M. N. SOLEIM. Slavene fra ost. Sovjetiske krigsfanger i Norge 1941 - 45. Oslo. Norwegian Institute for Defense Studies. Forsvarsstudier, 5/2005. 2005. 158 ss.

В сентябре прошлого года в норвежском университете Тромсе была успешно защищена диссертация "Советские военнопленные в Норвегии 1941 - 1945 - численность, организация и репатриация". Диссертации присущ не частый в Скандинавии сочувственный и даже сердечный тон в отношении советских людей, вообще, и пленных, в частности. Работа будет издана в виде книги одним из крупнейших частных издательств Норвегии. Внимания российского читателя заслуживают в особенности три крупнейшие главы 400-страничной рукописи, посвященных условиям жизни в лагерях оккупированной Норвегии (гл. 4), помощи населения пленным (гл. 6) и репатриации их в СССР (гл. 8). Пока что ее сильно сокращенную версию издал норвежский Институт оборонных исследований.

Тема советских военнопленных освещалась норвежской печатью в 1945 г., в первые месяцы вновь обретенной свободы часто и с большой симпатией к ним. Позже эта тематика, что явствует также из историографического введения (гл. 1) к диссертации, надолго исчезла из поля зрения профессиональных норвежских историков. Политическая пропаганда в духе холодной войны, сделавшая из советских людей образ врага, препятствовала изучению темы, в том числе в тех странах, где были сосредоточены лагери для военнопленных. К их числу принадлежали и североевропейские страны, начиная с Финляндии¹ и включая даже не воевавшую Швецию². Автор и диссертант вправе считать свой труд первым в своем роде. До этого история советских пленников служила в Норвегии темой скорее краеведческих мемуаров, а не академических исследований. Больше других норвежцев сделал для литературного увековечения памяти россиян и потому заслуживает известности и благодарности норвежский литературовед-славист и коммунист М. Наг, который в частности перевел и издал единственный в своем роде дневник бежавшего из плена и укрытого норвежцами советского военнопленного Ивана Юрченко³. В СССР первым еще в 1950-х годах стал собирать воспоминания своих товарищей по несчастью и переписку между пленными и их норвежскими друзьями ныне покойный журналист М. Искрин⁴.

Тема плена при Л. Брежневе была непопулярна у советских издателей и редакторов. "Вопросы истории" был здесь одним из пионеров⁵. На Западе советские военнопленные и гражданские "гастарбайтеры", напротив, породили именно благодаря холодной войне множество сочинений разного жанра на тему репатриации пленных: таковы например были книги Н. Толстого, особенно "Жертвы Ялты" (англ. изд. 1977, немецкое 1981, русское 1988). В Норвегии с тех же позиций ту же тему освещали Пер Эгиль Хегге (в начале 1970-х годов акредитованный в Москве журнал истдеятельный помощник А. И. Солженицына) и особенно Згиль Улатейг (книга "Домой к Сталину". 1995 г.). В настоящее время условия для изучения темы плена заметно улучшились. На помощь норвежским ученым теперь приходят печатные, письменные и даже устные воспоминания долгожителей из СНГ, принимающих норвежских исследователей или приезжающих в гости к своим норвежским друзьям⁶.

На базе печально известного одноименного концлагеря в Фальстаде, к северу от Тронхейма, в районе главного сосредоточения лагерей, - создан мемориально-исследовательский центр. Автор рецензируемой книги доктор Н. Сульхейм является его сотрудником, руководит соответствующей исследовательской программой, признана ведущим специалистом в данной области.

Ее диссертация основана на внушительном архивном материале преимущественно немецко-нацистском и норвежском, а для послевоенного периода (тема репатриации) также английском и, наконец, печатном российском (статистические данные). Вообще послесоветские исследования, за отдельными простительными исключениями, знакомы Сульхейм в основном в переводе. Методологическим достоинством диссертации и очерка является сравнительно-исторический подход к теме: автор постоянно рассматривает и показывает положение и судьбу советских людей как частный случай человеконенавистнической и расистской политики гитлеровского рейха.

Даже читатель, не интересующийся Норвегией, найдет в диссертации надежные и систематизированные сведения о немецко-фашистской политике по отношению к советским людям вообще, военнопленным, в особенности. Страшной зимой 1941 - 1942 гг. в Восточной Европе половина пленных, по меткому выражению

стр. 167

российского исследователя П. Поляна, пала жертвой "военно-полевого холокоста". На них испытывались и технические средства последующего поголовного умерщвления евреев и цыган. Норвежская исследовательница осуждает стремление некоторых западных историков-ревизионистов свести преступления гитлеровцев к одному лишь Холокосту. Не найдут у нее поддержки и те российские авторы, которые склонны в той или иной степени выгораживать власовцев и "хильфсвиллиге" - лагерную обслугу из числа добровольцев.

Решение в полной мере использовать даровую и принудительную рабочую силу в лице советских военнопленных было принято Гитлером в конце 1941 года после провала блицкрига. Первые транспорты с пленными прибыли в Норвегию однако еще в августе 1941 года. Отправка десятков тысяч военнопленных, а впоследствии и нескольких тысяч угнанных гражданских "остарбайтеров" в Норвегию диктовалась навязчивым и ошибочным страхом Гитлера перед вторжением союзников с севера. Опасаясь политически вредного влияния советских людей, гитлеровцы стремились отправить их в отдаленную, преимущественно северную Норвегию. Военнопленные привлекались к широкомасштабным строительным работам, по приказу оккупантов начатых самими норвежцами. Иными словами, переброска пленных в Скандинавию была нацелена на их эксплуатацию, а не на сознательное уничтожение. Пленные оставались вплоть до сентября 1944 г. и до самого конца оккупации в ведении вермахта (временно и ведении СС, что уже не имело существенного значения). Несколько "шталагов" - крупнейших базовых лагерей для вновь поступающих служили своего рода промежуточными, транзитными "депо" для военнопленных. Использование же их - "руссенайнзац" - было закреплено за пресловутой и самостоятельной "Организацией Тодта". Созданные ею крупные трудовые лагери фактически копировали шталаги, но именовались либо рабочими (крупные), либо строительными и саперными (мелкие) батальонами. В них вермахт отвечал лишь за охрану и лагерное оборудование. Батальоны делились на роты, размещавшиеся как можно ближе к месту работы. Основная масса пленных была занята в трех крупных проектах-прокладка меридиональной железной дороги (Нурландсбанен) на север от важного промышленного центра Муи-Рана, автотрассы ("рейхсвег 50") к Баренцеву морю (частью в пределах Северной Финляндии) и возведение Атлантического вала. Сразу после капитуляции в Норвегии насчитывалось 84 тыс. бывших советских военнопленных и 9 тыс. гражданских "остарбайтеров".

Порядки в лагерях определялись берлинскими директивами. В Норвегию направляли также военнопленных поляков и схваченных партизанов-югославов. Как "унтерменшей" исследователь обнаружил у прибывавших военнопленных множество больных и нетрудоспособных людей⁷. С пленными немецкие военные власти обращались в духе "генерального плана Ост", то есть с полным пренебрежением к принятым международным нормам квартирования, питания, экипировки и медицинской помощи. Установки для немецкого солдата об обращении с советскими военнопленными исходили, по выражению Сульхейм, из принципа их обесчеловечения. Иначе говоря, их считали за рабочую скотину, условия их жизни были безобразными, и главное - нормы питания были слишком низкими, если учитывать тяжесть трудовых заданий.

Первым же пунктом, например, региональных директив командования в Северной Норвегии (сентябрь 1941 г.) был запрет любого общения/контакта с пленными. Случаи побега при поимке карались побоями, а позже расстрелом. По мнению Сульхейм, выживание людей зависело в первую очередь от местоположения лагеря и личных качеств немецкого персонала - от коменданта до охраны. Как выяснилось, немецкие охранники порой помогали, особенно в конце оккупации, пленным продуктами питания, разрешали побираться и не соблюдали драконовских директив. Вспомогательная норвежская лагерная охрана, состоявшая из убежденных фашистов-квислинговцев, отличалась от немецкой в худшую сторону. Смертность в лагерях была различной и определялась указанными факторами - недоеданием и невыносимыми условиями жизни. 13% средней смертности среди советских военнопленных в Норвегии значительно перекрывались за Полярным кругом. Всего в Норвегии за 1941 - 1945 гг. умерло 13700 чел. из примерно 100 тысяч общей массы советских пленных. В соседней Финляндии, по новейшим уточненным данным финляндских исследователей, из 64 тыс. пленных умерло в 1941 - 1944 годах 19 тысяч. Разница - и абсолютная, и особенно относительная - налицо. Чем же отличались условия плена в Норвегии?

Сами по себе они были хуже финских. Среди финнов не насаждалась расистская идеология, в Финляндии не было нужды в рабочей силе пленных, у власти находились буржуазно-демократические партии, а после Сталинграда необходимость сепаратного мира с СССР смягчала обращение с пленными⁸.

По мере того, как население убеждалось в ужасном положении пленных, стихийно рождалась и росла гуманитарная помощь красноар-

стр. 168

мейцам. И среди норвежцев Сталинград поощрял это явление, постепенно ставшее подлинно народным движением - фактически составной частью гражданского сопротивления оккупантам и местным фашистам-квислинговцам. Незаметно оставлять или отдавать съестное пленным стало общепринятым, рыбаки же в полосе наибольшего скопления лагерей - в провинции Нурланн к северу от Тронхейма - стали постоянно жертвовать часть улова голодавшим поблизости советским людям⁹. Два десятка страниц диссертации, посвященных помощи пленным, не могли, конечно, вместить великое множество фактических примеров, рассыпанных в малотиражных краеведческих журналах и сборниках, в левой норвежской и в советской печати на норвежском языке, в дневниках военных лет, оставленных старшим поколением своим потомкам¹⁰.

Особое место в диссертации занимает обширная глава о репатриации советских людей из Норвегии (эта глава вошла и в сокращенное издание Института оборонных исследований). Сулхейм опирается на статистические данные российских исследователей, особенно пионера в деле изучения репатриации Земскова, подтвержденные впоследствии П. Поляном, главным российским исследователем истории советских военнопленных и принудительно перемещенных гражданских лиц¹¹. Эти данные норвежский историк сопоставляет с норвежскими и британскими неопубликованными источниками. Согласно ялтинским решениям, все советские граждане, военные и не военные, подлежали репатриации. В Норвегии она прошла быстро и без эксцессов. Немногие советские граждане, опасавшиеся репатриации, своевременно перебрались и осели в нейтральной Швеции, либо выдавали себя за поляков или попрятались в норвежской среде. Лица, не считавшиеся советскими гражданами, а именно жители вновь присоединенных в 1939 - 1940 гг. на западе территорий, были переправлены англичанами в западные зоны оккупации Германии. Восстановленная норвежским автором история репатриации и ее итоги опровергают легенды, в том числе и в Скандинавии, о почти поголовных репрессиях, постигших якобы бывших военнопленных.

Диссертации присущи некоторые пробелы и передержки. Мешала неспособность автора лично прочесть русскоязычные воспоминания бывших пленных. Естественный перекос в сторону Северной Норвегии оставил в тени положение пленных на густо населенном юге страны. Здесь было больше возможностей связаться с норвежским Сопротивлением. В Норвегии же, как известно, немцы сдались без боя не дожидаясь общей капитуляции. Не удалось автору составить правильное представление о советской армии и ее кадрах, которые описываются сквозь призму хвастливых немецких донесений и протоколов допроса военнопленных в начальный период советско-германской войны, пропагандистских публикаций в норвежской печати, подконтрольной немецким властям. Коробит и заглавие уже вышедшей книги 2005 года - "Рабы с востока". На гитлеровцев частью поневоле, а частью ради наживы (шестая колонна" из числа предпринимателей), трудилась почти вся континентальная Западная Европа. У европейцев, включая самих норвежцев, были такие возможности избежать "добровольного рабства", какими советские солдаты и офицеры в начальный период войны не располагали.

Примечания

1. В Финляндии в настоящее время советскими пленными занимается доктор Ларе Вестерлунд. См. его доклад на Берлинской конференции по истории военнопленных в октябре 2005: WESTERLUND L. Soviet Prisoners of War in Norway and Finland. Northern Mode between War Conventions in the West and Brutalism in the East (ротапринт).

2. BERGE A. Flyktingspolitik i stormakts skugga. Sverige och de soyjetiska flyktingama under andra varldskriget. Uppsala. 1992.

3. JURTSJENKOI. Vort Liv i Norge. En russisk krigsfanges beretning. -Verden og vi [Oslo] 1988/4 - 5, s. 9 - 42.

4. Норвежские были: воспоминания о борьбе против фашизма. М. 1964; Письма узников Эттерстада. - Вопросы истории, 1966, N 2, с. 100 - 107.

5. СЕМИРЯГА М. Судьбы советских военнопленных. - Вопросы истории, 1995, N 4.

6. См. мемуары смолян: ТВАРДОВСКИЙ И. Т. Родина и чужбина. Книга жизни. 1996 и МЕЖЕНЦЕВ Ф. И. В заполярных концлагерях. 1997.

7. Это подтверждает и сообщение моего товарища по университету, ныне покойного индолога Г. Котовского, сына полководца. Попавший в плен тяжело раненым в Севастополе, он тоже оказался в Норвегии, откуда позже бежал в Швецию.

8. Tiedonantojaja katsauksia 3/2005-forhandlinger av den internasjonale konferensen i Helsinki i mars 2005 om POW in WWII.

9. Телефонное сообщение бывшего пленного И. Трапицына в сентябре 2005 года.

10. См.: ЭСТРЕМ М. Дневник "русской мамы". М.

11. Выводы названных исследователей подтвердил в переписке с рецензентом И. Бружеставицкий (Тверь) - бывший замполит роты связи 600 стрелкового полка 147 стрелковой дивизии, попавший в плен на Дону и находившийся в 1942 - 1945 гг., на территории Германии.

Publisher:

Permanent link for scientific papers (for citations):

Found source (search robot):

Publication author(s) - А. С. КАН :

Comments: