В последние годы в мире наблюдается заметный подъем интереса ученых, политиков и рядовых граждан к этническим проблемам.

Причины данного явления многоплановы. Представляется, что в самом общем виде нынешний повышенный интерес к этносам прямо связан с глобализацией, которая резко интенсифицировала международную миграцию и плотность межэтнических контактов в большинстве районов земного шара. Соответственно, практически повсеместный характер приобрели проблемы сохранения прежней или поиски новой национальной идентичности, адаптации ранее национально однородных обществ и государств к реалиям многонациональности, далеко не всегда желаемой и в любом случае наступившей, с точки зрения психологического восприятия, как-то слишком быстро.

Можно констатировать, что знаменитый образ "плавильного тигля", формирующего американский народ из представителей множества наций и народностей, явно померк в своей привлекательности. У многих сегодня есть опасения, не трансформирует ли глобализация этот "melting pot" в некий безжалостно унифицирующий все и вся "melting Pol Pot" - варианты перевода каждый волен предложить сам...

Непосредственным катализатором всеобщего интереса к национальному спектру человеческого бытия стали, несомненно, террористические акты в США 11 сентября 2001 г. Выяснилось, что известное выражение Редьярда Киплинга - "...Что племя, родина, род, если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?" - в начале XXI века не выглядит столь же аксиоматичным, как в конце века двадцатого. И хотя, несомненно, было бы неверно ассоциировать деятельность "Аль Кайды" и международный терроризм последних лет в целом только с теми или иными конкретными религиями и народами, тем не менее, совершенно очевидно, что "племя, родина, род", то есть этнонациональный фактор, играет здесь колоссальную роль.

Наконец, хотелось бы обратить внимание еще на одно обстоятельство, которое только начинает осознаваться сравнительно широко. А именно: специфика международной жизни последних лет, похоже, знаменует конец эпохи экономического детерминизма, воцарившейся после поражения социализма в СССР и Восточной Европе. На широком географическом пространстве мир стал свидетелем безусловной несостоятельности попыток решать наиболее острые проблемы - как на уровне конкретных государств, так и более широкого плана - почти исключительно экономическими методами в рамках универсальной либеральной экономической парадигмы. В частности, эволюция постсоветского пространства, ситуация в Афганистане и Ираке однозначно говорят

Портяков Владимир Яковлевич, зам. директора ИДВ РАН, доктор экономических наук.

стр. 172

о необходимости обращения к культурно-историческим, цивилизационным методам ответа на существующие здесь вызовы.

В свете вышесказанного вполне естественно, что полиэтническая Азия привлекает в настоящее время особое внимание научного сообщества. 17 - 18 декабря 2004 г. Центр Азиатских исследований Университета Чулалонгкорн (Бангкок, Таиланд) провел международную научную конференцию "Этнические группы в Азии: гармония и конфликт" с участием примерно ста ученых из Таиланда, КНР, США, Австралии, Японии, Камбоджи, Вьетнама, Лаоса, Мьянмы, Филиппин, Индонезии, Малайзии, Брунея, Сингапура, Монголии, Республики Корея и России.

В докладах ученых были рассмотрены различные аспекты исторического наследия и современного состояния взаимодействия этнических групп в государствах широко понимаемой Восточной Азии (Eastern Asia), охватывающей субрегионы Северо-Восточной, Юго-Восточной и собственно Восточной Азии (East Asia).

Было отмечено, что непростая история межэтнического взаимодействия в регионе и сегодня оказывает заметное влияние на межгосударственные отношения в нем. В этом смысле спокойное, толерантное отношение к истории межнациональных конфликтов служило бы залогом гармонизации межгосударственных отношений в регионе в перспективе.

Реализовать такой подход на деле, однако, крайне непросто. Как констатировалось в докладе У Теттуна (Мьянма; бывший посол Бирмы во Франции и при ЮНЕСКО), бирмано-таиландские отношения зачастую омрачает то обстоятельство, что при анализе многочисленных в ходе истории вторжений бирманцев и тайцев на территорию друг друга "бирманцы помнят только свои победы и забывают о поражениях, ...тайцы, напротив, помнят о неудачах и забывают о триумфах". Подобная историческая память нередко искусственно поддерживается властями, стремящимися использовать национализм в целях содействия быстрому экономическому росту. По мнению У Теттуна, пришло время оставить переписывание истории позади "и вместе, рука об руку, входить в новый широкий глобализирующийся мир".

В ряде докладов рассматривались проблемы политики в отношении национальных меньшинств во Вьетнаме, Лаосе, Камбодже. Хотя в этих трех странах преобладают государственно-образующие этносы, однако одновременно все они являются многонациональными и полиязычными сообществами. Так, в Камбодже, помимо этнических кхмеров, которые составляют 95% населения, проживают еще 32 этнические группы, общая численность которых по состоянию на 1996 г. превышала 500 тысяч человек. Наиболее крупные из некхмерских этнических групп - чам (203 тыс. чел., исповедуют ислам; проживают также во Вьетнаме), вьетнамцы (109 тыс. чел.), китайцы (47 тыс. чел.) и многочисленные местные народности, насчитывающие нередко менее тысячи человек и испытывающие нарастающие трудности в сохранении своего языка и культурных традиций.

Помимо собственно вьетнамцев ("khin", "кинь"), во Вьетнаме насчитывается 54 национальных меньшинства, составляющих порядка 13% населения. Как полагают вьетнамские ученые, выступавшие на конференции, сочетание во вьетнамской цивилизации трех элементов - горной культуры, морской культуры и культуры дельты, играющей ведущую роль, делают Вьетнам уникальной страной (в данном случае под культурой понимается совокупность образа жизни, методов и объектов хозяйственной деятельности).

Наиболее значительна доля национальных меньшинств в населении Лаоса, где официально выделено 47 главных этнических групп и 230 подгрупп, принадлежащих к четырем этно-лингвистическим семействам - тибето-бир-

стр. 173

майскому, тай-кадай, хмонг-миень и мон-кмерскому. Главная проблема национальных меньшинств в Лаосе сегодня, однако, не этническая, а социальная. Из общего числа жителей, находящихся ниже уровня бедности (38,6% населения страны), 93% приходится на представителей национальных меньшинств.

Особое внимание на конференции было уделено Таиланду. Долгое время он позиционировал себя как этнически гомогенное и моноконфессиональное (буддистское) государство. В 2004 г., однако, рядом инцидентов с человеческими жертвами жестко напомнило о своих проблемах мусульманское меньшинство, сосредоточенное в основном в граничащих с Малайзией южных районах страны. В 1996 г. мусульмане составляли 5,3% населения (3,2 млн. человек). По крайней мере часть мусульман считает себя этническими малайцами. В последние годы активно ставится и вопрос о более эффективной социализации нетайских этнических групп, проживающих в горных районах севера страны, на островах и т. д. (порядка 750 тысяч человек из 60-миллионного населения Таиланда).

Судя по ряду докладов на конференции, не столь уж этнически однородным, как априори подразумевается практически всеми, становится и японское общество. По оценке Ровены Вард (Сиднейский технологический университет, Австралия), в 2001 г. 1% населения Японии составляли неяпонцы, в том числе потомки рабочих, завезенных в Японию до 1945 г. из Кореи и Китая, потомки лиц японского происхождения, возвращающиеся ныне в Японию из Южной Америки, "оставленные дети" ("zankyukoji"), родившиеся от японских солдат во время оккупации Китая. Неяпонцами являются также два местных народа - айны и рюкюсцы (жители Окинавы). Как специфическая этническая группа воспринимаются и буракумины - потомки представителей низшей касты сословного общества эпохи Токугава. Суммарно айны, рюкюсцы и буракумины составляют до 3% населения Японии.

Конференция в Бангкоке подтвердила отсутствие готовых рецептов того, как сегодня минимизировать межэтнические и межконфессиональные конфликты на любом уровне - внутригосударственном, межгосударственном, субрегиональном, региональном, глобальном. Вместе с тем, был озвучен ряд идей, способных, как полагают ученые, дать импульс гармонизации межэтнических отношений. Выделим некоторые из них.

Так, Ли Се Хен (Lee Seo Hyeng) из Академии корейских исследований (Республика Корея) полагает, что традиционные для восточноазиатских обществ идеи мира и совместного процветания, воплощенные в категории "общества великого единения" (известное понятие китайской философии "Датун"), в сочетании с буддистским мировосприятием вполне могут служить основой миротворческих усилий в субрегионах Восточной и Юго-Восточной Азии.

Нарифуми Маеда Тачимото (Университет Чубу, Япония), выделяющий четыре типа этнических конфликтов - проблемы местных нацменьшинств, сепаратистские движения, религиозный антагонизм, проблемы миграции - предлагает отказаться в деле преодоления вышеназванных антагонизмов от одностороннего выпячивания какого-либо одного якобы универсального принципа, прежде всего прав человека (это скорее будет стимулировать межэтнические противоречия), но, напротив, искать пути к общему процветанию, основанному на сосуществовании этнического плюрализма и равенства.

Кинхидэ Мушакодзи (Директор Центра Азиатско-Тихоокеанского партнерства Университета экономики и права, Осака) видит одну из наиболее острых этнических проблем в настоящее время в миграционном давлении, вынуждающем все государства учиться сосуществовать с различными диаспорами (отметим, что данное положение полностью подходит к российской ситуации). По его мнению, раньше или позже "глобальная Азия" превратится в сложный многоуровневый полиэтнический регион, и в связи с этим региональные инсти-

стр. 174

туты типа АСЕАН и АТЭС должны будут не ограничиваться только государственными образованиями, но и включать в свой состав диаспоральные сообщества. Мушакодзи исключительно высоко оценивает роль диаспор как социально-культурного и политико-экономического моста между странами "глобальной Азии". Он считает, что корейская и китайская диаспоры в Японии смогут сыграть важную посредническую роль в преодолении негативных последствий прошлых агрессивных акций Японии по отношению к Корее и Китаю.

12 - 14 октября 2004 г. в Гонолулу (США) состоялась международная научная конференция "Этнические меньшинства и стратегия великих держав в Азии", которая была организована Азиатско-Тихоокеанским центром изучения проблем безопасности. В ней приняли участие около 50 ученых из США, Индии, Великобритании, России, Канады, Германии, Индонезии, Филиппин, Израиля, работники дипломатических представительств Китая, России и Шри Ланки в США.

Заглавная тема конференции нашла отражение в докладах о межэтнических конфликтах в Шри Ланке (проблема тамилов), Индонезии (Ачех), Индии (Северо-Восточные штаты, Кашмир), на Филиппинах (исповедующие ислам этнические группы на о. Минданао, известные под обобщенным названием "Моро").

Неожиданно громко среди сюжетов, связанных с национальными меньшинствами, прозвучала уйгурская тематика. Отчасти это объяснялось профессиональной ориентацией ряда участников конференции, специально изучающих Синьцзян, отчасти - попытками уйгурских сепаратистских организаций за пределами Китая активизировать свою деятельность. Так, в апреле 2004 г. на встрече в Германии ряд сепаратистских групп объявил о создании "Всемирного конгресса уйгур", а в сентябре 2004 г. было объявлено о создании "правительства Восточного Туркестана в изгнании". При этом на конференции были даны диаметрально противоположные оценки возможного развития ситуации в Синьцзяне. Так, г-жа Дрейер (June Teufel Dreyer) из Университета Майами полагает, что комбинация факторов, дестабилизирующих социально-политическую обстановку в западных регионах Китая, "может создать условия, позволяющие сепаратистским элементам реализовать их надежды на независимый политический статус в той или иной форме". Напротив, Ицхак Шикор (Yitzhak Shichor) из Университета Хайфы считает "перспективу возрождения независимой от Китая Восточно-Туркестанской Республики... практически несуществующей". Официальное отношение Пекина к проблеме "Восточного Туркестана" нашло отражение в докладе советника Представительства КНР при ООН Сюй Бу.

В то же время, в центре внимания участников конференции в Гонолулу оказались индийская, китайская и русская диаспоры, то есть, как шутя, но по существу справедливо заметил один из ученых, не столько этнические меньшинства, сколько этнические "большинства". Это по-своему закономерно, принимая во внимание гигантские масштабы международной миграции в современном мире. По данным Международной организации по миграции, в начале нынешнего столетия общее количество международных мигрантов достигло 175 млн. человек, т. е. около 3% населения планеты. Например, численность индийской диаспоры превышает 20 млн. человек, и над ней, прибегая к известному выражению, когда-то адресованному Британской империи, "никогда не заходит солнце". Только в США численность населения индийского происхождения (новые иммигранты и потомки старых) с 387 тыс. человек в 1980 г. выросла до 1678 тыс. человек в 2000 г. (Артур Рубинофф, Университет Торонто).

Среди материалов конференции в Гонолулу, связанных с китайской диаспорой, следует выделить доклад Элизабет Вишник (Институт Восточной Азии Колумбийского университета) "Экономическая безопасность и китайская

стр. 175

миграция на российский Дальний Восток", построенный в значительной мере на авторских опросах китайцев, выезжающих на заработки в Россию. Из 250 китайских рабочих, опрошенных Э. Вишник в пров. Хэйлунцзян в июле 2004 г., только 4 человека (1,6%) заявили о желании стать гражданами России, а еще 7 человек (2,3%) хотели бы жениться на российской гражданке. Для половины же китайцев (123 человека, 49,2%) основным побудительным мотивом поездки на работу в Россию была безработица у себя в стране.

В целом Россия является относительно скромным реципиентом экспорта китайских трудовых услуг (менее 3% общего вывоза рабочей силы Китаем в настоящее время). До 65% китайцев, выезжающих работать на Дальний Восток, составляют жители пров. Хэйлунцзян, 10 - 15% в разные годы дает Цзилинь, а большинство остальных составляют обитатели Ляонина, Шаньдуна и Цзянси. В то же время, в общем количестве китайцев, работающих за рубежом, на три северо-восточные провинции вместе приходится 17,6%, тогда как одна Фуцзянь дает 17%, а Цзянсу - 15,9%.

Как отмечалось на конференции, общая численность русских, проживающих вне границ России, составляет ныне 25 - 26 млн. человек. Наиболее крупные сообщества - в Украине (8 млн. человек), Казахстане (4,9 млн. человек), США и Канаде (3 млн. человек). При всей важности выработки доброжелательной и финансово подкрепленной политики по отношению к соотечественникам за рубежом главное для России в обозримой перспективе - это преодоление тенденции депопуляции в собственной стране. Мало-помалу получает все более широкий общественный резонанс тезис о необходимости самого активного использования для этой цели иммиграционных потоков, в том числе из Китая. Возможно, это - один из немногих реальных путей, который позволит отстоять в конечном счете территориальную целостность России. А призывы "положить на стол для продажи по примеру Аляски что-нибудь из зауральских территорий", периодически повторяющиеся с середины 1990-х гг., прозвучали и на конференции в Гонолулу.

И последнее. Вопреки без конца тиражируемым мифам о некоем "имперском характере" национальной политики в бывшем Советском Союзе, да и в нынешней России, конференции в Бангкоке и Гонолулу прямо или косвенно свидетельствуют об обратном. Как констатировал Чарльз Зиглер (Университет Луисвилля, Кентукки, США), "Центральную Азию часто описывают как колониальный придаток России. Однако советское правление принесло региону значительную пользу, особенно в таких сферах, как грамотность и образование. Регион превзошел соседние государства по многим показателям". А на конференции в Бангкоке свою учебу в Советском Союзе и в России с необыкновенной теплотой вспоминали ученые из Лаоса, Камбоджи, Вьетнама, Монголии, сохранившие, причем некоторые - много лет спустя после окончания вузов - неплохое знание русского языка.

Наверное, из сюжетов такого рода можно делать разные выводы или не делать вообще никаких. Мне же приходят на память строки Киплинга "...там, в далекой стороне, знаю, девочка из Бирмы вспоминает обо мне", завершающиеся призывом "вернуться в Мандалай".

Пора и России возвратиться в Азию. По полной программе. Пока еще - не поздно. Там нас, в отличие от Европы, ценят и ждут. А это - дорогого стоит.

Permanent link to this publication: