в Османскую империю более 5 тыс. семей чеченцев, ингушей и нескольких десятков мусульман-осетин, которыми он прежде управлял. Вместе с ними уходит и семья Кундухова. За оставленные на Кавказе имущество и земли он получил от русского правительства компенсацию в 45 тыс. рублей серебром [АРСА-О]3. В эмиграции Кундухов сделал не менее стремительную военную карьеру. Обосновавшись в вилайете Сивас, он начал службу в армии, где постепенно приобрел широкую известность и авторитет у османских властей. В османской армии Кундухов дослужился до паши в чине мирлива. Уже на османской стороне он участвовал в русско-турецкой войне 1877 - 1878 гг. После войны долго командовал гарнизоном Эрзурума. Благодаря такой удачной карьере семья Кундухова заняла высокое место в османской политической элите. Его сын был министром иностранных дел в республиканской Турции.

Среди эмиссаров мухаджирского движения на Северо-Западном Кавказе было немало представителей местной мусульманской элиты, служивших, подобно Кундухову, в русской армии и военной администрации. К их числу относятся кабардинцы полковник Кавказско-Горского полуэскадрона Фица Абдрахманов, генерал-майор Кубанского казачьего войска Могукоров, начальник Шапсугского округа генерал-лейтенант Темирхан Шипшев, осетинский алдар из Дигории Абисалов и старшина Куртатинского ущелья осетин-мусульманин Ахмет Цаликов. Пользуясь авторитетом среди горцев, они организовали в управлявшихся ими округах партии переселенцев и переправили их на территорию Турции. Только в 1863 - 1864 гг. Темирхан Шипшев склонил к эмиграции около 60 тыс. шапсугов. Среди руководителей потоков мухаджиров из адыгов и вайнахов реже встречались религиозные деятели, такие как кабардинский мулла Жамурза Варитлов, уведший в Османскую империю в 1865 г. до 900 кабардинцев, мулла Исхак среди шапсугов, кади Мухаммед-эфенди Хубиев у карачаевцев, мусульманские улемы Хут, Чанахока, Челягаштука среди бжедугов.

На Северо-Восточном Кавказе инициаторами переселения чаще выступали шейхи суфийского братства Накшбандийа-Халидийа. Многие из них пользовались немалым

2 Полный текст мемуаров был опубликован в эмигрантском журнале "Кавказ" в Париже. См.: Le Caucase, 1936 - 1937.

3 Я благодарен А. А. Ганич за любезно предоставленные архивные материалы.

стр. 71
авторитетом при султанском дворе и среди мусульманской элиты арабских вилайетов Османской империи. Среди них следует отметить близкого к Абдул-Хамиду II Мухаммеда-хаджи ал-Мадани из с. Кикуни [Бобровников, 2006, с. 154 - 157]. Эмигрировавший раньше него шейх Абдаллах-хаджи, сын Хусайна ад-Дагистани, жил в 1868 г. в Мекке, получая ежемесячную крупную пенсию в 350 реалов (рийали гуруш) [НБКМ, ф. 278Ар, арх. ед. 162]. На мусульман Дагестана и Чечни большее влияние оказали письма с призывами к переселению, которые распространяли в 1860 - 1880-е гг. участники джихада времен Кавказской войны и восстания 1877 г. Ученик уехавшего в Стамбул Джамал ад-дина Казикумухского, известный накшбандийский шейх Абд ар-Рахман из Согратля написал в конце 1870-х гг. на арабском языке сочинение о хиджре. По мнению шейха, когда мусульманские земли попадают под власть немусульманских правителей, а правоверные уже не могут выполнять свои религиозные обязанности и нет надежды восстановить права ислама при помощи газавата, каждый мусульманин обязан покинуть территорию, ставшую дар ал-харб, и переселиться на территорию, где господствуют законы ислама [Хазихи рисала шарифа, р. 91а-94а]; см. о нем: [Кемпер, 2003, с. 286]. Такие воззрения разделял и упомянутый выше кикунийский шейх, ученик Абд ар-Рахмана из Согратля.

Сохранились стихи в поддержку мухаджирства, написанные в середине 1860-х гг. Ирчи Казаком (ок. 1830 - ок. 1879), известным кумыкским поэтом из Засулакской Кумыкии. Вернувшись из русской ссылки, куда он попал за похищение рабыни последнего шамхала Тарковского, Ирчи Казак тяжело переживал установившиеся на послевоенном Кавказе новые порядки: солдат, наводнивших край, взятки, которые берут в канцеляриях. Русские построили школы и "чугунные (железные. - В. Б.) дороги", но от этого жизнь мусульман не стала легче. Поэт взывает к землякам: дурные люди продают свою веру за деньги; кто любит ислам - тот уедет (совершит хиджрет). "Давайте мусульмане соберем свои семьи и уедем в Османское государство, - пишет он. - Тем более что московский царь разрешает нам уехать. Султан (хункар) это наша опора". "Кто переселится, тот окажется в раю, а тот, кто любит спокойствие, пусть остается в Дагестане" [Бобровников, 2005, с. 250]. Эти и другие сатиры Ирчи Казака с призывами к мухаджирству ходили в списках по всему Северному Кавказу.

Историю переселения горцев в Османскую империю и русской колонизации на Северном Кавказе нередко ограничивают второй третью XIX в. Это не совсем правильно. Северокавказская (черкесская) диаспора начала складываться в османской Турции по крайней мере с XVI в. В XVIII - первой половине XIX в. отдельные представители адыгской и дагестанской диаспоры сделали блестящую военную и духовную карьеру в Стамбуле. Особенно ценились здесь воины с Северо-Западного Кавказа и ученые из Дагестана [Бобровников, 2006, с. 156]. К 1840-м гг. некоторые ключевые посты в центральной османской администрации занимали бывшие черкесские мамлюки. Сохранив связи с родиной, они оказали впоследствии немалую поддержку своим соотечественникам, вынужденным массами уезжать в Османскую империю после окончания Кавказской войны.

Предысторию мухаджирства следует начинать с массовых внутренних миграций времен Кавказской войны. Как самостоятельное движение мухаджирство оформилось в последний период войны и послевоенное пятидесятилетие. В истории мухаджирства обычно выделяют шесть этапов: 1) вторая половина 1850-х гг.; 2) первая половина 1860-х гг.; 3) вторая половина 1860-х - начало 1870-х гг.; 4) 1870-е гг.; 5) 1880-е и начало 1890-х гг.; 6) вторая половина 1890-х - 1920-е гг. Ту же периодизацию в целом имели продолжавшиеся на Северном Кавказе внутренние миграции и русская колонизация. От периода к периоду менялись численность эмигрантов, направление миграционных потоков и миграционная политика правительства. Во время войн между Россией и османской Турцией границы между обеими странами закрывались, и масштабы переселения сокращались. С перерывами мухаджирство продолжалось до 20-х гг. XX в.

стр. 72
В разных областях Северного Кавказа хронология переселения имела свои отличия. На северо-западе региона его первый этап начинается раньше 50-х гг. XIX в. В 1858 г. в Османскую империю уехали прикубанские ногайцы и черкесы. На втором этапе был реализован описанный выше знаменитый проект переселений генерала Евдокимова, главным образом по отношению к натухайцам, абадзехам, бжедугам, верхним абадзехам, темиргоевцам, хатукаевцам и всем прочим горцам Черномории. Их расселяли в равнинных и степных районах. От гор их отделяла цепь казачьих станиц. Многие из побежденных отказывались жить в этих условиях. Поэтому первая половина 1860-х гг. - время наиболее массовых миграций горцев в Османскую империю; тогда переселилась значительная часть западных адыгов и кабардинцев. Этот период мухаджирства и русской колонизации региона лучше всего освещен в российских документальных источниках и переписке [Кумыков, 1994, с. 21, 47, 76].

Авторы, писавшие о массовых переселениях на послевоенном Северном Кавказе, как правило, ограничиваются красочным описанием страданий горцев в османских карантинах [Кушхабиев, 1997, с. 58]. Но не в лучшем положении оказались и поселенные на их бывших землях казаки. Заведовавший колонизацией Закубанья Евдокимов вел дело очень круто, сгоняя черноморских казаков на новые места целыми станицами. Допущенные окружными властями при этом насилия вызвали серьезные волнения казаков в Черномории. После этого администрация созданной на ее месте Кубанской области пошла на уступки, согласившись ограничить переселение охотниками и очередниками к переселению. В 1860 - 1864 гг. в верховьях Кубани и в Закубанье было создано таким образом 83 новых казачьих поселения. На Северо-Восточном Кавказе окружное начальство не приняло плана русской колонизации приобретенных земель, осуществленного в Кубанской области Евдокимовым. В Дагестане русская колонизация территорий шла только на равнине, причем весьма туго. Здесь так и не произошло массового сгона горцев на равнину. Даже селения, перенесенные из гор на равнину за какие-либо провинности, через некоторое время возвращались назад.

В это время как с российской, так и с османской стороны начинает разрабатываться миграционное законодательство. Если до начала 1860-х гг. финансовая поддержка выселения горцев российскими властями в Османскую империю имела эпизодический характер, то с 1862 г. встал вопрос о финансировании из российской казны всех этапов эмиграции. 10 мая 1862 г. вышло постановление Кавказского комитета "О переселении горцев", согласно которому было решено финансировать мухаджирское движение. Была создана Комиссия по делу о переселении горцев в Турцию. Комиссия была уполномочена организовывать переселение горцев Северного Кавказа, выдавать им паспорта и денежные пособия на выселение, вести переговоры с владельцами транспортных судов о перевозке эмигрантов. Дополнительно в черноморских портах - Анапе, Тамани, Туапсе, Сочи и Константиновском - были организованы подкомиссии во главе с комиссарами, которые следили за погрузкой горцев на морские суда. Чуть позже были организованы Константиновский и Анапский карантинно-таможенные посты. Руководители Комиссии и комиссары подкомиссий составляли подробные отчеты об отправке горцев в Османскую империю, в том числе и отчеты финансовые, для предоставления их в Главный штаб Кавказской армии.

Верховная комиссия по переселению в Стамбуле была создана еще в 1860 г. Ее возглавил губернатор Трапезунда Хафиз-паша. Сначала она подчинялась министерству торговли, а с июля 1861 по май 1875 г. действовала самостоятельно. В 1861 г. между Россией и Турцией было заключено специальное соглашение по вопросам эмиграции, вошедшее в историю под названием Комиссии Лобанов-Лорис-Меликова по фамилии возглавлявших ее российских чиновников. Османские власти обязались принимать и расселять на землях империи мухаджиров с Северного Кавказа, но сами предъявили к российскому правительству требование начинать переселение не ранее мая 1864 г. и переселять ежегодно не более 5 тыс. семей. Российское правитель-

стр. 73
ство обязалось отправлять горцев небольшими партиями и завершить переселение за 10 лет. В 1865 г. этот этап эмиграции горцев в Османскую империю был завершен [НБКМ, ф. 1А, арх. ед. 65169 - 65176]. В действительности обе стороны не раз нарушали договоренности.

На третьем этапе, во второй половине 1860-х - начале 1870-х гг., переселения были в основном связаны с российскими реформами на Северном Кавказе. В это время переселение жителей горных и предгорных районов на равнину приняло особенно массовый характер в Большой Кабарде, Осетии и Чечне. С целью облегчения надзора и управления мелкими горными аулами в этот период началось образование так называемых укрупненных селений Северо-Западного и Центрального Кавказа. Их создавали, насильственно переводя общины разных предгорных и равнинных селений на новое место. Так, в 1860-х гг. 116 кабардинских селений были укрупнены в 45 аулов [Бабич, Степанов, 2009, с. 21]. На Северо-Восточном Кавказе укрупнения поселений и вообще переселений горцев на равнину вплоть до начала советских преобразований 1920-х гг. не проводилось.

Столкнувшись с многочисленными нарушениями российской стороной договоров о мухаджирах и общей неподготовленностью страны к приему десятков, если не сотен тысяч переселенцев, Османская империя начинает ограничивать поток мухаджиров. В Тифлисе и Петербурге также возобладали противники эмиграции. Появился запрет на массовую эмиграцию в Османскую империю. Был издан приказ главнокомандующего Кавказской армии "О прекращении дальнейшего выселения горцев массами", а вслед за ним предписание начальника Терской области "О запрещении жителям Большой и Малой Кабарды выезда в Турцию и об аресте лиц, агитирующих кабардинцев к переселению (с отправкой в тюрьму во Владикавказ)". Пытаясь обойти официальные препоны на пути эмиграции, мухаджиры прибегают в этот период к получению билетов, разрешающих им временный выезд из России для совершения паломничества в Мекку. Многие паломники навсегда оставались в Османской империи.

На четвертом этапе, в 1870-е гг., среди российских гражданских чиновников и военных вновь стали появляться сторонники массовых переселений. В это время некто Г. Буткевич подготовил план полного выселения горского населения с Северного Кавказа. Как и в разобранных выше проектах Вельяминова и Евдокимова, он разделил горцев на менее и более опасных для государственных интересов России. Буткевич предлагал выселить с Кавказа наиболее опасных, к которым он относил западных адыгов, кабардинцев, чеченцев и народы Дагестана. По замечанию автора проекта, "кабардинцам, живущим на пути наших главных сообщений с Закавказьем, следует предоставить не только полную свободу к выселению в Турцию, но даже содействовать выселению... Что же касается чеченцев, самом фанатичном, неблагонадежном и разбойническом населении на Кавказе, занимающем богатейшую во всех отношениях часть Терской области, то крайне необходимо и желательно поголовное их выселение и при том, если бы оно не состоялось добровольно, следовало бы употребить для этого силу" [Трагические последствия..., 2006, с. 245 - 246].

Новый всплеск переселения произошел в 1880-х - начале 1890-х гг. Это было вызвано несколькими причинами. Во-первых, активизировались переселения горцев Северо-Западного и Центрального Кавказа на равнину и крестьянская колонизация региона. Во-вторых, после подавления восстания 1877 г. шла массовая высылка сторонников этого последнего акта мусульманского повстанчества во внутренние губернии России. Многие из сосланных за поддержку восстания в конце 1970-х и начале 1980-х гг. сумели бежать из Центральной России и нелегально пробирались в Османскую империю. Так, в 1893 - 1894 гг. в Стамбул попал упомянутый выше дагестанский шейх Мухаммед-хаджи из Кикуни [Бобровников, 2006, с. 154]. Резко выросла роль слухов. Горцы опасались распространения на них всеобщей воинской повинности, введенной в России в 1876 г., и бежали в Турцию. Опровержения местных властей не

стр. 74
помогали. Отчасти волна переселений была спровоцирована и активной организацией военных казачьих поселений на границах горских аулов.

На пятом этапе в кавказской администрации продолжались споры о выселении горцев и о поддержке крестьянской колонизации на их бывших землях. Немало сторонников этих проектов работало в администрации Кубанской области, более прочих охваченной мухаджирским движением. Они по-прежнему полагали, что горцы приносят "очень много вреда русскому населению Кубанской области, широко отдаваясь грабежам и воровству". Чтобы отделаться от этого "неспокойного элемента", они предлагали воспользоваться стремлением горцев к выезду в османскую Турцию и навсегда удалить их с русского Кавказа. Против столь резких мер выступал ряд не менее влиятельных лиц, в том числе сменивший великого князя Михаила Николаевича в роли правителя Кавказского края известный государственный деятель главноначальствующий гражданской частью на Кавказе А. М. Дондуков-Корсаков (1882 - 1890). Он всячески пытался ограничить даже добровольные переселения в Османскую империю, находя их вредными для спокойствия региона и в целом для российского владычества.

Итогом споров явилось новое изменение российского миграционного законодательства на Северном Кавказе. В 1885 г. были приняты новые "Правила переселения горцев" [Проблемы Кавказской войны..., 2001, с. 277 - 313]. Ограничения на добровольный выезд горцев за границу были сняты. Для переселения сельской общины требовалось согласие 2/3 ее членов (впоследствии половины) и согласие османской стороны принять ее. Свой переезд эмигранты должны были оплачивать сами. Они навсегда теряли право возвращения на родину и прежние владения, переходившие на северо-западе региона в собственность Кубанского казачьего войска. Горцы, решившие остаться на Северном Кавказе, обязаны были беспрекословно выполнять все распоряжения начальства, в том числе и по переселению. Османская сторона тоже принимала меры к установлению государственного контроля над переселением. В 1887 г. была восстановлена упраздненная в 1875 г. Верховная комиссия по переселению. Возобновление ее работы связано с резким увеличением числа мухаджиров. В конце 1880-х и первой половине 1890-х гг. многие горцы Терской и Кубанской областей воспользовались новыми правилами и уехали с Кавказа.

Во время шестого этапа, со второй половины 1890-х гг. по 1920-е гг., наиболее важными стали внутренние причины миграции, связанные с крестьянской колонизацией региона. Наиболее массовой на этом этапе была эмиграция горцев из Чечни и Дагестана. На Северо-Западном Кавказе ее размеры были скромнее. С 1890-х гг. на всем Северном Кавказе, в том числе и в Кабарде, Чечне и Дагестане, возобновилась пропаганда мухаджирства из Османской империи. Одним из основных стимулов к переселению стал религиозный. Расширились культурные и экономические связи между северокавказской диаспорой и оставшимися в регионе горцами. Выпускники северокавказских медресе продолжали образование в Османской империи, прежде всего в знаменитом университете ал-Азхар в Каире [Бобровников, 2005, с. 275 - 276].

Маршруты переселения с Северного Кавказа в Османскую империю были проложены в первую половину XIX в. Окончательно они установились со второй половины 1850-х гг. Существовали как морской (по Черному морю), так и сухопутный (через Закавказье) пути эмиграции. На Северо-Западном и отчасти Центральном Кавказе мухаджиры чаще избирали морской путь по Черному морю через Тамань и Керчь, а впоследствии и через российские порты Одессу, Новороссийск, Поти и Батуми. Кроме российской Черноморской компании их перевозили османские, а также европейские суда. Мухаджиры прибывали в турецкие города-порты Стамбул, Самсун, Трабзон, Синоп [НБКМ, ф. 258А, арх. ед. 121, 221 - 222; ф. 261А, арх. ед. 2111 - 2112].

Сухопутный путь мухаджиров лежал через Закавказье в Ван, Измир, Эрзурум [НБКМ, ф. 233А, арх. ед. 440, 663 - 664; ф. 236А, арх. ед. 2037 - 2042; ф. 238А,

стр. 75
арх. ед. 461 - 465]. Этим путем предпочитали двигаться дагестанцы, большая часть чеченцев, ингушей и осетин. Горцам Северо-Западного Кавказа пользоваться сухопутным путем было запрещено. Переходя через Большой Кавказский хребет в районе Закатальского округа или двигаясь по Военно-грузинской дороге через Владикавказ и Тифлис, они приходили к русско-турецкой границе через Эриванскую и Тифлисскую губернии. Далее их путь лежал к анатолийским городам Каре и Муш [НБКМ, ф. 243А, арх. ед. 493 - 499]. Этим путем шло особенно много нелегальных эмигрантов. Обычно они пересекали границу по ночам, небольшими группами. Полиция и кордонная стража регулярно задерживали их в Тифлисском и Александропольском уездах и по Военно-грузинской дороге, но перекрыть поток нелегальных эмигрантов не могли.

По данным председателя Кавказской археографической комиссии А. П. Берже, только в 1858 - 1865 гг., когда размеры эмиграции были наибольшими, Северный Кавказ покинуло 439 194 человек [Берже, 1882, с. 167]. Из них подавляющее большинство составляли адыги Северо-Западного Кавказа и близкие к ним по языку и культуре абхазы. По официальным данным, в 1856 - 1925 гг. Северо-Восточный Кавказ покинуло около 40 тыс. чеченцев и ингушей, 39 660 ногайцев (включая ногайцев Кубанской области), 8 - 10 тыс. осетин и 20 - 25 тыс. дагестанцев. С середины 1960-х гг. по начало XX в. с Кавказа выехало еще около 200 тыс. мухаджиров. Многие исследователи склонны считать эти цифры заниженными. Например, А. Х. Касумов приводит цифру 900 тыс. эмигрировавших из России в османскую Турцию адыгов. Учитывая массовую смертность среди беженцев от эпидемий и тяжестей пути, известный турецкий историк Кемаль Карпат оценивает количество мухаджиров, покинувших Россию, в 1.2 млн. человек [Karpat, 1985, р. 68]. Выходцы из черкесской диаспоры впадают в крайность, доводя численность мухаджиров до двух миллионов человек.

Все эти данные слишком приблизительные и неточные. Во-первых, никакой точной статистики горского населения Северного Кавказа до его окончательного российского завоевания не велось. Для соблюдения условий договора 1860 г. и собственных интересов российская администрация областей долго преуменьшала количество выезжавших за пределы Северного Кавказа эмигрантов. Кроме того, на целую семью выдавался один паспорт (на главу семьи), и в статистику заносился один человек. Далеко не все архивные документы уцелели. Нельзя также забывать, что значительная масса мухаджиров (например, участники восстания 1877 г.) переходила границу нелегально, в основном через Главный Кавказский хребет и Закавказье. Размеры нелегальной эмиграции с дореволюционного Северного Кавказа были очень высоки. Что же касается османской статистики, то она не учитывала массовой гибели мухаджиров от голода и болезней в пути и до расселения в Турции.

Северокавказских мухаджиров расселяли в "горячих точках" империи, на местах, где османские власти были слабы, а антиосманское сопротивление сильно. Чеченцев и дагестанцев использовали для охраны столицы (Стамбула) и ведущих к ней стратегических путей. На юго-востоке Малой Азии военизированные поселения мухаджиров должны были сдерживать развитие национального движения армян, курдов и кызылбашей. На Ближнем Востоке (в основном на территории Дамасского вилайета - современные Сирия, Ливан, Израиль и Иордания) мухаджиры использовались как буферная сила, охранявшая границы империи от бедуинских племен и друзов. В отличие от выходцев с Северо-Западного Кавказа переселенцев из Чечни, Ингушетии и Дагестана не размещали на Балканах. Документов, подтверждающих присутствие мухаджиров на Балканах, нет [НБКМ].

В Османской империи (и в возникших на ее обломках национальных государствах) власти использовали мухаджиров и их потомков в том же качестве, что и Россия на Северном Кавказе казаков, поселенных на землях, откуда были согнаны мухаджиры. Из них формировались прежде всего полицейские части, а также иррегулярные воинские части (башибузуки) и жандармерия, использовавшиеся для поддержки правящего

стр. 76
режима и подавления волнений, в частности послужившего одним из поводов к русско-турецкой войне 1877 - 1878 гг. апрельского восстания в Болгарии 1876 г. [НБКМ, БИА, ф. 772, арх. ед. 1, с. 383]. Из курдов и северокавказских мухаджиров были созданы полки иррегулярной кавалерии. По имени правившего тогда султана Абдул-Хамида II (1876 - 1909) они получили название Хамидие. Эти подразделения использовали для усмирения повстанческих движений на окраинах Османской империи. По мнению А. Г. Авакяна, проект создания Хамидие был выработан в 1878 г. при деятельном участии мухаджиров Мусы Кундухова и сына Шамиля Гази-Мухаммеда [Авакян, 2001, с. 168 - 169].

Мухаджиров охотно использовали в жандармерии. Так, в Эрзуруме в 1903 г. из 300 имевшихся в городе и его окрестностях жандармов подавляющее большинство были мухаджирами или потомками переселенцев с Северного Кавказа (ср.: [НБКМ, ф. 236А, ед. хр. 399]). Использование выходцев из черкесской диаспоры в армии и полиции осталось традицией Ближнего Востока после распада Османской империи. В Сирии и Ливане, образовавших в 1920 г. подмандатную французскую территорию, отряды черкесской кавалерии вошли в состав так называемых специальных войск с функциями жандармерии. С 1925 г. черкесские иррегулярные войска стали основой французских сил оперативного назначения. Аналогичную роль отряды черкесской конницы играли при англичанах в Трансиордании [Алиев, 2001; Ганич, 2007]. После обретения независимости военная "специализация" черкесской диаспоры сохранилась. Утратив связи с исторической родиной, она превратилась в отдельную, довольно привилегированную страту мусульманского общества на Ближнем Востоке, сыгравшую важную роль в общественно-политических преобразованиях первой половины XX в.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Абдулаева М. Переселение дагестанцев в Османскую империю во второй половине XIX - начале XX в. (причины и последствия). Диссертация... к.и.н. Махачкала, 1999.

Абдурахман из Газикумуха. Книга воспоминаний. Махачкала, 1997.

Авакян Б. Р. Черкесы в системе государственной власти Османской империи и Турции (вторая половина XIX - первая четверть XX в.). Диссертация... д.и.и. Ереван, 2001.

Акты Кавказской археографической комиссии (АКАК) / Под ред. А. П. Берже. Т. IV. Тифлис, 1870.

Алиев Б. Р. Северокавказская диаспора в странах Ближнего и Среднего Востока: история и современные процессы (вторая половина XIX - XX в.). Диссертация... к.и.н. Махачкала, 2001.

Архивная служба Республики Северная Осетия-Алания (АРСО-А). Ф. 12. Оп. 8. Д. 9.

Бабич И. Л., Степанов В. В. Историческая динамика этнической карты Кабардино-Балкарии, 1860 - 1990-е годы. М., 2009.

Бадаев С.-Э. С. Вайнахская диаспора в Турции, Иордании и Сирии. Диссертация... к.и.н. Грозный, 1998.

Бадерхан Ф. Северокавказская диаспора в Турции, Сирии и Иордании. М., 2001.

Берже А. П. Выселение горцев с Кавказа // Русская старина. Т. XXXIII. 1882.

Бобровников В. О. Каталог рукописей и старопечатных книг на арабском, персидском и тюркских языках из Кабардино-Балкарии // Письменные памятники Востока. Вып. 2. М., 2005.

Бобровников В. О. "Малый Дагестан" под Стамбулом: дагестанские суфии и святые места в Турции // Turcica et ottomanica. Сборник статей к 70-летию професора М. С Мейера. М., 2006.

Вдали от Родины. Сборник документов / Сост. Х. М. Думанов. Нальчик, 1994.

Ганич А. А. Черкесы в Иордании: особенности исторического и этнокультурного развития. М., 2007.

Касумов А. Х., Касумов Х. А. Геноцид адыгов. Из истории борьбы адыгов за независимость в XIX веке. Нальчик, 1992.

Кемпер М. К вопросу о суфийской основе джихада в Дагестане // Подвижники ислама: культ святых и суфизм в Средней Азии и на Кавказе / Сост. и отв. ред. С. Н. Абашин, В. О. Бобровников. М., 2003.

Кудаева С. Г. Огнем и железом. Вынужденное переселение адыгов в Османскую империю (20 - 70-е гг. XIX в.). Майкоп, 1998.

Кумыков Т. Х. Выселение адыгов в Турцию - последствие Кавказской войны. Нальчик, 1994.

Кушхабиев А. Черкесы в Сирии. Нальчик, 1993.

Кушхабиев А. Черкесская диаспора в арабских странах (XIX-XX вв.). Нальчик, 1993.

Магомеддадаев А. М. Дагестанская диаспора в Турции и Сирии (генезис и проблемы ассимиляции). Диссертация... к.и.н. Махачкала, 1996.

Мемуары Мусы Кундухова // Дарьял, 1995. N 2.

стр. 77
Муханов В. М. Покоритель Кавказа князь А. И. Барятинский. М., 2007.

Народна библиотека им. св.св. Кирил и Методий (НБКМ, Восточный отдел / София), ф. 1А. Константинополь, арх. ед. 65169 - 65176; ф. 233А. Ван, арх. ед. 440, 663 - 664; ф. 236А. Эрзурум, арх. ед. 2037 - 2042; ф. 238А. Измир, арх. ед. 461 - 465; ф. 243А. Каре, арх. ед. 493 - 499; ф. 258А. Синоп, арх. ед. 121, 221 - 222; ф. 261А. Трабзон, арх. ед. 2111 - 2112; ф. 278Ар. Хиджаз, арх. ед. 162; БИА, ф. 772, арх. ед. 1.

Омаров Х. А. 100 писем Шамиля. Махачкала, 1997.

Проблемы Кавказской войны и выселение черкесов в пределы Османской империи (20 - 70-е годы XIX в.). Сборник архивных документов / Сост. Т. Х. Кумыков. Нальчик, 2001.

Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 38. Оп. 30/286. Св. 866. Д. 2. Л. 117.

Трагические последствия Кавказской войны для адыгов (вторая половина XIX - начало XX в.). Сборник документов и материалов / Сост. Р. Х. Гугов, Х. А. Касумов, Д. В. Шабаев. Нальчик, 2000.

Хазихи рисала тарифа ли-ш-шайх ал-фадил ал-хаджж 'Абд Ар-Рахман ас-Сугури // The Princeton University Library. Yahuda Collection, vol. 2867.

McCarthy J. Death and Exile. The Ethnic Cleansing of Ottoman Muslims, 1821 - 1922. Princeton, 1995.

Karpat K.H. Ottoman Population 1830 - 1914. Demographic and Social Characteristics. Madison, 1985.

Pinson M. Demographic Warfare - an Aspect of Ottoman and Russian Policy, 1854 - 1866. Ph.D. Dissertation. Cambridge: Harvard University, 1970.

Permanent link to this publication: