Личные дела людей, связанных со становлением и деятельностью первых коммунистических организаций региона арабского мира, - Египетская компартия была одной из них, - хранятся ныне в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ). Эти материалы до последнего времени не были доступны исследователям и оставались, по сути дела, "закрытыми". Из этого вытекает, по крайней мере, два существенных обстоятельства. Первое из них заключается в том, что недоступность личных дел египетских сторонников Коминтерна не позволяла создать, - что само по себе является важной научной задачей, - полную картину развития местного коммунистического движения, хотя контекст и общие контуры процесса его становления известны. Второе обстоятельство вытекает из недавней "закрытости" личных дел египетских коммунистов и распадается на два составляющих его элемента. Первый из них связан с советскими геополитическими устремлениями, реализация которых была, конечно же, немыслима без поиска тех групп политического действия в самом Египте, опора на которые содействовала бы успеху этих устремлений. Не менее существен и второй элемент - сами советские контрагенты в Египте. Были ли они всего лишь "рабоче-крестьянскими" сателлитами Москвы, слепо проводившими в жизнь курс на разжигание "классовых антагонизмов"? Или же, в конечном счете, речь шла о самостоятельной, но "малой" силе, искавшей содействия страны, претендовавшей на звание великой державы, ради решения собственных задач?

Восстание 1919 г. изменило принципы взаимоотношений Египта с Великобританией - страна быстро продвигалась к обретению статуса субъекта международных отношений ¹ . Продолжавшийся в течение 1922 - начала 1924 г. период становления институтов независимого государства был одновременно и временем эрозии прежних форм национального единства. Спектр возникавших в стране политических сил, рассматривавших себя в качестве альтернативы сторонникам партии Вафд во главе с С. Заглулем, включал в себя и левое крыло. Это было естественно. К тому времени египетская социалистическая традиция стала неотъемлемым элементом не только национального дискурса, но и основанной на нем политической практики.

В 1921 г. усилиями части действовавших в Александрии бывших сторонников Национальной (ватанистской) партии, приверженцев социалистической идеи в рядах инонациональных сообществ Египта, концентрировавшихся во все том же городе-порте, и, наконец, участников каирского социалистического кружка была создана Социалистическая партия Египта ² . "Мотивация и исходные позиции движения каждой из составивших эту партию групп были, тем не менее, различны. Социалистическая партия возникала как обычная для тех лет (а во многом, и для последующего периода) организация-конгломерат. Более того, существовавшие внутри нее уже в мо-

стр. 62

мент создания линии разлома имели тенденцию к углублению. Быть может, самой существенной из них был разрыв между "почвенническим" социализмом каирца С. Мусы и устремлениями его формальных единомышленников из Александрии, открыто требовавших установить отношения с Москвой. В 1922 г. представитель египетских социалистов Хусни аль-Ораби ³ принял участие в работе IV конгресса Коминтерна. В январе 1923 г. александрийская секция Социалистической партии, контролировавшая созданную ранее Всеобщую конфедерацию трудящихся Египта (ВКТЕ), официально провозгласила себя Египетской компартией (ЕКП) - секцией Коммунистического Интернационала. Ее генеральным секретарем стал Х. аль- Ораби. Партия быстро росла. К началу 1924 г. в ее рядах было не менее 700 активистов, и она становилась второй по численности на Востоке (после компартии Китая) коммунистической организацией ⁴ . Но уже в конце февраля - начале марта того же года вафдистские власти подвергли ЕКП разгрому. Поводом для этого стал инициированный коммунистами захват рабочими нескольких фабрик в Александрии (центром выступлений была маслобойная фабрика "Эголин") ⁵ . От последствий этого разгрома партия так никогда и не оправилась.

Едва ли не важнейшей причиной, ускорявшей процесс развала партии- конгломерата, становилась политика Москвы, стремившейся стать новым мировым "центром силы". Сообщая (в 1921 г.) о возникновении Социалистической партии Египта, А. Краус ⁶ , резидент советской разведки в Каире, писал, что большинство ее членов "были далеко не коммунистами и даже не знали азбуки (le premier mot) марксистской теории". Но важнее было другое - он считал эту партию чем-то вроде tabula rasa, поскольку "она не принадлежит ни ко второму, ни ко второму с половиной Интернационалу". Отсюда следовало, что ее нужно использовать "в качестве орудия возможного действия в Египте" ⁷ , тем более что обе страны не были связаны межгосударственными отношениями. Это сообщение было передано в Исполком Коминтерна (ИККИ). Там к моменту приезда в Москву Х. аль-Ораби были подготовлены "Тезисы по программе и тактике компартии Египта", автором которых был востоковед, в то время сотрудник восточного отдела ИККИ К. М. Трояновский. Некоторые положения этого заслуживают цитирования.

К. М. Трояновский писал, что в Египте "создается база для коммунистической работы не только на арабском, но и на всем Ближнем Востоке, ... по всему южному и юго-восточному побережью Средиземного моря". Он считал это обстоятельство принципиальным, поскольку "страна важна для английского капитализма", так как она расположена "на перекрестке главных морских путей, соединяющих ... западную часть Британской империи (метрополию) с восточной (Индией)". Далее автор "Тезисов" продолжал: "Чтобы отделить мозг от позвонка империи, необходимо перерезать этот "затылочный нерв", каковым Египет является для английского империализма". Предлагавшаяся им операция привела бы к "разрыву Британской империи на две части, вместе с тем, к распаду империи" ⁸ . Впрочем, те же самые мысли (естественно, в более мягкой форме), были повторены и в отчете комиссии, созданной IV конгрессом Коминтерна для обсуждения вопроса о взаимоотношениях с египетскими социалистами, где подчеркивалось, что Египет важен для развития революционного процесса на Ближнем Востоке. В нем говорилось о высоком уровне развития в Египте антианглийского движения, в рядах которого все более активную роль играют "коммунисты и революционные рабочие", выступающие за обретение их страной "подлинной, а не номинальной независимости".

Из этого следовало, что представлявшаяся Х. аль-Ораби александрийская фракция египетских социалистов есть не что иное как "значительное революционное движение, находящееся в полном согласии с общим движением Коммунистического Интернационала" ⁸ . Идея А. Крауса вступала в этап своего практического претворения.

стр. 63

В Москве уже более никого не интересовал уровень марксистской подготовки тех, кто вошел в ряды новой секции Коминтерна.

Так кто же в Египте становился - в свете вышесказанного - опорой советской геополитики?

1. ВЫБОР ПРОТОТИПОВ ГРУППОВОГО ПОРТРЕТА

Казалось бы, найти ответ на этот вопрос легко, если получен доступ к соответствующим материалам РГАСПИ. Но сразу же возникает проблема их верификации.

Уже в 1920-е годы службы внутренней безопасности Коминтерна сталкивались с необходимостью выяснения того, являлись ли люди, прибывавшие в Москву из Египта и заявлявшие о том, что они были активистами ЕКП, реальными членами партии. Речь шла не только о неизбежной проверке предоставлявшихся этими людьми сведений. Ее результаты становились основанием для получения ими права на советское гражданство, оказания им содействия в получении жилья и трудоустройстве. Все та же проверка могла дать им возможность вступить в ряды правящей партии (тогда это не было второстепенно), определив партийный стаж с учетом срока пребывания в коммунистической организации Египта. Сегодня же далекий от пристрастности просмотр многих личных дел показывает, что слишком часто те, кто, прибывая в Советский Союз, называл себя коммунистами и обращался за содействием в ИККИ, делали это вовсе не из идейных соображений. Они использовали плохое знание его сотрудниками ситуации в регионе, а это становилось возможным еще и потому, что на положение в мире этим сотрудникам полагалось смотреть лишь через призму "классовой борьбы". Те, кто называл себя коммунистами, часто просто не могли найти себя (причины тому были различны) в стране, где они якобы становились "борцами за пролетарские идеалы". Бытовая неустроенность, материальные трудности, моральная неудовлетворенность - все это чаще, чем "политические преследования", становилось поводом для переезда в страну "победившего пролетариата".

Знакомство с личными делами, находящимися в РГАСПИ, вовсе не убеждает в том, что все эти люди действительно были членами Египетской компартии. Но искомые прототипы может быть, тем не менее, определены достаточно точно, если обратиться к личным делам тех, кто приезжал в Москву в качестве слушателей учебных заведений Коминтерна - Коммунистического университета трудящихся Востока (КУТВ) и Международной ленинской школы (МЛШ). В их случае принадлежность к египетскому коммунистическому движению не требует сколько-либо серьезных доказательств. Они прибывали в советскую столицу по квотам, предоставлявшимся ИККИ, и по направлению ЕКП или других ближневосточных компартий. Применительно к ним речь шла о рядовых членах коммунистической организации, воззрения которых неизбежно содержали в себе всю гамму возможных человеческих представлений, ни в коей мере не сводимых только к идеям большевизма. Взгляд на эту организацию изнутри, через судьбы слушателей, присылавшихся ею в Москву, где политика становилась основной сферой их интересов, наверное, поможет понять, как выглядела партия, строившаяся на основе, казалось бы, близких всем ее сторонникам лозунгов "пролетарского интернационализма" и "солидарности трудящихся".

В состав группы учившихся в 1920 - 1930-е годы в Москве коммунистов- египтян входило не более 21 человека. Этот количественный показатель все же должен быть сразу же состыкован с несколькими качественными параметрами. Первый из них - многонациональность референтной группы, отражающая существование в Египте (как и во всех странах ближневосточного региона), трех основных национально окрашенных политических источников местных секций Коминтерна. Ими были возникавшие в границах Российской империи и переносившиеся в Палестину, частично и в

стр. 64

Египет, партийные структуры Поалей-Цион ¹⁰ , армянские гнчакисты ¹¹ , и, наконец, политические образования арабских (египетских - в нашем случае) националистов.

Национально нюансированный аспект существования ЕКП определялся двумя прибывавшими в Москву волнами египтян. Если первая состояла из приехавших в Советский Союз до первого разгрома компартии в 1924 г., то вторая - из тех, кто прибыл в последующие годы. Первая волна порой существенно отличалась от второй не только по уровню образования тех, кто входил в ее состав, и их общей культуре, но и социальному, а также национальному происхождению прибывающих. Даже если речь шла только о представителях национально-конфессионального большинства, то и они (что относилось к обеим волнам египетских слушателей), представляли разные поколения людей, смена которых внутри самой компартии происходила отнюдь не эволюционно, что было связано, в том числе, и с периодически обрушивавшимися на нее ударами со стороны государства. Трансформировалась и география их происхождения. Менялись как центры египетского коммунистического движения, так и люди, их взгляды и понимание ими сущности самой партии.

Стоило бы вновь поставить уже возникавший вопрос, внеся в него теперь уже необходимые поправки, - можно ли создать групповой портрет первых египетских коммунистов? Будет ли он четок или размыт, не возникнет ли вместо него множество портретов, которые никак не будут связаны друг с другом, а состоящая из них галерея покажется искусственной? Но, в конечном счете, от полученного ответа будет зависеть, пусть частично, понимание главного - что осталось вне поля зрения тех, кто вносил свой вклад в становление советского ближневосточного курса 1920 - 1930-х годов, когда они находили в Египте необходимый для проведения этого курса инструмент?

2. ЕГИПЕТСКИЕ СЛУШАТЕЛИ В МОСКВЕ: ГРУППА И ПАРТИЯ

Итак, 21 египетский слушатель ¹² находились в Москве в течение 1922 - 1936 гг. Первая волна этих слушателей, представители которой вступили в ЕКП до постигшей партию первой катастрофы, менее значительна, чем вторая - влившаяся в ЕКП после 1924 г., - соответственно 7 и 14 человек. Скорее всего, первыми египетскими коммунистами, приехавшими учиться в Советский Союз, были Шарлотта Розенталь ¹³ и Моисей Спектор ¹⁴ (каждый из них учился в КУТВ, соответственно, в 1922 - 1924 гг. и с марта по сентябрь 1922 г.). Кроме них, эта первая волна включала Мухаммеда Ахмеда Сайида (Хамди Салям ¹⁵ ) ¹⁶ , бывшего слушателем КУТВ в 1924 - 1925 гг. Амина Яхьи ¹⁷ - в 1923 - 1925 гг., Хассуну Хусейна ¹⁸ и Абдул Рахмана Фадля ¹⁹ - в 1924 - 1927 гг. Наконец, в ней присутствовал Мухаммед Абдель Азиз (Азис) ²⁰ , находившийся в КУТВ в 1924 - 1927 гг.

Действительно, вторая волна египетских слушателей в Москве в количественном отношении выглядит более значительной. С одной стороны, это кажется понятным и объяснимым. До 1924 г. ЕКП еще переживала процесс собственного становления, ее лидеры должны были убедиться в том, что отправлявшиеся партией в Москву активисты действительно смогут там учиться, а после своего возвращения принесут ей пользу. Иными словами, к представителям первой волны предъявлялись более жесткие критерии отбора, хотя внимательное прочтение их личных дел вовсе это не доказывает. В то же время, изучение дел коммунистов второй волны, позволяет сделать вывод, что их реальная численность была меньше.

Можно ли, например, считать, членом ЕКП Мухаммеда Омара (Могамед Омаров)? Да, по происхождению он был египтянином, из его личного дела вытекает, что он родился в 1884 г. в Каире, где стал цирковым артистом. Но из того же личного дела становится ясно, что, по крайней мере, за несколько лет до начала Первой мировой войны он оказался в Европе, где последним местом его работы был Будапешт.

стр. 65

В Россию же он приехал "до 1914 года", в годы гражданской войны вступил в Красную армию, где в течение 1918 - 1925 гг. занимался "административно- хозяйственной работой", а в 1919 г. вступил в РКП(б). В 1925 г. его неожиданно и срочно отозвали из Тифлиса (Тбилиси) на учебу в КУТВ, а в 1928 г. отправили в Египет ²¹ .

Стоит ли рассматривать в качестве египетского коммуниста другого представителя все той же второй волны слушателей - Махри Азиза Абдель Малека Нейруза (Jacques Lenoir), учившегося в КУТВ с 1933 по 1935 г.? Он, как и М. Омар, был египтянином. Материалы его личного дела сообщают, что он родился в 1905 г. в Танте и был сыном "счетовода у помещика". В 1928 г. М. А. Нейруз был вынужден уехать на заработки в Бейрут, где спустя три года вступил в Сирийскую компартию ²² и по ее квоте был отправлен в 1933 г. в Москву ²³ . В 1936 г. он, тем не менее, представлял ЕКП на VII конгрессе Коминтерна ²⁴ .

Оба этих личных дела интересны в контексте судьбы ЕКП и методов действия ИККИ. Но, однако, число тех, кто реально представлял вторую волну членов Египетской компартии в Москве, должно быть уменьшено до двенадцати слушателей. Ни М. Омар, ни М. А. Нейруз не могут рассматриваться в качестве участников египетского коммунистического движения, даже если после КУТВ они и отправились в Египет. Они были коммунистами, но лишь коммунистами египетского происхождения, начинавшими свой путь в других секциях Коминтерна.

Вторая волна членов ЕКП включала Шляля Давидовича Зандберга (Галяль) ²⁵ , ставшего слушателем КУТВ в 1924 г., Мухаммеда Хасана (Фахми Саид) ²⁶ , учившегося там же в 1925 - 1926 гг. В течение 1927 - 1929 гг. в КУТВ находился Абдель Азиз Мухаммед Марей (Сергеев Азис Мухаммед) ²⁷ . Хафез Шаабан (Иосиф Хамдан) ²⁸ в 1931 - 1932 гг. начинал учиться в МЛШ, а затем, в 1933 - 1934 гг., продолжил образование в КУТВ. Кроме них к ней относились Абдель Магид Фаттах (Тантов) ²⁹ , занимавшийся в КУТВ в 1928 - 1930 гг., Махмуд (Мухаммед) Мустафа Дуэйдар (Жан Иванович Немиров), начинавший вместе с А. М. Фаттахом и вернувшийся в это учебное заведение в 1932 г. К ним нужно отнести и Жирайра Евгеняна (Каро) ³⁰ , учившегося в КУТВ в 1927 - 1930 гг., Али Хасана Хусейна (Саидов) ³⁰ , находившегося там с 1930 по 1933 г., Дирана Гарабедовича Воскеричяна (Александер Сергей Васильевич) ³² - в 1931 - 1932 и, повторно, в 1933 - 1936 гг., а также Гайка Давыдовича Депира ³³ - в 1932 - 1934 гг. Во вторую волну египетских слушателей входили также Михран Масманян (Рашидов) ³⁴ и его жена Манушак Масманян (Закия Рашидова) ³⁵ , учившиеся в КУТВ соответственно в 1930 - 1932 и 1932 - 1933 гг. Среди представителей этой волны преобладали представители нового поколения коммунистов, те, кто пришел в компартию после 1924 г. Но среди них были Ш. Д. Зандберг, М. Хасан и Х. Шаабан, ставшие сторонниками ЕКП раньше, чем их товарищи.

Но даже если исходить из общей численности учившихся в учебных заведениях Коминтерна в Москве египтян в 21 человек, стоит признать, что для столь значительного временного периода - 1920 - 1930-е годы - их было мало, хотя ежегодная квота для ЕКП составляла шесть слушателей ³⁶ . Более того, после 1933 г. ни один египтянин не приезжал в КУТВ или какое-либо другое учебное заведение Коминтерна ни по квоте ЕКП, ни от какой-либо другой компартии Ближнего Востока.

Обе волны слушателей из Египта, находившихся в КУТВ, были многонациональны. Если в случае первой волны речь шла о значительной доле евреев в ее составе -двое из шести (Ш. Розенталь и М. Спектор), то в случае второй - о большой прослойке армян (Ж. Евгенян, Д. Г. Воскеричян, Г. Д. Депир и супруги Михран и Манушак Масманян) - пятеро из двенадцати человек. Вторая волна включала и еврея - Ш. Д. Зандберга. Казалось бы, тем самым подтверждается известный вывод о значительном вкладе представителей местных инонациональных меньшинств в становление египетского коммунистического движения. Более того, столь большое число выходцев

стр. 66

из среды национальных меньшинств в составе второй волны египетских слушателей КУТВ (после 1924 г. немалую долю членов ЕКП составляли также и греки, не представленные в референтной группе) свидетельствовало, что после своего первого разгрома компартия постепенно превращалась в организацию, в рядах которой присутствие автохтонов оказывалось минимальным. Сроки прибытия слушателей из Египта в КУТВ становились тому очевидным доказательством. Однако здесь важнее связанные с этим выводом детали.

Ш. Розенталь, поступая в КУТВ, сообщала, что родилась в Александрии. Как следовало из ее слов, ее родители, как, впрочем, и их родители, были уроженцами Палестины ³⁷ , откуда ее отец около 1897 г. переехал в Александрию и стал египетским подданным. Гражданкой Египта была и она сама, но, по сути дела, Ш. Розенталь в большей мере принадлежала не к традиционному для страны еврейскому меньшинству, а к многонациональной колонии иностранцев, которая в те годы, а во многом, и позже была неотъемлемой чертой космополитической Александрии. В свою очередь, выходцем из того же египетского еврейского меньшинства никоим образом нельзя считать М. Спектора. Он родился в 1891 г. в Бердичеве, в 1916 г. вступил добровольцем в английскую армию, ив 1918 г. вместе с ее передовыми отрядами прибыл из Египта в Палестину ³⁸ . В 1921 г. М. Спектор примкнул к небольшой группе тех левых поалей-ционистов, которые создали Социалистическую рабочую партию Палестины, активно пытавшуюся завязать отношения с Коминтерном. В том же году по его инициативе был создан палестинский профсоюз швейников (М. Спектор был профессиональным портным), строивший свою деятельность на интернациональной еврейско- арабской основе. Переехав в 1921 г. в Египет, он стал членом ЕКП ³⁹ . В равной мере это относилось и к Ш. Д. Зандбергу, родившемуся в 1903 г. в Ново- Радомске (российское Царство Польское). Его отцом был мелкий торговец, сделавший все, чтобы его сын получил среднее образование. В 1917 г. Ш. Д. Зандберг окончил гимназию, где стал членом "социал-демократического союза молодежи" (кстати, своим родным языком он называл не идиш, а польский), а затем приобрел профессию инструментальщика. Но развитие событий в независимой Польше пробудило в нем национальные чувства - в 1918 г. он стал поалей-ционистом и прибыл в Палестину. Дальнейшая судьба Ш. Д. Зандберга похожа на путь М. Спектора - в 1923 г. он переехал в Египет и вступил в ЕКП. Деятельность Ш. Д. Зандберга развивалась в Александрии, где он стал рабочим на фабрике "Эголин" и возглавил профсоюз маслобойщиков, представлявшийся им же в руководстве ВКТЕ. После непродолжительного ареста он был выслан в Советский Союз.

В равной мере это относилось и к армянским слушателям из Египта, хотя их жизненные пути и были различны.

Д. Г. Воскеричян родился в 1911 г. в Диярбакыре (турецкая Западная Армения) в семье ремесленника. Потеряв в 1915 г. родителей, он оказался в Сирии, где воспитывался в детском доме для армянских сирот, затем в поисках работы переехал в Каир, стал типографским наборщиком и принял египетское гражданство. В 1928 г. Д. Г. Воскеричян вступил в ЕКП и с 1930 по 1931 г. являлся членом ее ЦК. Ж. Евгенян и Г. Д. Депир были уроженцами и гражданами Египта, - первый родился в 1902 г. в Александрии, второй - в 1909 г. в Каире. Но родители Ж. Евгеняна были выходцами из Смирны (Измир), куда уже в 1910 г. его отец увез семью. Вплоть до 1916 г. Ж. Евгенян учился в армянской школе этого города, впоследствии там же работал на "металлургическом заводе", а в 1922 г. вернулся в Египет. По данным личного дела Ж. Евгеняна, в Александрии он стал фотографом, был членом местной организации партии Гнчак, а в 1926 г. создал армянскую коммунистическую группу, называвшую себя "Обществом помощи советской Армении" и спустя два года вступившую в ЕКП. В свою очередь, мать Г. Д. Депира, как и его отчим, не были уроженцами Египта (его отцом был египтянин коптского происхождения). Сам Г. Д. Депир учился в каирской армянской, а затем американской школе, а после ее окончания работал "кустарем-портным". В 1928 г. он вступил в ЕКП. Наконец, и Михран Масманян, и Манушак Масманян сообщали о себе, что они родились "в Сирии", соответственно, в 1908 и 1909 гг., были по происхождению "рабочими" (Манушак Масманян была швеей), получили лишь "низшее" образование и прибыли в Египет, по крайней мере, после событий 1924 г. Михран Масманян вступил в ЕКП в 1924 г., а его жена - в 1928 г. Он был выслан из Египта в 1930 г., она же в 1931 г.

стр. 67

По сути дела, среди египетских слушателей КУТВ не оказывалось выходцев из среды египетских евреев, как и из традиционной для этой страны и материально обеспеченной армянской общины ⁴⁰ . Да и автохтонная группа этих слушателей не включала ни одного копта (все они были мусульманами), хотя в национальном отношении, о чем свидетельствуют косвенные данные, она не выглядела однородной. По сообщению А. Р. Фадля, А. Яхья был "магрибий аль-асль" ("марокканец" или "магрибинец"), хотя и направленный в КУТВ из Египта ⁴¹ .

Это были совершенно разные люди, принадлежность которых к единой партийной структуре - ЕКП - порой условна и не бесспорна. Но это всего лишь первое и поверхностное впечатление. Тем не менее оно усиливается при дальнейшем анализе личных дел египетских коммунистов, когда первое впечатление, связанное с условностью принадлежности многих слушателей- египтян к ЕКП, как, впрочем, и к Египту, начинает переноситься и на формально сплачивавшую этих людей организацию. Была ли Египетская компартия структурой, способной обеспечивать преемственность поколений, объединять их в единое целое, иными словами, постоянно самовоспроизводить себя, несмотря на, конечно же, огромные трудности своего развития, связанные с египетской внутриполитической ситуацией?

Прежде всего обе волны египетских слушателей, прибывавших в КУТВ, не оказывались внутренне стабильными с точки зрения возможностей своего дальнейшего участия в деятельности ЕКП. Примеры тому многочисленны, более того, они разнообразны и, в силу этого, поучительны. Речь идет о том, что не все те, кого в Москве готовили к продолжению борьбы за "пролетарские идеалы", оказывались к ней готовы, они порой были далеки от того, чтобы решать задачу "социалистического преобразования" своей страны. Справедливости ради, тем не менее, стоило бы отметить, что это отнюдь не всегда было связано только лишь с их собственным выбором или желанием.

3. ХРУПКОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СУДЕБ И ХРУПКОСТЬ ПАРТИЙНЫХ СТРУКТУР

М. Хасан вступил в ЕКП в 1923 г., когда партия переживала эпоху беспрецедентного роста своих рядов. В нее приходили выходцы из национального большинства, среди которых, по сообщению известного ближневосточного агента Коминтерна, в течение многих лет куратора ЕКП и, одновременно, советского военного разведчика А. М. Косого (Авигдора), преобладали "конторщики, работавшие в различных правительственных учреждениях", учителя, адвокаты, студенты, мелкие торговцы ⁴² . М. Хасан хотел стать художником, и, видимо, был талантлив. До вступления в ЕКП он, сын железнодорожного служащего, не примыкал к какой-либо политической партии или движению. Получить желанное образование в независимом Египте он, наверное, не мог. Москва открывала иные возможности. Начав в КУТВ, он спустя год поступил во ВХУТЕМАС. На родину он уже никогда не вернулся.

В Египет не вернулся и М. А. Саид. Как и М. Хасан, он стал коммунистом в 1923 г. в родной Александрии, и сообщал о себе, что был "интеллигентом крестьянского происхождения". Впрочем, он получил среднее образование и, кроме арабского, знал английский и немецкий языки. До вступления в компартию, в течение 1919 - 1922 года, он был ватанистом. Став коммунистом, М. А. Саид в 1923 - 1924 гг. входил в состав ЦК ВКТЕ. В КУТВ он проучился лишь год, был обвинен в национализме и исключен из этого учебного заведения. Но там, в 1925 г. он вступил в ВКП(б). Вернуться на родину стало невозможно - в Москве специальные службы предполагали, что в Египте он "останется вне партии". Тому были прецеденты.

Но не все еще, как оказалось, для М. А. Саида было потеряно - в 1926 г. он поступил на "медицинский факультет 1-го МГУ", закончил его, женился на коллеге-враче, но сохранил египетское гражданство. Мысль о возвращении на родину или просто об отъезде за пределы государства, где он стал, по сути дела, заложником, видимо, не покидала его. Но сохранение гражданства стало поводом для исключения М. А. Саида в 1935 г. из ВКП(б). Приближалась развязка. Медицинская практика стала невозможна, в 1938 г. он был обвинен "в связях с анг-

стр. 68

лийской разведкой", арестован и осужден на пять лет исправительно-трудовых лагерей. Спустя какое-то время он погиб ⁴² .

В Советском Союзе погиб и А. М. Фаттах, партийная карьера которого поначалу, казалось бы, развивалась вполне успешно. Он родился в 1903 г. в Танте в семье рабочего-железнодорожника, получил всего лишь начальное образование, работал кочегаром в депо родного города, где в 1927 г. вступил в местную ячейку ЕКП. В 1928 г. А. М. Фаттах прибыл в КУТВ через Палестину, успешно закончил это учебное заведение, оказался замеченным в качестве активного поборника арабизации, и в январе 1932 г. был отправлен в Египет. Предполагалось, что он сможет представить объективный отчет о положении дел в местном коммунистическом движении. В ИККИ уже не доверяли докладам ранее находившихся в Египте палестинских коммунистов - В. Авербуха-Абузяма, А. М. Косого и И. Н. Тепера-Шами. Все они уже были отозваны в Москву, где признавали свои ошибки, выражавшиеся в том, что их поалей-ционистское прошлое "не позволяло" им активно проводить линию ИККИ на "арабизацию арабских компартий". Отчет А. М. Фаттаха хранится в РГАСПИ ⁴⁴ . Это небольшой документ, автор которого, что становится ясно при знакомстве с текстом, симпатизировал вернувшемуся в 1928 г. в Египет из КУТВ М. Абдель Азизу, возглавившему каирскую секцию ЕКП и считавшему себя генеральным секретарем партии. В 1936 г. после "разоблачения" М. Абдель Азиза, обвинявшегося в том, что он "агент английской разведки", несущий личную ответственность за "деградацию" египетского коммунистического движения, позиция А. М. Фаттаха стала поводом для его ареста органами НКВД. Время его гибели в одном из советских лагерей неизвестно.

В Египет не вернулся, хотя и по разным причинам, ни один из слушателей- армян. Г. Д. Депир был выслан египетскими властями из страны и уже в Москве получил советское гражданство. После учебы в КУТВ он был отправлен в Армению, затем вызван в Москву, где стал работать в Институте востоковедения. Знакомясь с его личным делом, нельзя не видеть, что его тяготило пребывание в Советском Союзе (в Ереване он, используя свою основную профессию портного, пытался открыть собственную мастерскую). Человека, столь явно проявившего "частнособственнические устремления", женившегося в столице Армении на дочери бывшего купца, не могли использовать на партийной работе. Его просто отпустили - у его жены, к счастью, во Франции оказались близкие родственники. В 1936 г. Г. Д. Депир уехал в Париж.

Судьба его товарища - Ж. Евгеняна оказалась более трагичной. В 1930 г. он был помещен в больницу для душевнобольных. Обстановка, царившая в арабском секторе КУТВ, где под лозунгами "борьбы с противниками арабизации" происходила настоящая травля преподавателей - палестинских евреев и слушателей неарабского происхождения, если они не демонстрировали своей лояльности этому лозунгу ⁴⁵ , была одной из причин его болезни. В 1933 г. "после излечения" его отправили на "постоянное жительство в Батум". Учебу в КУТВ был вынужден прервать и Д. Г. Воскеричян, однако его исключили потому, что он, хотя и сторонник арабизации, проявлял, тем не менее, "мелкобуржуазное мышление". Как и Г. Д. Депир, он провел год в Армении, где происходило его "пролетарское перевоспитание". В 1936 г. его отправили во Францию для работы в местной армянской колонии. Это была странная командировка - "без связи" - Д. Г. Воскеричяна не должен был встречать никто из французских коммунистов, он не имел никаких необходимых для обустройства адресов. Он уехал, не зная, что его ждет арест.

Супруги же Масманян остались жить в советской столице. Михран Масманян в 1931 г. вступил в ВКП(б), при этом, создается впечатление, что ему не был засчитан стаж пребывания в ЕКП. Он стал рабочим на строительстве метро. Манушак Масманян осталась беспартийной и работала на фабрике "Мультфильм". В Египет после КУТВ не вернулся и М. Спектор, оставленный в Советском Союзе. В конечном счете, советской гражданкой, выйдя в 1928 г. замуж за А. М. Косого, стала и Ш. Розенталь. Формально она была связана с ЕКП ⁴⁶ , но после переезда в Москву, где стала работать в КУТВ, и вступления в ВКП(б) ⁴⁷ она, естественно, перестала быть ее активисткой ⁴⁸ . В равной мере это относилось и к Ш. Д. Зандбергу. После окончания в 1927 г. КУТВ его отправили "на работу в Туркмению", но в 1929 г. он смог стать аспирантом КУТВ, где после окончания занятий в аспирантуре стал работать в арабском секторе, поскольку он сообщал о себе, что знал арабский язык. В 1936 г. Ш. Д. Зандберг был арестован НКВД.

Вернувшись из Москвы, ЕКП покинул "сын купца" А. Яхья, в прошлом учащийся "арабской гимназии" в Александрии (для жителя этого города, несомненно, показатель национального самосознания), ставший бухгалтером ив 1921 г. сблизившийся с местными радикалами-социалистами. По-человечески его уход был понятен. В стране царила антикоммунистическая

стр. 69

истерия, и бывший коммунист уходил из становившейся опасной политики. Наконец, в Москве едва не был оставлен А. Р. Фадль, и по его поводу было принято соответствующее решение. После окончания КУТВ он стал студентом "международно-экономического отделения МГУ", а после его окончания работал в Московском институте краеведения. Но в 1936 г. новым решением восточного отдела ИККИ он был отправлен в Египет (ЕКП безуспешно пытались вывести из затянувшегося кризиса). На родине А. Р. Фадль был сразу же арестован. Материалы личного дела родившегося в 1902 г. в Танте и работавшего там же железнодорожным машинистом А. А. М. Марея позволяют предположить, что он вовсе не стремился вернуться в Египет. Для этого были весомые причины. В Москве он женился, приняв в качестве псевдонима фамилию жены, у него родились две дочери. Лишь в 1930 г., уступая давлению восточного отдела ИККИ, А. А. М. Марей уехал на родину.

4. ХРУПКОСТЬ СТРУКТУРЫ: НАЦИОНАЛЬНЫЙ И ЗЕМЛЯЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ

Суть проблемы, ставящей под сомнение способность ЕКП к самовоспроизведению, заключалась не только в том, что она постоянно теряла (и не только под ударами властей) необходимые ей кадры. Речь идет и о ее внутренней нестабильности, которая также не всегда была итогом репрессий и преследований. Едва ли не наиболее серьезным источником этой нестабильности выступал, как это и ни парадоксально, национальный состав партии и связанная с этим обстоятельством политика Коминтерна. Обычная для тех лет антиколониальная риторика ИККИ, требовавшего вовлечения в ряды ближневосточных компартий выходцев из рядов "туземного большинства", отнюдь не противоречила практике контактов высшего органа Коминтерна с выходцами из инонациональных общин региона. И происходило это потому, что "интернационалистские" установки Москвы были направлены, в конечном счете, не на решение проблем национального освобождения угнетенных народов, а на создание в регионе групп сторонников советского влияния. Пример "перелетных птиц", а именно так можно было бы квалифицировать, в частности, М. Спектора, а также часть египетских слушателей армянского происхождения, был тому очевидным подтверждением. Но движение в этом направлении создавало ситуацию напряженности и отчуждения между коренными египтянами и их товарищами из групп инонационального населения. Если, например, А. М. Косой "не строил иллюзий по поводу ценности (valeur) туземных членов для коммунизма" ⁴⁹ , то ответная реакция должна была быть недвусмысленно резкой. Пример М. М. Дуэйдара это доказывал.

Он родился в 1901 г. в Танте и был железнодорожным машинистом ⁵⁰ . Его образование до прибытия в Москву ограничивалось незаконченной начальной школой. В 1927 г. М. М. Дуэйдар вступил в ЕКП и в том же году прибыл в КУТВ из Палестины, куда в 1933 г. был отправлен на нелегальную работу (его личное дело, что, конечно же, не случайно, находится не в египетской, а в палестинской описи РГАСПИ). Сведения, содержащиеся в связанных с ним материалах, позволяют понять, почему срок его пребывания в Советском Союзе оказался столь длителен. Через год после прибытия М. М. Дуэйдара на учебу он был отчислен из КУТВ (причина отчисления - "неизжитые националистические мелкобуржуазные предрассудки") и отправлен "на производство", где должен был получить "пролетарскую закалку". Этим "производством" становились "сельскохозяйственный завод в Москве", где М. М. Дуэйдар работал слесарем, "торговый флот", там он был "машинистом парохода", и железнодорожное депо Одессы, где он вернулся к знакомой по Танте профессии - "машинист паровоза" ⁵¹ . Любопытные сведения!

В 1970 г. в Каире с М. М. Дуэйдаром беседовал известный египетский историк коммунистического движения в своей стране Р. Ас-Саид. Интервьюируемый говорил о серьезных проблемах. М. М. Дуэйдар рассказал, например, о своем вступлении в ЕКП. Из его слов вытекало, что ранее он поддерживал ватанистов. Ситуацию, однако, изменили дружеские отношения с работавшим вместе с ним Ахмедом Абдель Азизом, братом учившегося в то время в Москве в КУТВ М. Абдель Азиза ⁵² . Рассказы о жизни в Советском Союзе и, прежде всего, о возможности получить там образование произвели на М. М. Дуэйдара огромное впечатление. Этим и определялось его желание познакомиться с М. Абдель Азизом после его возвращения из Москвы. Знакомство состоялось в 1927 г., и М. Абдель Азизу (в то время пользе-

стр. 70

вавшемуся доверием ИККИ) было сказано "о желании учиться в Советском Союзе". Далее следовал красноречивый пассаж. М. Абдель Азиз не только ввел М. М. Дуэйдара в "одну из ячеек партии в Танте", но и "сразу же согласился" отправить его в Москву, сказав только: "Выправь паспорт!". Членство в ЕКП приобретало характер гротеска.

В Москве М. М. Дуэйдар оказался в то время, когда в арабском секторе КУТВ кампания борьбы за арабизацию близилась к своему апогею. По его словам, он принимал в ней самое активное участие, делая в своих выступлениях перед слушателями акцент, в том числе, и на низком уровне культуры арабских слушателей (он сам, а также его египетские товарищи были, конечно же, исключением). Вину за это, как он считал, несли руководители компартий Ближнего Востока - неарабы. Эта точка зрения явно перекликалась с оценкой А. М. Косого. За это бывшие "сионисты", занимавшие ведущее положение в восточном отделе ИККИ (среди них был и в недавнем прошлом первый генеральный секретарь Палестинской компартии В. Авербух-Абузям), начали на него "наступление" под предлогом его "непролетарского мышления". Результатом этого "наступления" стала отправка М. М. Дуэйдара на "производство". В дальнейшем же, нарушая решение высших коминтерновских инстанций и считая необходимым избежать "преследований со стороны сионистов", М. М. Дуэйдар отказался прибыть в Палестину, приложив все усилия для того, чтобы проникнуть в Египет. Но на родине на поприще партийной деятельности он никак себя не проявил.

Существовало, тем не менее, и еще одно обстоятельство, определявшее внутреннюю нестабильность ЕКП.

Представители первой волны египетских слушателей в КУТВ, а также примыкавшие к ним по времени вступления в ЕКП М. Хасан и Х. Шаабан, были уроженцами или Александрии (кроме А. А. Мухаммеда, родившегося в Каире), или прилегающих к ней деревень и местечек (как А. Р. Фадль). Но все они, включая и Ш. Д. Зандберга, жили и работали в этом городе. Исключение составлял лишь Х. Шаабан, сообщавший о себе, что в начале 1920-х гг. он работал сначала на железнодорожном "товарном складе", а затем машинистом поезда в Эз-Заказике (крупный железнодорожный узел в Нижнем Египте), где и возглавил местную секцию ЕКП. До 1924 г. Александрия была, вне сомнения, полюсом жизнедеятельности египетского коммунистического движения. Дальнейшее распространение деятельности партии предполагало встраивание вновь создававшихся ячеек и организаций в уже созданную систему внутринациональной иерархической подчиненности регионов.

Но существовало еще одно, пожалуй, более значимое обстоятельство, подтверждаемое словами А. Р. Фадля, полностью сохранившими мироощущение коммунистов первой волны, хотя и произнесенными спустя много лет: "Александрия была настоящей столицей, сосредоточием богатства, промышленности, рабочих объединений" ⁵³ . Страна, начинавшая движение к обретению независимости и становившаяся полем деятельности многих политических сил, вступала в эпоху создания новой структуры национального социума, конфигурация которого должна была определяться принципом "центр - периферия". Но проблема выдвижения такого центра отнюдь не всегда определялась соображениями экономического характера - ее решала конкуренция между стремившимися представлять интересы общества политическими силами. ЕКП была одной из них, и она стремилась участвовать в этом процессе.

Все участники александрийской секции ЕКП были, по сути дела, ровесниками, родившимися в 1896 г. (А. Р. Фадль и А. А. Мухаммед) или в 1898 г. (Ш. Розенталь ⁵⁴ , А. Яхья, Х. Хусейн, М. Хасан). Исключение составляли М. Спектор, Ш. Д. Зандберг, а также М. А. Саид и Ш. Хафез (два последних родились в 1904 г.) Это было принципиально важное обстоятельство. Однако не все они были прямыми и косвенными участниками или, по крайней мере, свидетелями событий 1919 г., охвативших, в первую очередь, крупнейшие центры страны, где они вели коммунистическую работу.

стр. 71

В то время всем им было 28 (как М. Спектору), 23, 21 или 16 (в случае Ш. Д. Зандбер-га) и 15 лет - уровень политизации молодежи и подростков в восточной стране всегда высок. Восстание 1919 г. вводило Египет в новейший этап его истории. Общенациональное антианглийское движение не просто переросло традиционные для страны рамки бунтов городской черни и крестьянских мятежей. Оно изменило самосознание египтян и судьбу самой страны. Возникала "египетская нация", и подавляющее большинство слушателей КУТВ первой волны, а также М. Хасан и Х. Шаабан, идентифицируя себя, говорили о том, что они "египтяне". Но тут же возникло осложнение: М. Спектор был "евреем", Ш. Розенталь писала о себе, что она "еврейка, египетская подданная", наконец, А. Яхья называл себя "арабом", подтверждая свое неегипетское происхождение, как говорил о нем А. Фадль.

Если все они стремились к развитию контактов с Коминтерном, то это означало, конечно же, что для них страна, откуда они приезжали в Москву, все еще была далека от подлинной независимости. Это ощущение скрепляло партию. Но по своему внутреннему содержанию оно было негативно. Единство партии должно было обеспечиваться и позитивным началом, например, общим для всех пониманием сущности Александрии как центра становления египетского социума. Но вдруг оказывалось, что этот центр неоднороден. В нем действовали М. Спектор и Ш. Д. Зандберг, которые не могли быть даже свидетелями событий 1919 г., потому что в то время находились в Палестине. Более того, они оба прибыли туда (что очевидно и для "ассимилированного" Ш. Д. Зандберга), решая проблемы своего, во многом, и физического существования. Еврейские погромы в дореволюционной России и откровенный антисемитизм во вновь возрожденном польском государстве были очевидной и не требующей доказательств реальностью. Могло ли их восприятие событий, развивавшихся в 1919 г. в соседней с Палестиной стране и наносивших удар, в том числе, и по местным инонациональным (включая и еврейскую) общинам, позитивным? Тем не менее пример Ш. Розенталь кажется здесь более красноречивым.

Ш. Розенталь происходила из обеспеченной "семьи торговца". Ее отец Иосиф Розенталь до 1904 г. был часовым мастером, в дальнейшем владельцем модного ювелирного магазина в центре Александрии и одновременно едва ли не наиболее яркой фигурой в рядах Социалистической партии Египта, создателем ВКТЕ. Она училась в немецкой школе, и для нее - жительницы Александрии того времени - было естественно свободно говорить на немецком, французском, английском и итальянском языках. Однако столь же свободно она говорила (а для представительницы инонационального меньшинства в Египте эпохи между двумя мировыми войнами это было, скорее, исключением) и по-арабски (скорее, на египетском диалекте). Да, конечно, Ш. Розенталь сообщала в своей автобиографии, что еще в 1918 г. вместе с отцом она участвовала в организации в Александрии "первого социалистического кружка". Но что это был за "социалистический кружок"? Первые контакты между создателем ВКТЕ и социалистами, представителями автохтонного населения его страны, были завязаны только в начале 1920-х гг. Более того, отправленное в мае 1921 г. письмо И. Розенталя из Александрии в ИККИ сообщало, что в этом городе существуют итальянские, греческие и еврейские социалистические кружки, ориентированные "больше на русскую революцию, чем на местную действительность" ⁵⁵ . Это было обычной для Ближнего Востока тех лет ситуацией.

Но это означало прежде всего, что Ш. Розенталь становилась социалисткой, а затем и коммунисткой вовсе не под влиянием событий в той стране, гражданкой которой она была. В лучшем случае, она была лишь свидетельницей восстания 1919 г. Более того, ее отец, создавал ВКТЕ ради того, чтобы Египет с его значительными инонациональными вкраплениями стал "уменьшенной копией Всемирных Соединенных Штатов, подлинным прообразом Лиги Наций". В Египте, говорил он, "на этой гостеприимной земле, где все нации имеют многочисленные колонии, где иностранцы легко адаптируются и находят свое место, чтобы беспрепятственно реализовать свои таланты", возникала возможность доказать, что "народ готов жить в мире, может объединиться и достигнуть взаимопонимания" ⁵⁶ . Это был ответ на события, оценивавшиеся египтянами-автохтонами как героическая эпопея борьбы, увиденные глазами представителя той группы египетского населения, которая видела в них угрозу собственному

стр. 72

физическому существованию и отнюдь не жаждала их повторения. Ш. Розенталь и ее отца объединяли узы подлинной духовной близости, и она, конечно же, разделяла его позицию. В свою очередь, обычный человеческий выбор становился политически нюансированным. Если угроза физическому существованию и благополучию людям европейского происхождения и сохранялась, то она вытекала из неверного понимания египтянами-автохтонами сути социализма. Долгом выходцев из Европы становилось, таким образом, культуртрегерское (да и политическое) руководство теми, кто был их местными товарищами по партии. Эти же товарищи едва ли не сразу после создания партии отвечали на это руководство ксенофобией и антисемитизмом, лишь усиливавшимися после 1924 г.

Удар, нанесенный по партии, во многом внутренне менял ее. В ней больше не оставалось ни "конторщиков", ни "студентов или мелких торговцев" или "учителей и адвокатов". Теперь ЕКП пополнялась рабочими, - ими были как М. Г. Фаттах и А. Х. Хусейн, так М. М. Дуэйдар и А. А. М. Марей (с характерным для них "низшим" уровнем образования, хотя А. А. М. Марей сообщал, что получил "среднее" образование), так и армянские члены второй волны слушателей КУТВ.

Конечно, и среди тех, кто вступал в ЕКП до 1924 г., были рабочие, например, Х. Шаабан. Рабочим - железнодорожным машинистом - был его отец, сын же с течением времени унаследовал его профессию. В 1919 г. Х. Шаабан, так, по крайней мере, он писал в своей анкете, был участником "действовавшего под негласным руководством партии Вафд общества "Отмщение" (Гамьийят аль-Интикам табиьа ли хизб аль-Вафд сиррийян)". В 1921 г. он, примкнув к ВКТЕ, вступил в Социалистическую партию Египта, и очень быстро стал секретарем секции ЕКП в Эз-Заказике. После возвращения в Египет с 1925 по 1931 г. Х. Шаабан был членом ЦК ЕКП. Тем не менее, это было, скорее, исключение, подтверждавшее незначительность рабочей прослойки в партии в первые годы ее жизни, хотя даже тогда рабочим называли и бывшего ватаниста Хассуну Хусейна. Важнее, однако, то, как он стал "рабочим". До 1919 г. Х. Хусейн, получивший среднее образование в "арабской гимназии" в Александрии, служил унтер-офицером. Скорее всего, причиной его увольнения из египетской армии были его политические пристрастия. Потеря фиксированного заработка превращала X. Хусейна в "рабочего" - цирюльника, который, что было обычно для тех лет на Востоке, исполнял и функции "мастера зубных дел". Если в его случае име ^: ло место социальное нисхождение, то для членов второй волны статус "рабочего" был частью их бытия.

Разумеется, речь не всегда шла о "пролетариях" - в какой мере ими были "фотограф" Ж. Евгенян или "уборщик железнодорожных вагонов", а в недавнем прошлом закончивший всего лишь деревенскую кораническую школу, "шорник" А. Х. Хусейн? Но был важен принцип, заключавшийся в том, что, наконец-то, социальный состав партии начинал в большей мере отвечать ее статусу коммунистической организации. Более того, партия вроде бы начинала проникать в "толщу трудящихся масс"! Тем не менее после 1924 г. ЕКП уже не располагала каким-либо влиянием в профсоюзах, где полностью господствовали вафдиеты ⁵⁷ .

Если А. Х. Хусейн и участвовал в 1929 г. в работе V конгресса Профинтерна, представляя там "классовые" профсоюзы Египта, то это вовсе не означало, что такие профсоюзы были реальностью. Его присутствие там было формальностью. В Москву он приехал, чтобы стать слушателем КУТВ, а для Коминтерна и действовавших под его руководством организаций предоставление мандатов участников их форумов учащимся КУТВ в качестве представителей небольших партий или "революционных" профсоюзов было обычной практикой.

"Пролетаризация" ЕКП не была вместе с тем однозначным явлением. Конечно, увеличение в ней прослойки рабочих еще больше отрывало ее от реалий политической жизни, превращая египетскую коммунистическую организацию в абсолютно "внесистемную" группу, шедшую по пути все более последовательной маргинализации. Большинство представителей второй волны слушателей КУТВ лишь в малой степе-

стр. 73

ни соприкасались с событиями 1919 г. Конечно, А. М. Фаттаху, А. А. М. Марею и М. М. Дуэйдару было тогда соответственно 16, 17 и 18 лет, но они родились всего лишь в провинциальной Танте. Были ли Ж. Евгении и Д. Г. Воскеричян даже свидетелями происходившего в 1919 г.? В этом приходится сомневаться, поскольку оба они, хотя и по разным причинам, находились тогда за пределами Египта, так же как и супруги Масманян. Но, так или иначе, "пролетаризированная" ЕКП оставалась каналом, благодаря которому в политику (пусть с помощью ущербных и деструктивных методов действия) входила часть - разумеется, крайне малая - низших страт египетского общества. Но как происходило это "вхождение"?

Все представители национального большинства, входившие в состав второй волны слушателей КУТВ - М. Г. Фаттах, А. Х. Хусейн, А. А. М. Марей и М. М. Дуэйдар, - писали в своих анкетах, что они были "арабами". Содержащаяся в личном деле М. А. Нейруза ⁵⁸ , слушателя-египтянина КУТВ и члена Сирийской компартии времени VII конгресса Коминтерна, анкета, разумеется, сообщала, что он также был "арабом". Более никакого упоминания о том, что они "египтяне"! Разрыв между ними и их в недавнем прошлом товарищами по партии, но выходцами из иных национальных групп, становился очевиден, как и все ярче окрашивавший этот разрыв оттенок ксенофобии. "Египтянами" же в большей мере становились Ж. Евгенян ("армянин из Египта"), Д. Г. Воскеричян ("армянин из Египта"), Г. Д. Депир ("армянин, египетский подданный"), также Ш. Д. Зандберг ("египетский еврей"), хотя супруги Масманян определяли себя (в силу своего "сирийского" происхождения?) только в качестве "армян". Тем не менее появлялась тенденция, действие которой должно было проявиться в случае резкого изменения внутриполитической ситуации, предполагающего апелляцию вызвавшей это изменение силы к "трудящемуся большинству".

Однако прямым итогом первого разгрома ЕКП становилось и появление в Египте "множественности" центров коммунистического движения, имевших тенденцию к дальнейшему дроблению. Но, по крайней мере, первоначально Каир мог рассматриваться среди них в качестве претендующего на ведущую роль, поскольку среди представителей второй волны слушателей КУТВ, вроде бы, возникала значительная прослойка жителей столицы.

Ее представлял А. Х. Хусейн, который родился в 1899 г. в деревне около Каира, а в 1918 г. переехал в этот город. До вступления в 1928 г. в ЕКП он симпатизировал вафдистам. Каирцами были Д. Г. Воскеричян и Г. Д. Депир. Но было ли это существенно с точки зрения претензий каирской организации ЕКП на роль полюса притяжения для египетских коммунистов? Ж. Евгенян был выходцем из Александрии, к этому центру коммунистического действия, вернувшись на родину, тяготел Х. Шаабан. М. М. Дуэйдар был уроженцем Танты, там же родились А. А. М. Марей и А. М. Фаттах. Главное же заключалось в том, что в родном для него Каире после возвращения из Советского Союза обосновался М. Абдель Азиз. В ИККИ его считали вторым, после Х. аль-Ораби, генеральным секретарем ЕКП. Возникала действительно показательная ситуация!

5. М. АБДЕЛЬ АЗИЗ: "ВИНОВНИК" ДЕГРАДАЦИИ ЕКП

М. Абдель Азиз, вступивший в ЕКП в 1922 г., был, по некоторым свидетельствам, протеже Х. аль-Ораби, отправленным на учебу в Москву по личной инициативе первого генерального секретаря партии ⁵⁹ . Протекционизм в том, что касалось учебы в Советском Союзе, не относился лишь к М. Абдель Азизу. Он был очевиден, например, в случае Ш. Розенталь, когда роль уже познакомившегося с ней в Александрии А. М. Косого была, скорее всего, определяющей в принятии соответствующего решения. М. Абдель Азиз, "сын служащего и сам служащий", как отмечалось в материалах его личного дела, был незаурядной фигурой. По крайней мере, никто из египетских слушателей первой или второй волны, кроме него, не стал, пусть и эпизодическим, автором периодических изданий примыкавших к Коминтерну организаций ⁶⁰ .

стр. 74

После возвращения в Египет М. Абдель Азиз, использовавший псевдоним М. Заки, стал регулярно отправлять в восточный отдел ИККИ сообщения (первое из них было датировано 20 марта 1927 г. ⁶¹ ) о ситуации в коммунистическом движении. Из этих сообщений вытекало, что в Москве ему поручили работать над воссозданием в Египте единой компартии.

Он сообщал о том, что в стране к моменту его возвращения не было "никакой организации, кроме Шарлотты и двух товарищей в Александрии". По собственной инициативе М. Абдель Азиз совершил, в частности, поездку в Танту, где он впервые создал "организацию из десяти человек", а также организовал "несколько" ячеек в Каире. Во всех его сообщениях акцент, делавшийся на деятельности коммунистов в Танте, был очевиден. Речь шла о людях, которых он, по сути дела, пестовал, подчеркивая, что все они "рабочие- пролетарии", способные принести значительную пользу Коминтерну. Это говорилось для восточного отдела ИККИ, но для себя М. Абдель Азиз, конечно же, создавал необходимую для его будущей карьеры основу. В тех же сообщениях он подчеркивал, что Ш. Розенталь выступает "против воссоздания партии", а также и то, что партия, действующая в Египте, должна быть прежде всего организацией местных "трудящихся". Последние слова были своего рода паролем, обеспечивающим все то же последующее продвижение по лестнице карьеры в Коминтерне. В конечном счете, восточный отдел ИККИ принял решение о создании временного ЦК ЕКП, генеральным секретарем которого стал М. Абдель Азиз ⁶² .

Но ему это решение казалось половинчатым успехом. В состав того же ЦК была кооптирована Ш. Розенталь, находившийся тогда в командировке в Египте палестинский коммунист И. Н. Тепер-Шами, а, кроме того, признавалась необходимость введения в него "одного греческого товарища". Это решение не удовлетворяло также и другие стороны, представители которых оказывались включенными в состав высшего руководящего органа ЕКП и объединившиеся в своем противостоянии М. Абдель Азизу. Против него решительно выступали уже создавшие к тому времени в Александрии собственную группу греческие коммунисты, считавшие, что объединение с ним обернется для ЕКП "окрашенной в ксенофобию межнациональной конкуренцией", и сообщавшие в Москву, что М. Абдель Азиз "клевещет" на представителей инонациональных общин ⁶³ . К ним присоединялась и Ш. Розенталь, постепенно приходившая к выводу, что "существование компартии на Востоке невозможно, вредно для коммунистической мысли" ⁶⁴ . Но в контексте цитировавшего ее высказывание документа это означало, что компартия невозможна, если во главе ее будет находиться представитель национального большинства или если ее не будет курировать какая-либо иная коммунистическая организация, "изжившая националистические предрассудки". Палестинская компартия называлась, в этой связи, наиболее предпочтительной. Ну, что ж, речь шла о традиционном для региона проявлении колонизационного культуртрегерства в европейской по происхождению среде. Но на этот раз в рядах "интернационалистской" компартии!

Находившийся в командировке в Египте в 1929 г. палестинский коммунист Э. Зейд сообщал, в свою очередь, что в некоторых каирских коммунистических ячейках, созданных М. Абдель Азизом, большинство составляют армяне ⁶⁵ . Они, по его словам, как и члены организации в Танте, в ходе борьбы между различными центрами коммунистического движения поддерживали своего покровителя ⁶⁶ .

Вовсе не случайно, в этой связи, то, что в составе второй волны египетских слушателей в КУТВ было двое армян из Каира. Не случайно и то, что несомненный протеже М. Абдель Азиза М. М. Дуэйдар, вспоминая в ходе беседы с Р. Ас-Саидом обстановку в арабском секторе КУТВ, где вместе с ним учились палестинцы, алжирцы и сирийцы, говорил: "Только среди египтян не было евреев. ... Только мы ставили вопрос о несоответствии между численностью населения арабских стран и национальным составом местных партий. Только мы, египтяне, вели борьбу, выдвинув лозунг "арабизации"" ⁶⁷ . Предположить, что М. М. Дуэйдар, столь трога-

стр. 75

тельно заботившийся о "чистоте" национального состава компартий арабского мира, не знал, что находившиеся в то время в КУТВ Г. Д. Депир и Д. Г. Воскеричян не арабы, было бы наивно. Но, видимо, они, жители Каира, активно поддерживали его начинания. В свою очередь, более ясной становится судьба александрийца Ж. Евгеняна.

Важнее, однако, другое - в Египте, уже начавшем новейшую эпоху своего существования, усилия М. Абдель Азиза сопровождались воскрешением традиционного для этой страны противостояния между различными инонациональными группами населения, искавшими поддержки тех или иных страт автохтонного общества ⁶⁸ . Однако на этот раз традицию возобновляла партия, призванная открыть этому обществу путь в "светлое социалистическое будущее".

10 июля 1932 г. постановлением ИККИ М. Абдель Азиз был исключен из партии за "интриганство и дезорганизацию" ее рядов. В этом документе говорилось также, что члены ЕКП обвинили его "в том, что он полицейский провокатор" ⁶⁹ . Соответствующая запись, но уже безапелляционно утверждающая, что М. Абдель Азиз "провокатор", имеется и в его личном деле. С тех пор любое исследование, посвященное истории коммунистического движения в Египте, непременно упомянет это обстоятельство, выделяя его как едва ли не решающий фактор деградации всего движения ⁷⁰ . ЕКП, тем не менее, продолжала угасать и после исключения М. Абдель Азиза. Важнее другое: а не является ли история его "провокаторства" мифом?

Ни один из документов РГАСПИ, говорящий о М. Абдель Азизе, не ссылается на какой-либо конкретный факт, доказывающий его связь с египетской полицией или агентами английской разведки. Бездоказательны и утверждения (только на уровне слухов, тщательно собиравшихся для отправки в Москву) о том, что он был причастен к аресту кого-либо из своих товарищей по партии. А эти аресты были реальностью повседневной жизни ЕКП. Так, 3 мая 1930 г. египетская "Аль-Ахрам" сообщала, что в стране вновь арестована группа "коммунистических террористов", занимавшихся "расклейкой листовок по случаю коммунистического праздника 1 мая". Первым среди них газета называла "зубного техника Хассуну Хусейна Исмаила". Далее следовало имя Х. Шаабана ⁷¹ . Оба были выходцами из Александрии, но, что принципиальнее, протеже освобожденного в 1927 г. из тюремного заключения Х. аль-Ораби. Более того, оба они, как и М. Абдель Азиз, обвинявшийся александрийцами в их "предательстве", входили в первую волну египетских слушателей в КУТВ.

Восстановление в рядах ЕКП ее первого генерального секретаря становилось важной задачей, решавшейся, в том числе, и М. Абдель Азизом ⁷² , "упорно считавшим", как сообщал и И. Н. Тепер, "членами партии" ее "старых членов" ⁷³ . Не приходится говорить, что поддержка со стороны Х. аль- Ораби во многом бы укрепила позиции самого М. Абдель Азиза. Более того, как вытекало из сообщения И. Н. Тепера, Х. аль-Ораби был категорически против ориентации египетских коммунистов на подчинение Палестинской компартии ⁷⁴ , на котором настаивали и палестинские коммунисты, и их сторонники в Александрии ⁷⁵ . Столь же яростным сторонником самостоятельности ЕКП оставался и М. Абдель Азиз. В этой связи, любая попытка с его стороны нанести удар по позициям сторонников Х. аль-Ораби была бы не только неразумна, но и губительна.

Концентрировавшиеся в Александрии греческие коммунисты создали в этом городе в феврале 1929 г. собственный ЦК, заявивший об исключении из партии Х. аль-Ораби и М. Абдель Азиза ⁷⁶ . К тому времени в Египте было получено написанное месяцем раньше письмо восточного отдела ИККИ, из которого следовало, что, хотя Коминтерн и не поддерживает идею объединения руководства компартий Египта и Палестины, его сотрудники считают, тем не менее, важным оказание ими друг другу "идейной и материальной помощи ⁷⁷ ". В Александрии эту идею постарались в полной мере использовать - состоявшаяся в марте 1931 г. конференция египетских коммунистов официально назвала Х. аль-Ораби "шпионом" ⁷⁸ . Формально для этого имелись основания. Х. аль-Ораби, который, конечно же, понимал суть развивавшейся вокруг него ситуации, объявил о выходе из ЕКП, опубликовал в каирском журнале "Ас-Са-

стр. 76

кафа аль-Гадида" собственный перевод работ нескольких английских лейбористов и заявил о том, что создаст в Египте "легальную социалистическую партию" ⁷⁹ . Этого было достаточно, чтобы предъявить ему столь жесткое обвинение. Но в решениях все той же конференции говорилось и о том, что "с ним (Х. аль-Ораби. - Г. К.) Хассуна Хусейн и Хафез Шаабан" ⁸⁰ , в то время уже находившиеся в заключении. Понадобилось немного времени, чтобы объявить "предателем" и "провокатором" М. Абдель Азиза. Однако как четко в этом случае использовались рецепты Макиавелли!

Лежало ли в основе действий Х. аль-Ораби стремление к воссозданию в Египте легальной и апеллирующей к "национальному социализму" политической группы, быть может, уже не называющей себя "коммунистической" ⁸¹ , а склоняющейся к "почвенническому" социальному идеалу С. Мусы? Поддерживал ли его М. Абдель Азиз и другие его протеже? По крайней мере, на протяжении всего периода после 1924 г., анализируя причины неудач египетских коммунистов, в ИККИ подчеркивали, что ЕКП не могла избавиться от своего стремления к исключительно легальным формам деятельности ⁸² . Но ведь недаром М. Абдель Азиз склонялся к идее партии, в которой принимали бы участие и те ее члены, которые вступили в нее до первого разгрома властей. Недаром он "клеветал" на выходцев из рядов инонациональных общин. Он, разумеется, прекрасно помнил время бурного роста рядов компартии, пополнявшейся представителями национального большинства и на этой основе активно "египтианизировавшейся". Вернувшись к легальной деятельности, отказавшись ради этого от одиозных проявлений своей "пролетарской" сущности, партия, во главе которой он, безусловно, хотел остаться, смогла бы превратиться, как, наверное, казалось М. Абдель Азизу, пусть и во второстепенного, но, тем не менее, реального участника политического процесса в собственной стране.

Но партия возвращалась к "интернационализму", и сколь же высокая цена была уплачена за восстановление этого принципа! Она включала не только уже ничем не прикрытую ненависть к иностранцам и антисемитизм М. М. Дуэйдара. Куда важнее было то, что эту ненависть он (а он был всего лишь одним из многих вступавших через ЕКП в политику выходцев из низших страт египетского социума) пронес с собой через всю свою жизнь. Он делился ею с другими, он нес ее "в массы", где она гипертрофировалась, приобретая теперь уже оттенок необходимости борьбы с грозящим вселенской катастрофой злом.

Но в эту цену, в конечном счете, входила и потеря египетскими коммунистами возможности быть самостоятельной политической величиной. М. М. Дуэйдар после окончания КУТВ должен был работать в Палестине. В 1936 г. от имени ЕКП на VII конгрессе Коминтерна выступал ученик сирийских коммунистов М. А. Нейруз. "Множественность" центров египетского коммунистического движения "раздвигала" границы страны, в которой это движение возникло. А это означало лишь то, что в самой стране оно агонизировало.

6. ВОЗМОЖНОСТИ СОВЕТСКОЙ ПОЛИТИКИ: ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Итак, стоило бы вернуться к поставленному ранее вопросу о том, можно ли создать групповой портрет первых египетских коммунистов? Очевидно, что ответ на него окажется отрицательным. Групповой портрет египетских коммунистов времен 1920 - 1930-х гг. оказывается невозможным, его место занимает галерея образов, не дополняющих, а противостоящих друг другу. И даже более того, - образы, за которыми стояли люди, обычно рассматриваемые в качестве контрагентов советской политики, отнюдь не были послушными исполнителями ее задач. Какими бы мелкими или, напротив, великими (все зависит лишь от ракурса их прочтения) помыслами ни руководствовались эти люди, они, конечно же, стремились, в первую очередь, добиться тех целей, которые им, а не их внешнему покровителю, представлялись первоочередными. Отсюда вытекало главное: предлагавшаяся им Москвой модель общественного переустройства воспринималась не как средство изменения мира, но как инструмент укрепления собственного положения в одной из составляющих

стр. 77

этот мир стран. Впрочем, и противники египетских коммунистов видели в концепциях, доктринах и лозунгах своих внешних союзников всего лишь инструмент действия, становясь, как и их антагонисты, борцами за собственные идеалы.

Члены ЕКП были лишь условными сторонниками "пролетарской" державы. Это обстоятельство выпадало из поля зрения Коминтерна, как и причина этой условности, которой с той или иной степенью приближенности можно было бы считать нерешенность национального вопроса. И речь здесь шла не только и не столько о Египте или колониальной политике Великобритании, но и о широком круге проблем, связанных с условиями становления национальных элит, конструирования наций и путей их последовательного вхождения в сложный и многогранный мир. Часть этих вопросов, имеющая непосредственное отношение к коммунистам Египта времен 1920 - 1930-х гг., заслуживает в этой связи особого внимания.

Настаивая на социальном характере своей секции, Коминтерн целенаправленно игнорировал национальную мотивацию обращения участников египетского коммунистического движения к поддержке Москвы. В отношении представителей национальных меньшинств это было более чем очевидно. ИККИ никогда не признавал связи между возможностями решения еврейского вопроса и территорией исторической Палестины, связи, рассматривавшейся в качестве аксиоматичной сторонниками Поалей-Цион. Но в равной мере, следуя в фарватере советской внешней политики, высший орган III Интернационала отнюдь не считал обоснованным восстановление исторической справедливости в отношении армянского населения части территории кемалистской Турции. Для его сотрудников не существовало какой-либо альтернативы советским методам реализации еврейских национальных чаяний, а советизированная Армения становилась наивысшим воплощением национальных устремлений армян. В свою очередь, возникавшие и в той, и другой среде коммунистические группы, ориентировались Коминтерном на безусловную координацию действий между ними, с одной стороны, и теми выходцами из национального большинства Египта, которые рассматривали Советский Союз в качестве своей внешнеполитической опоры - с другой. Однако действия в этом направлении разрушали ЕКП, заведомо обрекая коммунистов инонационального происхождения на проведение в отношении своих формальных единомышленников курса, в основе которого лежало снисходительное культуртрегерство или подчинение тем или иным фракциям национального большинства. Как же часто эти люди стремились порвать с Египтом, покинуть поле "классовой битвы" и сбросить возлагавшееся на них бремя.

Точно так же в ИККИ игнорировали и процессы складывания в Египте национального социума, который должен был стать адекватным вновь возникавшему в этой стране суверенному государству. Стремление не замечать этот процесс вытекало из убежденности в том, что "классовая" деятельность ЕКП решит возникавшие перед этой страной иные, рассматривавшиеся в качестве "второстепенных" проблемы. Однако на самом деле эта "классовая" деятельность была всего лишь формой участия тех, кого Коминтерн считал своими египетскими приверженцами (что относилось в первую очередь к автохтонам), в созидании нового социума. Иной в период 1920 - 1930-х гг. она и не могла быть. Возникала ситуация, когда то, что было, казалось бы, "второстепенным" и должно было решаться в ходе борьбы за "интересы пролетариата", на самом деле оказывалось в центре внимания египетских коммунистов. Их прежде всего интересовали место и роль инонациональных колоний в социуме страны. В свою очередь, раскалывавший ЕКП регионализм, разрыв между поколениями ее членов, их социальное или земляческое происхождение не более чем нюансировали (и порой жестко и откровенно) общее стремление коммунистов-автохтонов к вытеснению из партии их товарищей - выходцев из инонациональных общин. Египетская компартия оказывалась обычным слепком с общества. Но, быть

стр. 78

может, царившие в ней настроения всего лишь предвосхищали будущее? Исторически она была первой египетской политической силой, столь резко и недвусмысленно выразившей устами своих членов-"пролетариев" ту ксенофобию, которая в дальнейшем, приняв форму "борьбы" за национальное достоинство, стала основой действия разбуженных переворотом 23 июля 1952 г. "трудящихся".

Иными словами, идеологемы "интернационализма" и "пролетарской солидарности" не оказывались действенным инструментом обращенной к Египту советской политики. Но почему же много лет спустя пусть и немного иначе обрамленная - "союз страны социализма и национально- освободительного движения" - все та же идеологема стала основой советско- египетского взаимодействия? Видимо, потому, что менялись и Египет, и Советский Союз. В каждой из стран складывалась отвечавшая условиям жизнедеятельности государства и представавшая незыблемой социальная иерархия. В случае Египта эта иерархия оказывалась национально гомогенной, в случае Советского Союза - национально ранжированной. Все остальные средства легитимации межгосударственного взаимодействия - социалистический выбор, антиимпериализм и антисионизм - оказывались не только взятыми из прежнего набора традиционных лозунгов, но на этот раз были подчинены главному. Этим главным становилась заинтересованность внешнеполитического союзника Египта не в изменении уже сложившейся конфигурации местного социума, а в сохранении и поддержке его новых очертаний.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ 22 февраля 1922 г. правительство Великобритании опубликовало декларацию об отмене протектората и признании Египта суверенным государством. Принятый в апреле следующего года основной закон провозглашал страну конституционным королевством. В середине 1923 г. "египетская делегация" была реорганизована в партию Вафд, одержавшую бесспорную победу на парламентских выборах в январе 1924 г., что позволило ее лидеру С. Заглулу сформировать первое национальное правительство теперь уже независимой страны. См. об этом // Кошелев В. С. Египет: от Ораби-паши до Саада Заглула. 1879 - 1924. М., 1987.

² Здесь и далее см. об этом: Косач Г. Г. Красный флаг над Ближним Востоком? Компартии Египта, Палестины, Сирии и Ливана в 20 - 30-е годы. М., 2001. С. 35 - 143.

³ До прихода в Социалистическую партию он был сторонником ватанистов, в социальном отношении - служащим, сыном землевладельца, и находился на посту руководителя партии в 1923 - 1924 гг., а также в 1927 - 1928 гг. (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 85. Д. 83).

Здесь и далее номера листов личных дел не указываются. Эти дела не пронумерованы, а порой и не разобраны.

В РГАСПИ хранится составленная Х. аль-Ораби в Москве в 1922 г. анкета делегата II конгресса Профинтерна, в которой говорится о том, что он родился в 1894 г. в Эль-Махалле-эль-Кубре, закончил среднюю школу и два курса университета и знает два языка - арабский и английский. Х. аль-Ораби сообщал о себе, что он "египтянин", в социальном отношении - "интеллигент", а его основная профессия - "журналист". Он называл себя членом Социалистической партии Египта с момента ее создания в 1921 г. На конгрессе Х. аль-Ораби представлял "административный комитет Всеобщей конфедерации труда Египта", под руководством которого, по его словам, действовало 2750 членов различных профсоюзов. Он отмечал также, что является генеральным секретарем этой Конфедерации, а также секретарем ЕКП // Там же. Ф. 534. Оп. 1. Ед. хр. 20. Л. 7 - 10.

Любопытна оценка Х. аль-Ораби, высказанная спустя много лет одним из первых египетских коммунистов А. Р. Фадлем: "Он был из семьи аристократов, разорившихся торговцев хлопком. ... Искал работу" (Ас-Саид Р. Тарих аль-харака аль-иштиракийя фи Мыср. 1900 - 1925 (История социалистического движения в Египте. 1900 - 1925). Бейрут. 1975. С. 299).

⁴ В то время численность компартии Китая, например, составляла 800 человек. На Ближнем и Среднем Востоке ситуация была иной, - в Палестинской компартии было только 100 членов, а в Турецкой - 600 (Correspondances Internationales. 1924. N 102. P. 1112).

стр. 79

⁵ А. Р. Фадль, являвшийся непосредственным участником этих событий, спустя много лет вспоминал: "Мы потрясли Александрию. Мы захватили фабрики, подняли над ними красные флаги. Александрия была полностью нашей" (Ас-Саид Р. Тарих аль-харака аль-иштиракийя фи Мыср. С. 301).

В ИККИ, учитывая сложность советско-британских отношений того времени, с осторожностью относились к подобным действиям своей египетской секции, называя их "недостаточно продуманной и хорошо организованной акцией" (Correspondances Internationales. 1924. N 26. P. 297 - 298).

Впрочем, вопрос о том, в какой мере захват этой фабрики был санкционирован ЦК ЕКП или же он был инициативой части руководства партии, все еще остается открытым. По крайней мере, на "Эголин" существовала коммунистическая ячейка и руководимый ею фабричный профсоюз, которую возглавлял представлявший ЕКП на V конгрессе Коминтерна и III конгрессе Профинтерна (1924) Самуил Борисович Кожушнер (Кирзон-Самуэли). См.: РГАСПИ. Ф. 492. Оп. 1. Ед. хр. 368. Л. 27; там же. Ф. 534. Оп. 1. Ед. хр. 50. Л. 60.

Материалы его личного дела сообщают, в частности, что он родился в 1885 г. в Николаеве Херсонской губернии в семье рабочего-маляра, до восьми лет учился в религиозной еврейской школе, в 1903 г. примкнул к поалей-ционистскому движению. В 1910 г. С. Б. Кожушнер окончательно обосновался в Египте. В 1922 г. он, до этого член "еврейского рабочего клуба в Александрии", вступил в ЕКП, продолжая работать маляром на фабрике "Эголин". В 1923 г. он был членом руководства "александрийской секции ЕКП" и секретарем египетского отделения МОПР. После событий 1924 г. был арестован, обвинен в том, что был руководителем захвата фабрики, и выслан в Советский Союз, где и получил возможность представлять ЕКП на обоих конгрессах (Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 42).

Ячейка ЕКП на фабрике "Эголин" была, видимо, значительной. Кроме С. Б. Кожушнера, в нее входили, по крайней мере, А. М. Кац, родившийся в 1920 г. в Екатеринославле (Днепропетровск) и прибывший в 1920 г. в Египет через Палестину, а также Ш. Д. Зандберг. См.: там же. Ф. 95. Он. 85. Д. 37, 41.

Создается впечатление, что члены этой ячейки не раз обращались к руководству ЕКП с требованием "ускорить революционное выступление" трудящихся.

⁶ Адольф Краус возглавлял действовавшую в Египте компанию "Egypt, Syria and Palestine Trading Company".

⁷ РГАСПИ. Ф. 495. On. 85. Ед. хр. 10. Л. 18.

⁸ Там же. Ф. 495. Он. 85. Ед. хр. 10. Л. 35 - 48.

⁹ Бюллетень N 27 от 6 декабря 1922 г. IV конгресса Коммунистического Интернационала. М., 1922.

¹⁰ Первая ячейка движения Поалей-Цион (Рабочие Сиона) была создана на рубеже 1900 - 1901 гг. группой еврейских интеллигентов в Минске, а в дальнейшем - в городах "черты оседлости". Очень скоро его секции сформировались в Австро-Венгрии и США (1903), Великобритании и Палестине (1905). В 1907 г. на конференции секций Поалей-Цион в Гааге был создан Всемирный еврейский социалистический рабочий союз - Поалей-Цион, начавший в 1920 г. переговоры с Коминтерном о вступлении в его ряды.

¹¹ Гнчак (Колокол) - первая армянская социал-демократическая партия, стремившаяся соединить национальную идею и социалистическую мысль, была создана в 1887 г. в Женеве. Свое название она получила по издававшейся ею газете. Партия примыкала ко II Интернационалу, поддерживая активные контакты с Ф. Энгельсом. Деятельность Гнчак развивалась прежде всего в пределах границ Османской империи. Это были армянские вилайеты Западной Армении и Киликия.

¹² В эту группу включено дело Махмуда Мустафы Дуэйдара, содержащееся в палестинской описи (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 212. Д. 309).

¹³ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 51.

Здесь и далее сведения о каждом из слушателей КУТВ даются по материалам соответствующего личного дела.

¹⁴ Там же. Ф. 495. Он. 85. Д. 90.

¹⁵ Здесь и далее поставленные в скобки фамилии и имена являются партийными псевдонимами времени пребывания в Москве.

¹⁶ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 74.

¹⁷ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 76.

¹⁸ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 82.

¹⁹ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 73.

²⁰ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 85.

²¹ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 68.

стр. 80

В 1929 г. М. Омар был арестован в Египте. После своего освобождения в 1933 г. он безуспешно пытался вернуться в Советский Союз, где остались его жена и дети. Попытка получить советскую въездную визу в Афинах закончилась для него безрезультатно, поскольку работники советского консульства в греческой столице посчитали его слова о подпольной деятельности в Египте бездоказательными. После возвращения из Греции в Египет М. Омар был исключен из ЕКП как подозрительный элемент. В Москве было известно, что доказывается поступавшими в ИККИ документальными свидетельствами, об аресте М. Омара. Хранящаяся в РГАСПИ вырезка из каирской газеты "Аль- Ахрам" не оставляет в этом никаких сомнений. В его личном деле содержатся и отправлявшиеся им после освобождения из заключения письма жене, которые ей не передавались (Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 86. Л. 7).

²² В течение всего периода 1920 - 1930-х годов сирийские и ливанские коммунисты действовали в рядах организационно единой Сирийской компартии (СКП).

²³ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 75.

²⁴ В заполненной им анкете делегата конгресса он сообщал, однако, что родился в 1907 г., а также стал членом Египетской компартии в 1931 г. (Там же. Ф. 494. Оп. 1. Д. 495. Л. 18 - 19).

К сообщению о вступлении М. А. Нейруза в 1931 г. в ЕКП стоило бы отнестись критически, хотя бы потому, что в это время он находился в Бейруте, что подтверждается и ранее составленными им самим документами, где, в частности, в содержащейся в его личном деле анкете, говорится о том, что в 1931 г. он стал членом СКП. Материалы его личного дела сообщают, что после окончания КУТВ он был отправлен в Египет, в 1936 г. арестован в Танте и осужден на три года тюремного заключения (Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 75).

²⁵ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 37.

²⁶ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 58.

²⁷ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 54.

²⁸ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 69.

²⁹ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 56.

³⁰ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 33.

³¹ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 70.

³² Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 71.

³³ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 72.

³⁴ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 53.

³⁵ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Д. 52.

³⁶ Договоренность об этом была достигнута между восточным отделом ИККИ и Х. аль-Ораби во время работы IV конгресса Коминтерна. - См. письмо Х. аль-Ораби из Александрии "секретарю Коминтерна" от 8 ноября 1922 г. (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 12. Л. 77).

³⁷ Ее родным языком был, тем не менее, "еврейский", что в терминологии того времени означало - идиш. Иными словами, ее родственники были выходцами с территории одной из стран Восточной Европы того времени.

³⁸ Так прибыл в Палестину и А. М. Косой (Авигдор) (Личное дело Авигдора // Там же. Ф. 495. Оп. 212. Д. 51).

³⁹ По свидетельству А. Крауса, в 1921 г. в Египет из Палестины прибыло "несколько русских товарищей" (речь, разумеется, шла о левых поалей-ционистах), среди которых был, в частности, и А. М. Косой (Авигдор). Благодаря их усилиям в стране была создана "первая коммунистическая группа" из 400 человек, в состав которой вошли также радикально настроенные выходцы из стран Европы // Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 10. Л. 17 - 20.

⁴⁰ Об армянской общине Египта см.: Топузян О. Х. Египтаване хайкакан гакуте патмутюн. 1805 - 1952 (История армянской колонии в Египте. 1805 - 1952). Ереван, 1978.

⁴¹ Ас-Саид Р. Тарих аль-харака аль-иштиракийя фи Мыср. С. 302.

⁴² Письмо Авигдора из Каира от 16 ноября 1922 г. // Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 14. Л. 87.

⁴³ Р. Ас-Саид сообщал о М. А. Саиде, считая, что псевдоним "Хамди Салям" является его настоящим именем, что он "учился медицине в Советском Союзе, стал врачом, предпочел остаться в СССР, где продолжал жить вплоть до своей кончины" (Ас-Саид Р. Тарих аль-харака аль-иштиракийя фи Мыср. С. 302).

⁴⁴ Доклад о состоянии Египетской компартии, 23 января 1932 г., составил Тантов (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 98. Л. 1 - 7).

⁴⁵ Если эта приверженность демонстрировалась, то соответствующие люди становились "искренними товарищами-евреями" или "сознательными элементами неарабского происхождения". Терминология

стр. 81

М. М. Дуэйдара (Ас-Саид Р. Аль-Ясар аль-мысрий. 1925 - 1940 (Египетские левые. 1925 - 1940). Бейрут. 1972. С. 232).

⁴⁶ Текст привезенного ею в Москву написанного по-арабски мандата гласил: "Товарищ Шарлотта Розенталь, член Египетской коммунистической партии, имеет право на оказание содействия в ведении переписки между нами". Имелся в виду, с одной стороны, ЦК ЕКП, а с другой - восточный отдел ИККИ (Там же. Ф. 495. Оп. 154. Ед. хр. 365. Л. 32).

⁴⁷ Справка о египетских политэмигрантах в СССР по состоянию на 1936 г. (Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 115. Л. 22).

⁴⁸ После ареста мужа в 1936 г. по обвинению в "связях с английской разведкой" и "поддержке троцкистов" Ш. Розенталь еще год продолжала работать переводчицей в компании "Интурист". В "Справке о египетских политэмигрантах в СССР", составленной в 1936 г., о ней говорилось: "Дочь купца, якобы вступила в компартию Египта в 1919 г. и подвергалась неоднократным арестам. Окончательно в СССР с 1928 г. с Авигдором, при его помощи поступила в КУТВ и протащена в ВКП(б) с ложным стажем - 1919 г. Сомнительный элемент. ...Политэмигранткой не признана" (Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 115. Л. 22).

Была арестована в 1937 г. и приговорена к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. В 1944 г. повторно осуждена на пять лет ссылки. В 1955 г. Ш. Розенталь была реабилитирована, а в 1958 г. получила разрешение на выезд в О АР (Египет). В марте 1959 г. была выслана египетскими властями из Александрии в Европу (Там же. Оп. 85. Д. 51).

⁴⁹ Сообщение А. Крауса // Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 10. Л. 17.

⁵⁰ Впоследствии он называл себя "кочегаром" (Ас-Саид Р. Аль- Ясар аль-мысрий. С. 227).

⁵¹ РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 212. Д. 309.

⁵² Здесь и далее см.: Ас-Саид Р. Аль-Ясар аль-мысрий. С. 227 - 237.

⁵³ Ас-Саид Р. Тарих аль-харака аль-иштиракийя фи Мыср. С. 301.

⁵⁴ Так она писала в анкете слушателя КУТВ. Но в написанной в апреле 1932 г. автобиографии она сообщала, что родилась в 1899 г.

⁵⁵ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 2. Л. 6.

⁵⁶ Discours-Programme prononce par Joseph Rosenthal le 27 fevrier 1921 a l'ouverture de l'Assemblee Generate pour la creation d'une C.G.T. en Egypte // Там же.Ф. 495. On. 85. Ед. хр. 1. Л. 1 - 2.

⁵⁷ Это, конечно же, не означало, что попытки создать в Египте после 1924 г. "классовые" профсоюзы не предпринимались. Достаточно сослаться, например, на деятельность Р. Габбура и издававшуюся им в интересах их создания газету "Аль-Хисаб". Но эти попытки всегда жестоко прерывались властями. См. об этом: Косач Г. Г. Указ. Соч. С. 103 - 109.

⁵⁸ РГАСПИ. Ф. 494. Оп. 1. Ед. хр. 495. Л. 18 - 19.

⁵⁹ Об этом Р. Ас-Саиду сообщал египетский коммунист Абдель Фаттах аль-Кады (Ас-Саид Р. Тарих аль-харака аль-иштиракийя фи Мыср. С. 288 - 289).

⁶⁰ В Советском Союзе была опубликована, по крайней мере, одна его статья. См.: Азис М. Рабочее движение в Египте // Красный Интернационал профсоюзов. 1925. N 12.

⁶¹ Здесь и далее см.: РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 57. Л. 1 - 14; а также: там же. Ф. 494. Оп. 85. Ед. хр. 71. Л. 1 - 21.

⁶² Там же. Ф. 494. Оп. 85. Ед. хр. 57. Л. 15.

⁶³ См. отправленное из Александрии 16 февраля 1929 г. письмо на греческом языке, подписанное секретарем греческой группы В. Василиадисом, и его русский перевод (Там же. Ф. 494. Оп. 85. Ед. хр. 71. Л. 8 - 15, 18 - 29).

⁶⁴ Отчет о работе в Египте, сделанный на пленуме ЦК Палестинской компартии Абузямом и полученный из Палестины в марте 1928 г. // Там же. Ф. 494. Он. 85. Ед. хр. 73. Л. 4.

⁶⁵ Отчет о работе ЕКП за 1929 г. Там же. Ф. 494. Он. 85. Ед. хр. 80. Л. 26.

⁶⁶ Это подтверждал в своем отчете применительно к январю 1932 г. и А. М. Фаттах, говоривший, что "сферой влияния Азиза" является ячейка из 35 человек среди посетителей "армянского клуба в Каире" (Там же. Ф. 494. Оп. 85. Ед. хр. 98. Л. 3.

⁶⁷ М. М. Дуэйдар помнил, что вместе с ним учились "Хамди Салям, Абдуррахман Фадль, д-р Хассуна, Хафез Шаабан, Абдель Азиз Марей" (Ас- Саид Р. Аль-Ясар аль-мысрий. С. 228 - 230).

⁶⁸ О том, что М. Абдель Азиз является "полицейским провокатором" сообщал в восточный отдел ИККИ высланный из Александрии армянский коммунист Масис Погосян (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 95. Л. 8 - 9).

⁶⁹ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 96. Л. 2 - 3.

стр. 82

⁷⁰ Автор данной статьи писал, что "обычно важнейшей причиной стагнирующего состояния ЕКП времени второй половины 20-х - 30-х гг. называют предательство ее генерального секретаря М. Абдель Азиза", и добавлял, что "с этим трудно не согласиться". Тем не менее автор отмечал, что ЕКП продолжала деградировать "и после того, как ... М. Абдель Азиз был исключен из партии" (Косач Г. Г. Указ. соч. С. 118).

⁷¹ Аль-Ахрам, Каир, 3 мая 1930 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 86. Л. 7.

⁷² В апреле 1927 г. он направил в Москву письмо с сообщением о своей встрече с Х. аль-Ораби, где отмечал, что необходимо восстановить Х. аль- Ораби на посту генерального секретаря ЕКП или отправить его на работу в ИККП (Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 57. Л. 22 - 23).

⁷³ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 71. Л. 84 - 85.

⁷⁴ Но и значительно раньше, в то время, когда Х. аль-Ораби еще только становился генеральным секретарем ЕКП, его неприятие попыток бывших египетских поалей-ционистов, а также палестинских коммунистов диктовать собственный курс пробуждало в нем ксенофобские и антисемитские настроения. По сообщению А. Фадля, он "резко обрушивался на иностранцев и, особенно, евреев" (Ас-Саид Р. Тарих аль-харака аль-иштиракийя фи Мыср. С. 301).

⁷⁵ В резолюции, принятой весной 1928 г. ЦК Палестинской компартии по отчету о поездке в Египет В. Авербуха-Абузяма, говорилось: "Органическое развитие Египетской компартии и Палестинской компартии обязательно приведет к объединению руководства обеими партиями, а через их проникновение в соседние страны и к образованию единого руководящего центра для компартий арабского мира" (Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 73. Л. 9 - 10).

⁷⁶ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 73. Л. 27.

⁷⁷ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 75. Л. 6 - 7.

⁷⁸ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 89. Л. 3.

⁷⁹ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 80. Л. 28.

⁸⁰ Там же. Ф. 495. Оп. 85. Ед. хр. 89. Л. 3.

⁸¹ Словосочетание "коммунистическая партия" переводилось на арабский язык в поздних документах александрийской секции Социалистической партии Египта и ранних материалах ЕКП как "хизб таузиьа ассарва - партия перераспределения богатства", что для египетского общества того времени выглядело как прямой вызов сложившимся традициям и представлениям. - См., например, двуязычную (по-французски и по-арабски) надпись на печати на поступившем в ИККИ в конце 1921 г. из Александрии документе, озаглавленном "Apecu general sur la situation en Egypte" (Там же. Ф. 495. On. 85. Ед. хр. 2. Л. 11).

⁸² Начало такой оценке положил А. М. Косой. См.: Адигдор. Об основных этапах развития Египетской компартии // Революционный Восток. М., 1934. N 6. С. 79.

Permanent link to this publication: