М.: Изд. дом "Городец", 2006. 288 с.

Начавшееся с последней трети XIX в. "возрождение" ислама не утратило своего потенциала и к началу XXI в. Едва успев начаться, XXI век практически не оставил сомнений в том, что одной из основных его особенностей станет чрезвычайно возросшая роль ислама как фактора, влияющего на разные стороны мирового развития. Стремительно происходящее в рамках процесса глобализации проникновение ислама на Запад через расширение связей с мусульманскими странами, наступательная энергия, с которой он пытается занять свое место в современном мире, делают чрезвычайно актуальным изучение и понимание ислама и определяемого им уклада общественной жизни. При этом, очевидно, выделяется два основных научных подхода, использование которых представляется наиболее эффективным. С одной стороны, объективно оценить воздействие ислама на особенности развития можно и должно на основе изучения специфического национального опыта различных мусульманских государств. Именно таким образом можно выявить весь набор возможных вариантов и нюансов в процессе взаимодействия ислама и общества. С другой стороны, исходя из часто повторяемого положения о том, что ислам есть

стр. 195

не только религия, но и образ жизни, анализ проблемы требует отдельного исследования влияния мусульманских канонов на различные стороны общественного развития - политику, социальные аспекты, экономику.

Рецензируемая книга двух российских экономистов-востоковедов, специалистов по региону Ближнего и Среднего Востока Н. Ю. Ульченко и Н. М. Мамедовой представляет собой оригинальное и интересное исследование, которое стало результатом перекрестного использования обоих названных подходов. Как отмечают авторы, стремление ислама распространить свое влияние на сферу экономики привело к возникновению концепции "исламской экономики". При этом попытки ее применения оцениваются на основе опыта экономического развития современных Турции и Ирана, что с учетом совершенно разной меры влияния ислама на национальное развитие двух стран создает весьма любопытную для сравнительного анализа ситуацию.

Избранный авторами методологический подход придает исследованию структурную ясность, позволяя читателю увлеченно следить за логикой изложения: по возможности представив саму концепцию "исламской экономики" в виде нескольких кратко сформулированных основополагающих принципов, авторы анализируют опыт их использования в Турции в периоды пребывания у власти правительств с участием партий происламского толка или же сформированных ими однопартийных правительств (середина 90-х гг. XX в., с 2002 г. по настоящее время) и в Иране (с 70-х гг. XX в. до начала XXI в.), в связи с усилением радикальных исламских тенденций во власти ИРИ.

Итоги проведенного авторами исследования прежде всего не могут не удивлять. Интенсивность использования исламской риторики при формулировании принципов экономической политики в двух странах, разумеется, весьма различна.

В Турции преобладающей тональностью являлись сдержанная умеренность и осторожность, к чему обязывает как пока еще сохраняющийся контроль армии за соблюдением правящими элитами провозглашенного основателем Турецкой Республики Мустафой Кемалем Ататюрком принципа светскости, так и сформировавшаяся за годы утверждения лаицизма сверху действительно светская по своим убеждениям гражданская часть общества, значительная часть которого к тому же представлена влиятельной бюрократией высшего и среднего звена. Тем не менее последнее обстоятельство не помешало элитам происламского толка сформулировать свою особую экономическую платформу - как более социально ориентированную, так и нацеленную на сокращение масштабов использования финансовой помощи Запада.

Иранские лидеры после исламской революции пытались быть последовательно жесткими в отношении тех экономических механизмов и институтов, которые, по их мнению, оказались чужды нормам ислама - будь то иностранный капитал, частная собственность или же рыночное формирование цен на товары первой необходимости.

Однако "эластичность" происламских или исламских элит двух стран, понимаемая как способность отступать от собственных деклараций под давлением экономической действительности и проводить вопреки им реальную хозяйственную политику, оказалась достаточно высокой в обеих странах, несмотря на все различие "стартовых" условий их деятельности. Анализируя причины оказавшейся универсальной для представителей политического ислама Турции и Ирана способности в конечном счете адаптировать экономическую политику не к идеологическим догмам, сформулированным под влиянием ислама, а к требованиям объективной экономической ситуации, следует прежде всего отметить признаваемую политологами тенденцию к смягчению радикальности предвыборных лозунгов в ситуации, когда они становятся руководством к действию оказавшихся у власти политических сил крайнего толка. Подобная особенность, по-видимому, является характерным свойством ислама, который именно в силу способности видоизменяться во времени сохраняет свою актуальность и в общественной жизни мусульманских государств, и в частной жизни их граждан.

Итак, окончательный вывод авторов об иллюзорности или "утопичности" модели "исламской экономики": "...приходится усомниться в возможности существования в экономической действительности исламской экономической модели как некой самостоятельной, альтернативной западным" (с. 267). Им вторят ряд мусульманских экономистов и финансистов, пришедших

стр. 196

к выводу, что "исламская экономика в чистом виде приемлема лишь в рамках уммы (и то с большими оговорками), но никак не в масштабах мировых экономических отношений" (с. 268).

Какие комментарии возникают в связи с выводом авторов монографии? Скорее оптимистичные. Готовность относительно открытых или сравнительно замкнутых экономических систем мусульманских государств воспринимать и использовать созданные и опробованные Западом экономические модели, идет ли речь об общих принципах рыночной экономики или же основных подходах к либерализации как возможности достижения устойчивого развития, убеждает в отсутствии непреодолимой дистанции между Западом и Востоком. Вынужденное самим опытом развития мусульманских стран признание определенных универсальных подходов к решению вопросов экономического развития является прочной основой для взаимопонимания и сотрудничества. В свою очередь, попытка мусульманских стран обеспечить тесное взаимодействие между экономической и социальной политикой в условиях даже сравнительно невысокого общего уровня развития их экономик может представлять интерес для ряда европейских государств, находящихся в состоянии поиска баланса между рынком и социальными функциями государства.

Хочется верить, что взаимное конструктивное восприятие Востоком и Западом опыта друг друга, будет содействовать более эффективному выявлению позитивного потенциала процесса глобализации.

Оценивая в целом весьма положительно книгу Н. Ю. Ульченко и Н. М. Мамедовой, обратим внимание и на некоторые ее недостатки, которые, впрочем, как это часто бывает, являются продолжением или обратной стороной достоинств. Выше мы отметили четкую структуру работы, которая достигается путем анализа наиболее общих положений теории "исламской экономики" применительно хозяйственной практике Турции и Ирана. Хотя авторам действительно удалось достичь ясности концепции, само изложение принципов "исламской экономики" получилось излишне схематичным, многие нюансы и особенности оказались упущенными. Затем, стремясь выявить общие закономерности в экономической политике исламских (происламских) элит Турции и Ирана, авторы уделили недостаточное внимание анализу значительных различий, относящихся к степени как дерегулирования двух экономик, так и интенсивности их взаимоотношения с мировым хозяйством. Между тем названный аспект также весьма важен в сравнительном контексте исследования.

Сказанное не уменьшает научного и новаторского значения работы, представляющей собой удачный пример сравнительного исследования пока малоизученного в отечественной литературе феномена "исламской экономики".

Permanent link to this publication: