В концептуальном осмыслении человеком окружающего пространства значимую роль играет отражение вертикального видения этого пространства населяющими его людьми. Формированию пространственных представлений в мировоззрении человека в разнообразных природных зонах способствовали контрастные элементы ландшафтов, неровности рельефа - различного рода возвышенности (горы, холмы и т.д.) противопоставлялись низменностям. В зоне побережий развитию таких представлений способствовало восприятие водной поверхности и суши; не менее важную роль в формировании вертикального взгляда на мир играли реки, точнее - направление их течения.

В традиционном сознании пространство выступает как полисемантический текст, познаваемый с разных позиций. Знаковые системы пространства в областях обыденного и сакрального имеют много различий, но вместе с тем они находятся в тесной взаимосвязи. Символическое понимание мира формирует религиозно-мифологическую карту пространства, смыслы и значения которой учитываются в сфере обыденной деятельности. Существенным образом сказывается на формировании пространственного восприятия такая особенность, как способность различать микро- и макропространства, в связи с чем имеет место и предпочтение одних способов ориентирования другим в рамках различных по масштабу территорий. Поэтому и отражение вертикального взгляда на окружающий мир в представлениях монгольских народов характеризуется поливариантностью.

ГОРИЗОНТАЛЬНАЯ ПРОЕКЦИЯ ВЕРТИКАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ ПРОСТРАНСТВА ПРИ ВОСПРИЯТИИ КРУПНОРАЗМЕРНЫХ ПРОСТРАНСТВ

Относительно отражения вертикальной структуры в горизонтальном макропространстве, в системе ключевых стран света - юг, восток, запад, север - есть основания говорить о слабом развитии таких представлений в мировоззрении монгольских народов. Во всяком случае, в нем не удается обнаружить примеры непосредственного совпадения таких понятий, как юг - верх, а север - низ, или других подобных комбинаций. Существуют данные, лишь косвенно указывающие на возможность существования таких мысленных конструктов. К числу подобных сведений, указывающих на присутствие в мировоззрении монгольских народов вертикальной проекции, где юг представлен верхом, а север - низом, относятся представления о двух качественно неравноценных мирах мертвых. Данные по погребальной обрядности монгольских народов позволяют говорить, что почитание южной части пространства в среде монгольских народов было обусловлено верованиями о южной локализации позитивного "мира предков", которому противопоставляется другой загробный мир - мир злых духов, которыми становятся люди, по тем или иным причинам отвергнутые обществом. Формирование воззрений о южном расположении "мира предков", в свою очередь, по мне-

стр. 25
нию Г. Р. Галдановой, было связано с культом солнца, с образом и местоположением которого ассоциировался южный сектор пространства [Галданова, 1987, с. 65].

Рассматривая свидетельства отражения горизонтальной проекции вертикальной схемы пространства в масштабе макропространства, в качестве примера хотелось бы привести один из вариантов структуры небесного мира, характерный для мифологии западных бурят.

1. Согласно данному варианту, царство западных небожителей разделяется на 99 передних южных - ебери йирен йиhун тэнгэри1, 55 западных - баруни табин табан тэнгэри и 77 задних северных - ариун далан долон тэнгэри (небожителей) [Михайлов, 1996, с. 60]. Широкоизвестная числовая символика монгольских народов, согласно которой число 9 воплощает идею Неба (верха), а число 7 выступает числом Земли (семантический низ), позволяет предположить, что числовой код косвенно указывает на возможность существования представлений о южной стороне пространства как верхней точке и севере как нижней точке вертикальной проекции горизонтального пространства.

2. В актуальном геопространстве монгольских народов, в частности бурят, реализуется и другой пример вертикального видения окружающего мира, в котором с верхней позицией соотносится северный сегмент физического пространства. В пространственной организации освоенной бурятским сообществом местности выделяются верхняя и нижняя зоны в соответствии со структурой внутреннего пространства традиционного жилища - юрты. Свидетельством этому служат топонимы жилищно-поселенческой терминологии, отмеченные в различных районах этнической Бурятии.

В устных преданиях баргузинских бурят, зафиксированных в известном источнике "Баргузинские летописи", русские казаки, пришедшие осваивать бурятские земли, строят острог в местности "северо-восточный Куленгинский хоймор". Так называли земли, расположенные между реками Куленгой и Леной [Румянцев, 1956, с. 44, 78]. Название "Хоймор" носит местность в Тункинском районе РБ, прилегающая к горным массивам Восточных Саян на севере центральной области Тунки. Этим словом в традиционном жилище монгольских народов именуют наиболее почетную часть юрты, которая находится напротив входа, за очагом. В географическом пространстве эта часть жилища совпадает с севером, северо-западом, поскольку в традиции монгольских народов вход в юрту всегда ориентировался в южном направлении. В микропространстве юрты хоймор характеризуется как верхний локус жилища, где находится главный сакральный объект - божница. Там же предлагают расположиться (дээшэ хууха - "садиться выше") наиболее уважаемым (высокий социальный статус) гостям дома, пожилым людям (старшим по возрасту). Особого порядка придерживаются и в расположении предметов домашнего интерьера: лицевой стороной либо своей верхней частью предметы должны быть направлены в сторону хоймора. Актуален в связи с этим и запрет спать головой к порогу и класть одежду воротником к порогу, традиционный у монгольских народов. Таким образом, в антропоморфном коде северной стороне / почетной части жилища соответствует голова, а южной - ноги, что, в свою очередь, определяет порядок положения людей в пространстве юрты во время отдыха (сна).

В Закаменском районе РБ находится село Мыла, происхождение названия которого часто связывается с эвенкийской культурой. По этой версии название Мыла произошло от хамниганского (бур. хамниганы - "эвенки") слова малу, которым обозначали

1 Это слово существует в трех вариантах: 1) тэнгри - общий тюрко-монтольский термин; 2) тэнгэри - его бурятский вариант, часто встречающийся в тексте данной статьи; 3) тэнгрий (ед.ч.), тэнгрии (мн.ч.) - русифицированный вариант того же термина, часто встречающийся в русскоязычной литературе, также используемый автором статьи.

стр. 26
почетное место в жилище [ПМА2, Гонгоров]. Географическое положение села соответствует смыслу названия - оно занимает местность у подножия ориентированного в широтном направлении хребта на севере (периферии) освоенной местными жителями долины.

В похоронной обрядности южных бурят (цонголов) для пожилых уважаемых людей выбирается место захоронения, расположенное севернее от остальных, т.е. выше. Иными словами, место захоронения осмыслялось с позиций структуры внутреннего пространства жилища, и северная позиция толковалась как почетное/высокое место по аналогии с иерархией мест в традиционном жилище.

3. Следы присутствия в мировоззрении монгольских народов отражения горизонтальной проекции вертикали опосредованно фиксируются в мифологии бурят - в ландшафтном облике древнего пространства освоения некоторых бурятских племен, в частности булагатов и эхиритов, через антропоморфную систему ориентации, базовую в традиции монгольских народов.

Для всех монгольских народов характерно представление о мире в образе пары высших божеств - "высокого Неба" и "широкой Земли", где Небо осмысляется как мужское божество, а Земля как женское. Эпитеты, данные этим ключевым божествам древнего пантеона монгольских народов, характеризуют особенности тендерной иерархии божеств. Архаичная модель мира, представленная этой парой божеств, являясь отражением вертикального взгляда на мир, проецируется и на реальное географическое пространство, выявляя контраст между двумя частями бурятского мира. Основным компонентом булагатской картины мира в географическом пространстве справа (юго-запад) выступает горная цепь Восточных Саян - Мундарга, которая в контексте вертикальной модели осмысляется как самая верхняя точка бурятского этнического пространства, что, в свою очередь, тождественно пространственной позиции Неба. Любопытно, что и в сказочной прозе бурят юго-запад маркируется наиболее высоким объектом пространства: по некоторым сюжетам, там находится мировая гора Сахирмай. По мнению Н. Б. Дашиевой, локализация мировой горы на юго-западе отражает вариант архетипа лунно-солнечного календаря с традицией весеннего Нового года, который имел место в культуре западных бурят, почитающих эту часть горизонта как местопребывание светлых Западных божеств [Дашиева, 2001, с. 18], вероятно булагатов.

Слева, т.е. на северной периферии пространства, занимаемого бурятами, локализуется крупнейший водный бассейн - озеро Байкал и река Лена. Эта река - элемент северобайкальского ландшафта, ее образ является ключевым в западнобурятской мифологии и символизирует границу между западными и восточными божествами, в реальности же - это образ "...естественной границы между носителями разных культур, принявших участие в этногенезе булагатов" [Дашиева, 2001, с. 217]. Водные источники в представлениях монгольских народов устойчиво ассоциируются с хтоническим низом, женской природой, а горы - с мужским началом. Так, гора в представлениях монголоязычных народов символизирует образ отца и обозначается эпитетом хан, а водные бассейны, олицетворяя образ женщины, обозначаются эпитетом хатан [Львова, Октябрьская, Сагалаев, Усманова, 1990, с. 67].

Взаимопроникновение различных кодов традиционной культуры, воплощающих общую идею, представлено в монгольском похоронном обряде: для покойников выбирали такое место, чтобы в изголовье была гора, а в ногах - вода: ("положить в степи так, чтобы имел изголовьем высокую гору, а у ног - широкую воду") [Майдар, 1981, с. 91]. Здесь, в пересечении антропоморфного и пространственного кодов, реализуется устойчивая формула: мужское/верх [гора; голова] - женское/низ [вода; ноги].

2 ПМА - Полевые материалы автора (информатор - Гонгоров Д., хонгодор, 1928 г.р., Закаменский р-н, Республика Бурятия)

стр. 27
Идея об ассоциативной связи водоемов и в целом низменных частей рельефа с женской природой, а орографических объектов ландшафта - с мужской является базовой и активно разрабатывалась в известных памятниках устного народного творчества бурят, обрядовом фольклоре.

Анализ фольклорных материалов позволил выявить и другой уровень, на котором фиксируется подобная мысль, - персонажный код. Рассмотрим сюжет о сотворении мира из западнобурятских версий эпоса "Абай Гэсэр" как наиболее уникальных, получивших самобытную разработку в бурятских традициях, и в частности в эпических произведениях унгинского цикла.

Первоначально - в "изначально-далекие, древние и прекрасные времена" - существовали лишь вода и подернутое туманной дымкой небо. Не было солнца и было темно, не было луны и было сумрачно, не было звезд, не было воздуха. Тогда Богиня-мать создает мир: из кусочка земли, добытого со дна уткой, она творит землю, ставит ее на черепаху. Следы правой руки Богини-матери превратились в долины и низины, по которым потекли реки и ручьи. В эпическом зачине, где описывается сотворение мира, горы являются делом рук мужского персонажа - Большого Черта, который портит землю, созданную богиней: пока богиня отдыхает, он сжимает землю руками, отчего появляются горы [Бурчина, 1990, с. 118]. "Так образовались горы и скалы, которые стали называться бома, о чем шутливо напоминает черт Великой матери-богине:

"Когда я своими руками
Начал мять-сжимать землю,
Выросли горы и скалы,
Поднимаясь в гору,
Погоняя лошадей, будут говорить:
Чертом спрессованная бома!"" [Дугаров, 2005, с. 133].

Явление воплощения вертикальной модели мира в соответствующих формах рельефа в мифологической картине мира бурят дублируется и данными языка. Тот факт, что Саяны маркируют Небо, подтверждается заключением различных вариантов мифологического сюжета о возвращении прародителя булагатов Буха-нойона - небесного быка, в горы Мундарга, где он становится хатом; на небо к Хормусте; к ХYхэ МYнхэ тэнгэри. Е. В. Павлов склонен видеть свидетельство отождествления гор Мундарга и Неба в древнем названии Саянских гор - ХYхэйн мундарга, а ХYхэ, как известно, в монгольской и бурятской традиции может выступать синонимом Неба [Павлов, 2001, с. 217, 218]. Парад небесных символов, представленных лексическими обозначениями, передающими цвет Неба, дополняет и масть быка-прародителя - сивая.

Специфика булагатской мифологической картины мира, в которой правая часть света (баруун тал) характеризуется как верхняя точка пространства, а левая (зYYн тал) - как нижняя, реализуется и в числовом коде пространства в мифологии западных бурят. С западным сектором пространства связывается число 9 (Небо) - это 9 сыновей белого небесного кузнеца Божинтоя. В кузнечном культе им противопоставляются 7 сыновей восточного черного кузнеца Хожир Хаара Дархана (7 - Земля). Как отмечает Б. С. Дугаров, подобная дихотомия является характерной чертой бурятского тэнгристского пантеона, в котором можно выделить божества, принадлежащие к двум противоположным небесным лагерям, но стоящие в одном ряду по "роду деятельности" [Дугаров, 2005, с. 198]. Число 7 представляет и группу других восточных божеств, именуемых "Донжоевы семь владык" (Донжын долоон эжэд). Эти божества являются покровителями бурятских земель, расположенных вокруг озера Байкал на северной его оконечности. В эпической мифологии бурят одной из ключевых групп небожителей восточного лагеря выступает группа божеств, называемых Хашарангуйскими семью небожителями (Хашарангуй долоон тэнгэри - "назойливые семь небожителей"). В соответствии с текстом одного из призываний небесных онгонов в сакральной карте

стр. 28
пространства предбайкальских бурят расположению горных массивов Восточных Саян соответствует 99 западных мундарга (гольцов), на вершины которых спускаются 9 сыновей главы 55 западных тэнгэри - Эсэгэ Малан Тэнгэри. Девять дочерей его пытались обосноваться на девяти горах Торон - реальных орографических объектах в Балаганском ведомстве [Хангалов, 1958, с. 349].

Итак, рассмотренная мифологическая карта мира крупнейшего бурятского племени - булагат - в контексте реального географического пространства демонстрирует следующую картину - южная часть пространства (юго-запад), согласно булагатскому мифу о прародителе Буха-нойоне, характеризуется как верхний светлый мир верховных божеств.

4. У бурят племени эхирит, напротив, верхнюю позицию в вертикальной проекции занимает восток, атрибутируемый мифической горой, который и сейчас называется дээдэ зYг - верхняя сторона, а запад называется доодо зYг - нижняя сторона. Эта особенность мифологической картины мира эхиритов была отмечена некоторыми исследователями, в частности С. Ш. Чагдуровым [Чагдуров, 1980, с. 121]. Реконструкция традиционного бурятского календаря, выполненная Н. Б. Дашиевой, и выявленные ею архетипы календаря позволили выявить истоки формирования различных версий традиционной картины мира у разных этнических групп бурят и монголов. В частности, почитание востока (единый семантический ряд восток-утро-верх-восход Солнца), связанного с образом медведя, было присуще древнемонгольской картине мира. Факт бытования в прошлом у бурят культа медведя с мотивом предковости, а через него -существование представлений о функциях медведя как зооморфного символа весенне-летнего сезона в архаичных календарях бурят опосредованно проявляется через эвенкийский и тунгусский материал, а этнохарактеризующие координаты указывают, в частности, на регион Прибайкалья - территорию, в историческое время заселенную бурятами племени эхирит [Дашиева, 2001, с. 133].

Опираясь на совокупность рассмотренных выше данных, можно предположить, что именно эхиритская модель мира представляет воззрения, согласно которым на западе располагаются задние 77 морей, за которые уходит спать солнце, а при восходе солнце выходит, умыв свое лицо водами передних (южных) морей [Михайлов, 1996, с. 72]. Здесь под термином "передний", вероятно, подразумевается сакральное направление, в качестве которого в данном случае выступает восток, а не юг. Числовая символика "задних морей" демонстрирует воззрения, согласно которым запад предстает в данном варианте восприятия мира хтоническим низом. Прообразами мифических морей, очевидно, выступают вполне реальные географические объекты, расположенные в пространстве жизнеобеспечения номадов Центральной Азии, - крупнейшие озера Хубсугул и Байкал. "В бурятской народной традиции Байкал именуется ЗYYн далай (Восточное море), а Хубсугул - Баруун далай (Западное море)" [Дугаров, 2005, с. 194].

ОКРУЖАЮЩАЯ ПРИРОДНАЯ СРЕДА В ВЕРТИКАЛЬНОМ ВОСПРИЯТИИ

Река. На локальном уровне вертикальный образ мироздания в мировосприятии монгольских народов воплощен в ключевом ориентире любой местности Южной Сибири и Центральной Азии - реке - "стержне" локальной "вселенной". Очевидность этого положения подтверждает языковая картина мира монгольских народов, которая представлена в древнейшем типе ориентации - конкретно-чувственной, основанной на приметах местной природно-ландшафтной среды обитания.

Для всех народов, в жизни которых большую роль играли берега рек и морей, характерно было употребление предлогов со значением "выше" и "ниже" с их многочисленными производными. "Направление "выше" на практически плоской поверхности означало, как правило, движение от побережья в глубь материка... а "ниже" - из центральных районов к побережью" [Подосинов, 1999, с. 601].

стр. 29
Перечень пространственных указателей в монгольских языках довольно обширен. Помимо предложно-наречных "уточнителей" со значением "выше" и "ниже", обозначающих спектр направлений движения по течению реки к истоку или устью, особый интерес вызывают глаголы пространственного ряда, функционирующие в монгольских языках: Yгсэхэ и уруудаха. Они непосредственно связаны с направлением течения рек: уруудаха - спускаться вниз по направлению течения реки; Yгсэхэ - подниматься вверх к истоку реки. Рассматриваемая пара глаголов отражает понятия архаичной модели пространства, прообразом которой послужили речные системы. Главными точками ориентации в пространстве, согласно данной модели, служат исток реки - эхин, с которым ассоциируется верхняя зона, и ее устье - адаг, которому соответствует нижняя зона ландшафта независимо от сторон света. В каждой отдельной местности существует своя система расчета направлений движения в зависимости от направления течения рек.

Исследование топонимики пространства средствами языка подчеркивает актуальность и значимость для этнографических реалий архаичной модели пространства, прообразом которой послужили водные источники - реки, ручьи. Ориентация в пространстве по течению реки в сельских районах остается базовой и поныне. По аналогии с речной системой все освоенное пространство делится на верхнюю и нижнюю зоны. Обыкновенно все населенные пункты составляют верхний и нижний кусты в соответствии с их расположением в пространстве по отношению к истоку и устью местных рек. Достаточно распространенным явлением, о чем свидетельствует ряд рассмотренных выше глаголов, выступает и практика описания перемещений посредством глаголов, обозначающих направления движения - вверх и вниз.

В Закаменском и Джидинском районах РБ многочисленные водные источники, берущие начало в отрогах хребта Хамар-Дабан, имеют меридиональную направленность русла с севера на юг, в связи с чем верхняя зона совпадает с северным направлением, а нижняя с южным. В то же время положение столицы РБ г. Улан-Удэ по отношению к Закаменскому району рассматривается как нижнее. Отправляясь в столицу, местные жители говорят: буухамнай ("поедем вниз"). Главным ориентиром в данном случае выступает направление течения одной из главных водных артерий Бурятии - реки Джиды.

Огромную роль речных систем как ориентира в концептуальном осмыслении пространства подтверждают некоторые образы пространства, в которых реализуется вертикальная проекция земной поверхности. Одним из них является образ населенного пункта (в случае его расположения в непосредственной близости от реки), согласно которому в структуре пространственной организации поселения выделяются верхняя и нижняя зоны. При этом лексические обозначения участков поселения заимствованы из области материальной культуры: в числе объектов, прообразов, могут выступать жилище, посуда. Согласно этому примеру пространственной организации населенного пункта та часть поселения, которая располагается ближе к потенциальному устью реки, называется оёор - "дно", "основание", "пол".

В сакральной карте северных народов Сибири река представляется осью мира, связующим звеном трех миров мироздания - небесного, земного и подземного. Местонахождение истока священной реки связывалось с небесным миром, а с ее устьем и великим морем в северной зоне известного им мира устойчиво ассоциировался вход в подземный мир предков. Исследование религиозно-мифологической карты пространства монгольских народов показывает отсутствие явных представлений о локализации мира усопших в зоне устья мифической реки. И все же следы негативного осмысления той части пространства - "низа", куда несут свои воды реки, сохранились в мировоззрении монгольских народов, что отражено в соблюдении некоторых правил в обрядах похоронного цикла. Так, в похоронной обрядности монголов запрещается направляться

стр. 30
с покойником вниз по течению реки [Мэнэс, 1992, с. 120]. Возможно, что в основе данного запрета лежит убеждение о верхней локализации мира предков. Движение с покойником вниз по течению реки, очевидно, расценивается как путь в мир злых духов. Подтверждением этого предположения может служить другой этап пути умершего к месту захоронения. Пересечение реки, если она находилась на пути к месту захоронения, оформленное по всем правилам ритуала, у монголов воспринималось как процесс "восхождения по золотой лестнице". Таким образом, косвенные данные указывают, что путь умершего к месту захоронения представляет собой путь вверх, в мир предков, а движение реки по земной поверхности рассматривалось как дорога в "иной" мир.

Атмосферные явления. Ключевая идея, которая транслируется через вертикальную схему мироздания - оппозиция мужской (верх) - женский (низ) с сопутствующими им тождественными понятиями, обнаруживается в осмыслении некоторых природных явлений. В традиционном мировоззрении бурят присутствует круг представлений о происхождении таких климатических явлений, как ветры, туманы, иней, дождь, град, снег. По представлениям бурят, вызывают те или иные атмосферные явления божества-небожители, которые занимают высшую ступень в пантеоне западных бурят. В царстве небожителей сосуществуют правые белые добрые божества и левые черные злые божества, разделение которых на два противоположных лагеря основывается, на наш взгляд, на принципе тендерной иерархии. Фактором, разделяющим царство небожителей на два противоборствующих лагеря, как раз и являются атмосферные явления, которые вызывают те или иные небожители. Особенности атмосферных явлений, вызываемых разными небожителями, позволяют предполагать, что разделение мира небожителей на два лагеря основано не только на принципе полезности или вредности, губительности для людей различных природных явлений, как это уже было отмечено многими исследователями Гэсэриады. Фундаментальной основой этого разделения было противопоставление правой/мужской стороны и левой/женской стороны.

К числу западных небожителей относятся Божества - хозяева ветров, владеющие и управляющие ветрами, которые в версиях бурятской Гэсэриады выступают под разными названиями: гурбан hалхин тэнгэри, гурбан Эмээршэн тэнгэри, гурбан Жабар тэнгэри. В верованиях и обрядах монгольских народов сохранились свидетельства связи символики ветра с мужской силой. В верованиях бурят имеют место представления о девяти сыновьях-тэнгриях и девяти дочерях. Когда сыновья шалят, поднимается ветер, когда дочери Неба плачут - идет дождь [Жамцарано, 2001, с. 59]. У калмыков, занимающихся рыболовным промыслом, в прошлом наблюдался особый обряд для вызывания ветра, в котором ключевой фигурой выступал мальчик. "Маленького мальчика поворачивали голышом ягодицами в сторону ветра. По У. Душану, первенца сына на берегу ставили на четвереньки, задом к востоку для вызывания оттуда желанного ветра, достаточно сильного, чтобы пригнать рыбу с моря. Описываемые действия явно восходят корнями к какому-то древнему обряду, связанному с ветром, стихиями и маленькими мальчиками" [Бакаева, 2003, с. 228].

В число западных небожителей входят три тэнгрия южного ветра-верховика, покровительствующие южным ветрам, которые очищают землю от болезней и нечисти. Три тэнгрия северного ветра, по верованиям балаганских бурят, также очищают землю от болезней и нечисти. Эти ветры, согласно представлениям бурят, постоянно дуют с севера на юг и с запада на восток. Здесь, вероятно, мы имеем дело не с реальными направлениями ветров, а с примером конструирования мифологическим сознанием желаемых направлений движения ветров в строгом соответствии с известной мифологической картой пространства.

К группе добрых белых небожителей относятся многочисленные божества-громовержцы - Сайр Саган Тэнгэри, Хоходой Мэргэн, Сахилгуй Саган Тэнгэри (божество

стр. 31
молнии, зарницы), три тэнгрия молний. К числу божеств-громовержцев, очевидно, следует отнести и группу тэнгриев Пламени-Жара.

Неотъемлемым качеством божества-громовержца является его способность изливать плодотворную воду, таким образом, боги-громовержцы являются также и божествами осадков. В бурятской мифологии божества дождя выступают самостоятельно -это богатые дождями тэнгрии, тэнгрии дождя, Бударгы Сагаан Тэнгэри - белый небожитель, олицетворяющий зимнее небо, который посылает людям кратковременный теплый мелкий дождь и снег. И, наконец, группа божеств Уhан-хаты - божества воды, выполняющие посредническую деятельность между людьми и божествами дождя.

В отличие от западных восточные небожители посылают людям каменный град (вероятно, град вообще, как атмосферное явление). Божествам ветра в небесном поединке противостоят мягкие по свойствам женские божества - это небожители осенних и зимних туманов Гурбан Борон Тэнгэри, которые, будучи побеждены ветровыми тэнгриями, были сброшены на землю на вершины высоких гор и на поверхность моря. Одержали победу боги ветра и над тэнгриями летних туманов Гурбан Манан Тэнгэри. Последние были сброшены на землю, чтобы стать туманами в больших долинах и у подножий гор. Небожители Пламени-Жара побеждают тэнгриев инея. Тэнгрии инея, попав на землю, обречены падать инеем на землю, чтобы с восходом солнца таять.

Таким образом, противостояние ветров (грома, молний) и туманов (инея) как явлений природы, включенных в полярные части универсальной классификации окружающих человека явлений, правомерно рассматривать как отражение вертикального взгляда на мир в представлениях людей, согласно которым правая часть известного пространства рассматривается как мужская/верхняя сторона, а левая - как женская/нижняя.

Как выяснилось, образ отдельно взятого явления также не однозначен: в представлениях бурят происхождение ветров бывает различным, и дифференцируются ветры по известному принципу - верхний (мужской)/нижний (женский). В традиционных представлениях бурят выделяются магистральные направления ветров - северное и южное. С этими направлениями связываются сильные ветры-верховики, обладающие позитивной энергией и очищающие землю от болезней и нечисти, распространение которых связывается с появлением туманов3, а также некоторых типов ветров, о которых будет сказано ниже. К ветрам-верховикам относятся и некоторые локальные ветры. Так, в варианте сказителя П. Дмитриева присутствуют гурбан жабар тэнгэришуул - три тэнгрия холодного ветра (хиуса), который является нерезким, несильным, но очень холодным, дующим с верховьев пади. Без сомнения, автором в канву эпоса включены описания локальных ветров4. Им противопоставляются ветры низовые, происхождение которых, по некоторым сведениям, связано с женской природой: "Иные говорят, что на северо-западной стороне, на вершине горы сидит старуха hагшаа хамаган (ведьма, или колдунья). Она дует изо рта и производит низовые сильные ветра, иногда

3 Туманы рассматривались как явление, способствующее дезориентации в пространстве, и в силу этой своей природы интерпретировались бурятами как опасное явление, в котором скрывается зло. Через призрачную пелену туманов даже знакомые предметы меняют свои очертания, становясь неузнаваемыми, что, несомненно, вызывало страх у людей. Считали, что в тумане человеку могут быть видимы существа нечеловеческой природы - различные духи, божества, причем встретиться с ними может любой человек, а не только люди, наделенные особым даром общаться с представителями иного мира [ПМА, информатор - Галданова Ц. Ц., хонгодор, 1908 г.р., Закаменский район, Республика Бурятия]. Такая встреча грозила человеку болезнями.

4 Уникальность бурятской Гэсэриады заключается в том, что различные версии западнобурятского эпоса содержат сведения о разных типах ветров, наиболее характерных для каждой отдельно взятой местности, откуда происходит та или иная версия эпоса.

стр. 32
доводит до степени урагана, что и называется эрью-хара-хальхин" [Баторов, ф. 14, он. 1, л. 9].

По некоторым представлениям, с ветрами переносятся по земле болезни. Божества, насылающие на людей болезни, проживают на периферии человеческого мира в далеких восточных землях, которые в мифологии бурят изображаются как "холодные, пустынные и ветреные". Это земли злых духов, там же располагается и мир мертвых -владения Эрлен-хана, главы загробного царства. Оттуда распространяются по миру сибирская язва и чахотка. Очевидно, что болезни, так же как и другие напасти, переносятся определенными типами ветров, очевидно, теми же "низовыми" ветрами или небольшими вихрями, которые в традиционных воззрениях многих народов выступают воплощением злого духа. Согласно верованиям бурят злой дух, перемещающийся в вихре, имеет форму моркови, обладает единственным глазом [Хангалов, 1960, с. 46]. В виде вихря может перемещаться и черный шаман. В целях ограждения от вреда, который может причинить злой дух, был выработан ряд мер: кидали нож в вихревой поток, плевали три раза, сопровождая действия охранительными заговорами.

Дорога. В традиционных представлениях монгольских народов путь не только горизонтален, он имеет и вертикальную разверстку. В монгольских языках встречается глагол, обозначающий вектор движения в обратную сторону от точки отсчета, иными словами, это движение/возвращение - буух. Наличие данного глагола свидетельствует о существовании в мировоззрении монгольских народов образа пути как движения по вертикали. У калмыков отправление в путь, т.е. движение, противоположное возвращению, обозначается словом оод, обладающим следующими значениями: оодэн -вверх, выше, подъем, оодм - возвышенность. Таким образом, согласно данному варианту образа пути в традиционном сознании возвращение идентично спуску, т.е. движению вниз, а отправление в путь идентично восхождению/движению вверх. Э. П. Бакаевой был выявлен интересный факт: движение по вертикали осуществляется не по прямой, а по кругу. Причем начинается путь с правой стороны пространства (юг/запад). Отсюда начинается восхождение в северном направлении. Возвращение/спуск в калмыцком языке имеет значение движения к востоку: ""дорагшан" - не только вниз, но и "на восток", "дорагшалх" - "спускаться", "направляться на восток"" [Бакаева, 2005, с. 60]. Предполагаем, что движение/спуск направлено к той части пространства, куда выходят двери жилища. В калмыцкой традиции двери юрты, как правило, направлены на восток, что и обусловливает совпадение значений "вниз" и "на восток". "Таким образом, путь (как дорога вверх "оодэн", правильная - "зов") в традиционной калмыцкой культуре осмысляется как движение по кругу, совершаемое от профанной к сакральной стороне, а потому приобретающее семантику вертикального движения" [Бакаева, 2005, с. 60].

Совокупность рассмотренных выше представлений позволяет говорить, что такой феномен, как проекция вертикальных слоев мироздания на земной поверхности, присутствует в мировоззрении монгольских народов при восприятии полимасштабных пространств. В мировоззренческой схеме монгольских народов вертикальная модель пространства, совмещаемая с горизонтальной, воплощает представления о строении вселенной у разных этнических групп монгольского мира. Выражаемая на плоскости вертикальная структура мироздания поливариантна и реализуется в следующих схемах, которые нам удалось выявить: запад/верх - восток/низ (булагатская мифопоэтическая картина мира - МКМ); восток/верх - запад/низ (эхиритская МКМ); юг/верх - север/низ (общемонгольская МКМ). В то же время имеет место явление инверсии образов полярных частей света (север/низ - юг/верх; север/верх - юг/низ), справедливых для разных моделей пространства, функционирующих в культуре монгольских народов. Так, север может осмысляться как верх в модели, образом которой послужило внутреннее пространство традиционного жилища монгольских народов - юрты.

стр. 33
Анализ данных бурятского языка показывает, что, как и во многих других языках, подавляющее большинство пространственных терминов связано с понятиями "верх" и "низ". Выработке этих ключевых понятий в различных языках способствовали географические особенности мест проживания, в частности, такие ключевые ориентиры в пространстве как водные источники - реки и направления их течения.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Абай Гэсэр. Бурятский героический эпос. М.: Восточная литература, 1995.

Бакаева Э. П., Сангаджиев Ю. И. Культура жилища: этнические традиции и современные приоритеты у калмыков. Элиста: Джангар, 2005.

Бакаева Э. П. Добуддийские верования калмыков. Элиста: Джангар, 2003

Баторов П. П. Легенда аларских монголо-бурят о возникновении видимого и невидимого мира // Архив отдела памятников письменности Востока ИМБТ, Общий фонд N 14. Оп. 1. Л. 9.

Бурмина Д. А. Гэсэриада западных бурят. Новосибирск: Наука, 1990.

Галданова Г. Р. Доламаистские верования бурят. Новосибирск: Наука, 1987.

Дашиева Н. Б. Календарь в традиционной культуре бурят. Москва-Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2001.

Дугаров Б. С. Мифология бурятской Гэсэриады: восточные тэнгри. Улан-Удэ: Издательство БНЦ СО РАН, 2005.

Жамцарано Ц. Путевые дневники 1903 - 1907 гг. Улан-Удэ: Издательство БНЦ СО РАН, 2001.

Львова Э. Л., Октябрьская И. В., Сагалаев А., Усманова М. С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир. Новосибирск: Наука, 1988.

Львова Э. Л., Октябрьская И. В., Сагалаев А., Усманова М. С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Знак и ритуал. Новосибирск: Наука, 1990.

Майдар Д. Памятники истории и культуры Монголии. М., 1981.

Михайлов В. А. Религиозная мифология. Улан-Удэ: Издательство БНЦ СО РАН, 1996

Мэнэс Г. Материалы по традиционной похоронной обрядности захчинов МНР конца XIX в. - начала XX в. // Традиционная обрядность монгольских народов. Новосибирск: Наука, 1992.

Павлов Е. В. Этнические образы в булагатской мифологической картине мира // Байкальские встречи - III: Культура народов Сибири. Улан-Удэ: ИПК ВСГАКИ, 2001.

Подосинов А. В. Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии. М.: Языки русской культуры, 1999.

Румянцев Г. Н. Баргузинские летописи. Улан-Удэ: Бурят-монгольское книжное издательство, 1956.

Чагдуров С. Ш. Происхождение Гэсэриады. Опыт сравнительно-исторического исследования древнего словарного фонда. Новосибирск: Наука, 1980.

Хангалов М. Н. Собрание сочинений. Т. 1. Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1958; Т. 3. Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1960.

Permanent link to this publication: