Резиденции мусульманских владык - пристанища их временной, земной жизни, по прочности строительных материалов значительно уступали мавзолеям - "домам вечности". Символы власти, нередко насильственно отнятой у предшественников, дворцы заведомо были обречены на разрушение. В отличие от культовых зданий памятники дворцовой архитектуры первых веков ислама либо бесследно исчезли, либо обнаружены в состоянии, затрудняющем их идентификацию. Лишь немногие сооружения сохранились настолько, чтобы дать основание археологам и историкам искусства воссоздать облик разрушенных зданий и составить представление об их типических формах и прототипах. Вернуть руинам архитектурный образ помогают оставленные арабскими и персидскими средневековыми авторами описания дворцов и придворной жизни. Прояснение особенностей раннего мусульманского дворца позволит оценить адекватность его определения как специфического типа исламской архитектуры и как неотъемлемого слагаемого в общей картине формирования и развития культуры Халифата.

Одной из главных особенностей становления исламской культуры было сознательное усвоение и широкое использование опыта предшествующих цивилизаций, стремление к его познаванию и адаптации. Иначе говоря, в процессе построения собственной цивилизации арабы-мусульмане руководствовались принципом преемственности, образно выраженным арабской пословицей: "Знание - город: одни врата его - память, другие - понимание" [Pedersen, 2003, р. 1130]. Изучение литературных источников и археологически исследованных памятников1 показывает, что ранние мусульманские правители особенно охотно следовали этому принципу в создании своих резиденций, отразивших этапы покорения завоеванных земель и освоения их культурного прошлого. Памятники арабской и персидской литературы свидетельствуют, что в IX-X вв. еще была жива память о прославленных старых дворцах, инженерные достоинства и великолепное убранство которых восхищали мусульман и, вероятно, вдохновляли исламских архитекторов.

Среди прообразов исламских дворцовых сооружений наиболее известным был Айван Кисры (Дворец Хосрова), или Так-и Кисра (Арка Хосрова) - знаменитая резиденция Сасанидов2 в Ктесифоне3, которую средневековые авторы часто приводят в пример как образец редкого мастерства и высокого вкуса. Ибн Хордадбех4, вероятно, видевший здание еще хорошо сохранившимся, утверждал, "что нет сооружения из гипса

1 Изучением архитектуры ранних мусульманских дворцов занимались многие отечественные и зарубежные археологи и историки искусства, в том числе: Г. А. Пугаченкова, С. Г. Хмельницкий, Э. Херцфельд, К. Кресвелл, Ж. Соважэ, Д. Шлюмберже, Н. Елисеев, О. Грабар.

2 Сасаниды - династия иранских царей (224 - 651).

3 Ктесифон, араб. аль-Мадаин - древний город на восточном берегу Тигра, в 35 км ниже Багдада.

4 Ибн Хордадбех (Абу-л-Касим Убайдаллах ибн Абдаллах ибн Хордадбех) - арабский географ и путешественник, автор "Книги путей и стран", писал около 885 г.

стр. 23

(стука) и кирпича прекраснее, чем Айван Кисры в аль-Мадаине" [Ибн Хордадбех, 1986, с. 139].

Судя по восторженному отклику аль-Бухтури5, Ктесифонский дворец мог служить мусульманским средневековым зодчим одним из эталонов правительственного здания, предназначенного, подобно древневосточным дворцам, одновременно и для жилья, и для приемов, и для административных нужд. Как показали раскопки немецкой археологической экспедиции [Reuthner, 1930, Reuthner, 1933], шахский дворец был возведен по древней месопотамской традиции внутри царского квартала. В коллективной памяти иранцев и арабов это великолепное сооружение связано с легендарным образом сасанидского царя Хосрова6, которому приписывают возведение самой парадной и великолепной части дворца - сводчатого айвана7, открытого на фасад огромной аркой. Подавляющий своим величием и размерами, айван служил царским аудиенц-залом; здесь находился трон царя, устраивались торжественные приемы. Арка айвана высотой 37 м и шириной 27 м, мощной волной прорывала центр монументального многоярусного фасада, северное крыло которого рухнуло 15 апреля 1887 г. вследствие небывалого разлива Тигра [Iraq..., 1966, р. 12]. На старинных фотографиях и гравюрах арка выглядит декоративным мостом, соединяющим правое и левое крыло. Свод айвана был украшен стеклянной мозаикой, а стены понизу облицованы мрамором [Искусство..., 1965, с. 98]. Пол зала почти полностью застилал колоссальный ковер (общей площадью более 900 м2), затканный золотом, серебром, драгоценными камнями и жемчугом [Большаков, 1993, с. 66].

В арабской литературе не менее популярным был окутанный легендами образ реально существовавшего во II-VII вв. замка-дворца Гумдан в Сане. В описании аль-Хамдани8 этот исчезнувший образец зодчества древнего Йемена предстает как недостижимый идеал средневекового архитектора: "После Гумдана возвышенного и его обитателей! Дума о нем успокаивает сердце! Он доходил до середины небес, возвышаясь на двадцать этажей, не меньше! Облака увенчали его чалмой, и мрамором он опоясан и одет; [каменные] глыбы его соединены медью, а оникс и алебастр - между его башен. На каждом углу его - голова летящего орла или голова льва из меди, рычащая. В глубине его надежно расположены часы-капельница, капающие, чтобы считать части дня. Стаи птиц останавливаются там отдохнуть, а вода в каналах его [течет] из родника, вода которого не слишком холодна. Наверху его, надо всем этим, - горница, выложенная мрамором..." [цит. по: Пиотровский, 1985, с. 182].

Несмотря на патетическое преувеличение, описание замка Гумдан совпадает с внешним видом традиционных, похожих на башенные замки домов современного Йемена в Эль-Махвите, Джибле, Сане [Tourist..., 1984, р. 33, 36, 40] и объединяет черты, которые в целом отвечали средневековому мусульманскому идеалу репрезентативного архитектурного сооружения. Согласно Ибн Джубайру9, та же техника скрепления каменной кладки металлом, но не медью, а свинцом, была применена в создании колонн Больших мечетей10 в Куфе (670-е гг.) и Медине (707 - 709) [Ибн Джубайр, 1984,

5 Аль-Бухтури - сирийский поэт IX в., со слов Ибн Хордадбеха, писал о дворце Так-и Кисра: "Как будто дворец из числа чудес искусства... Неизвестно, сделано ли это людьми для джиннов, чтобы они там обитали, или джиннами для людей" [Ибн Хордадбех, 1986, с. 139].

6 Хосров (Хустрау) I Ануширван - царь Ирана (531 - 579), в арабской и персидской историографии поэзии и литературе - образец идеального монарха; Хосрой арабских источников - синоним персидского царя.

7 Айван (перс.) - 1) зал без передней стены, перекрытый сводом или потолком на колоннах или столбах; 2) дворец (преимущественно, у арабских и персидских средневековых авторов), обычно в значении царской резиденции или официального правительственного здания; 3) возвышение наподобие эстрады в глубине зала или двора.

8 Аль-Хамдани (аль-Хасан ибн Ахмад аль-Хамдани) - южноаравийский историк и географ (ум. 945).

9 Ибн Джубайр (Мухаммед ибн Ахмад ибн Джубайр) - андалусский путешественник (1145 - 1217).

10 Большая мечеть (араб. - Джами аль-Кабир) - главная или единственная соборная мечеть города, в Медине - Мечеть Пророка.

стр. 24

с. 134, 148]. Искусство облицовки мрамором и цветным камнем, позднее называемое аблак11, было хорошо известно уже создателям первого монументального здания ислама - Купола Скалы в Иерусалиме (687 - 691) и Мечети Пророка в Медине (Ибн Джубайр, 1984, с. 135].

Бронзовые (реже каменные или керамические) орлы или львы, наряду с петухами, павлинами, оленями или другими фигурами, составляли специфический вид мусульманского дворцового искусства; в садах и павильонах они украшали водометы фонтанов, служили водолеями или курильницами [см. илл.: Пиотровский, 2001, с. 70, 76, 78; Islam..., 2000, S. 202, 239]. Водяные часы, идею которых арабы восприняли от персов и византийцев, были, например, у аббасидского халифа Харуна ар-Рашида (786 - 809) [Пипуныров, 1982, с. 87 - 96], в XII в. усложненные, они получили вид парадного дворцового фасада с аркой и движущимися фигурами; образец таких часов находился в Большой мечети Омейядов в Дамаске [Ибн Джубайр, 1984, с. 192 - 193]. Вода, текущая в желобах, льющаяся из фонтанов, наполняющая бассейны, была непременным компонентом любого мусульманского жилого и культового здания. Таким образом, в рассказе аль-Хамдани возникает собирательный образ не столько доисламского сооружения, сколько арабского замка-дворца, включившего характеристики сложившегося к его времени (X в.) типа построек.

Заслуживающие внимания исследователя образы мусульманской дворцовой архитектуры представлены в сказках "Тысячи и одной ночи", вобравших художественный опыт нескольких столетий и обширного арабо-иранского региона12. В одной из сказок описывается "дворец, выстроенный из черного камня и выложенный железом". Его двустворчатые ворота вели к портику, а оттуда - в дворцовые покои, убранные "шелком и звездчатыми коврами13 и занавесками, которые были опущены (знак скрытого присутствия). А посреди дворца был двор с четырьмя возвышениями (айванами), одно против другого, и каменной скамьей, и фонтан с водоемом, над которым были четыре льва из червонного золота, извергавшие из пастей воду как жемчуга и яхонты, а вокруг дворца летали птицы, и над дворцом была золотая сетка, мешавшая им подняться вверх" [Тысяча..., 1929, т. 1, с. 91 - 92].

Если отвлечься от сказочных дополнений, здесь весьма умеренных, нетрудно представить себе реальное сооружение - типичный арабский каср, или замок-дворец. Ворота окруженного глухой стеной дворца вели во входной комплекс, включающий передний двор, портик, вестибюль и коридоры; они предохраняли от прямого проникновения посторонних к сердцу здания - парадным залам, ориентированным на центральный двор с четырьмя айванами на осях и водоемом посередине; к залам примыкали или были скрыты за ними жилые покои. Прототип подобной композиции обнаруживается в открытом археологами парфянском храме-дворце в Ашшуре (I в. до н.э. - I в. н.э.; Ирак): единственный вход вводил в систему узких обходных коридоров, соединяющих и разделяющих группы помещений, организованных вокруг нескольких внутренних дворов [Шлюмберже, 1985 с. 104]. Тот же принцип проектировки использовался еще ассирийскими строителями, о чем свидетельствуют исследования дворцов IX в. до н.э. в Дур-Шаррукине и Тиль-Барсибе [Флитнер, 1958, с. 258 - 259]. Существенно новым и именно парфянским, по мнению Д. Шлюмберже, изобретением было введение в архитектуру Ашшура двора с четырьмя сводчатыми айванами с большими полуциркульны-

11 Аблак (араб. - пестрый) - тип и техника архитектурного декора (преимущественно в Сирии и Египте) выкладкой или облицовкой стенных поверхностей полосами шлифованного цветного камня.

12 О предполагаемом месте и времени создания сборника см. вступительную статью М. А. Салье: [Тысяча..., т. 1, 1929, с. XLII-XLIV].

13 Композиции со звездчатыми медальонами характерны для традиционных ковров Азербайджана и Турции.

стр. 25

Рис. 1. Дворец Омейядов в Аммане. Церемониальное здание. Первая половина VIII в. Реконструкция: разрез с предполагаемым куполом [Hillenbrand, 2000, р. 380].

ми арками [Шлюмберже, 1985, с. 161]; каждая арка в центре трехъярусного фасада создавала композицию, позднее доведенную до грандиозных масштабов в Ктесифоне.

Ансамбль вписанных в прямоугольник общих наружных стен нескольких обстроенных помещениями квадратных дворов можно реконструировать по планировке и остаткам дворца Омейядов, который в первой половине VIII в. занял территорию господствующей над городом древней цитадели Аммана (Иордания). Айванная композиция в этом случае была применена для церемониального, как полагают, здания, которое, возможно, открывало торжественный подход к тронному комплексу [Hillenbrand, 2000, р. 379 - 381, 572]. Сложенное из блоков камня здание представляет собой вписанную в квадрат крестовидную композицию четырех сводчатых айванов, открытых в камерный внутренний двор красивыми, слегка заостренными кверху арками. Стены внутри и на дворовых фасадах айванов до половины высоты обведены как бы опирающимся на цоколь поясом стройных, разукрашенных резными арабесками ниш с арками на колонках. Верхнюю половину стен на стыке айванов занимают подобные нижним, но большие плоские арки, заполненные орнаментальной каменной резьбой. Паруса не сохранились, но верхняя кладка позволяет предположить, что своды айванов были скрыты под объединяющей здание плоской кровлей, а двор либо оставался открытым, либо имел купол, возведенный с помощью угловых тромпов [Hillenbrand, 2000, р. 380]. Два айвана, противостоящих друг другу на главной оси ансамбля, - сквозные, что и дает основание считать это репрезентативное и явно не жилое сооружение парадным двором, формирующим торжественный церемониальный вход в резиденцию халифа.

Исследование руин цитадели Аммана показало, что строители омейядского дворца воспользовались не только парфяно-сасанидской идеей четырехайванной композиции, но и древней месопотамской традицией проектирования дворцового ансамбля как нескольких групп построек, замкнутых в общей ограде и организованных каждая вокруг своего двора [Hillenbrand, 2000, p. 378].

Вернувшись к описанию сказочного замка, отметим, что в его основе просматривается принцип застройки здания как по периметру, так и по осям координат, с выделением открытого внутреннего пространства. Универсальный для архитектуры мусульманского мира, этот принцип применялся римлянами в возведенных на восточных гра-

стр. 26

ницах империи небольших фортах14, планировочные и строительные приемы которых в VII-VIII вв. нашли продолжение в создании рибатов15 и "замков пустыни" - укрепленных резиденций или поместий омейядских халифов и принцев, обнаруженных (некоторые недостроенными) в Иордании, Палестине и Сирии вдали от населенных районов.

Образное название - "замки пустыни" - отразило романтическое представление их первооткрывателей о том, что Омейяды, выходцы из Западной Аравии, стремились к условиям, близким образу жизни аравийских кочевников, ради чего покидали города и строили свои дворцы в безводных местностях, на краю пустыни. К. Кресвелл в доказательство этой точки зрения привел несколько исторических анекдотов, в том числе слова бедуинского поэта VIII в., обращенные к халифу аль-Валиду: "Близость источников нам не годится; москиты и лихорадка истребляют нас" [Creswell, 1958, р. 94]. Причины возведения "замков пустыни" вновь стали загадкой, когда обнаружились археологические свидетельства того, что в ряде случаев местности, в которых халифы и принцы основывали свои резиденции, в те времена были давними оазисами с развитой системой орошения, цветущими и плодоносящими садами и богатыми угодьями, а сами "замки" иногда наделялись функциями сельскохозяйственных усадеб, которые могли играть немаловажную роль в экономической жизни района [Grabar, 1973, р. 32; Islam..., 2000, S. 72]. Похожие и в то же время разные, эти памятники позволяют понять, как складывались в Халифате представления о типе резиденции мусульманского правителя.

Один из самых ранних и единственный, хорошо сохранившийся "замок пустыни" - Кусайр Амра (Маленький дворец Амра) был открыт приблизительно в 100 км к востоку от Аммана в 1898 г. австрийским археологом А. Мюзелем. После первой публикации памятника в 1907 г. [Musil et al., 1907] высказывались альтернативные предположения: о позднеантичном происхождении, о том, что это была резиденция Гассанидов16, о его принадлежности к эпохе Аббасидов и, наконец, о его связи с эпохой Омейядов17, что подтвердил анализ эпиграфики [Creswell, 1958, р. 91 - 93; Grabar, 1986, р. 131]. Долгое время Кусайр Амру принимали за увеселительный "охотничий домик" аль-Валида I18. Исследования Испанской археологической миссии 1971 - 1974 гг. показали, что "домик", который, по мнению археологов, представлял собою приемный дворцовый зал с примыкающим к нему зданием бань, был частью довольно обширного ансамбля загородной резиденции, построенной, очевидно, в 710-х гг. В 300 м к северо-западу от дворца-купальни обнаружили остатки небольшого замка с периметральной застройкой по сторонам двора (по мнению археологов, он предназначался для свиты и слуг халифа), а к востоку - остатки гидравлического комплекса с водозаборным колесом, колодцем и цистернами. Частично сохранилась и наблюдательная башня, с которой хорошо просматривалась окружающая резиденцию равнинная местность. Весь ансамбль был обведен невысокой, но широкой стеной, возможно, предназначенной задерживать ил, оседающий после коротких разливов пересыхающей речки; илистые отложения вполне могли бы поддерживать жизнь фруктового сада [Almargo et al., 1975, p. 117 - 121].

14 Линия таких фортов тянулась от Акабского залива к Дамаску и от Дамаска до Пальмиры; из сообщений летописцев известно, что иногда омейядские халифы использовали такие форты в качестве своих резиденций [Creswell, 1958, p. 94].

15 Рибат (араб.), - раннесредневековая обитель воинов-мусульман, защитников веры и государства.

16 Гассаниды - вассальные Византии арабские князья; в VI в. контролировали территории от Евфрата до Акабского залива; исповедовали христианство [Большаков, 1989, с 14].

17 Дискуссия об атрибуции и датировке Кусайр Амры приведена Э. Херцфельдом [Herzfeld, 1910, p. 106].

18 Аль-Валид I - омейядский халиф (705 - 715).

стр. 27

Одиноко стоящее ныне среди голой степи, обращенное входным фасадом к современной дороге, невысокое здание дворца-купальни, благодаря его четко прорисованному скульптурному объему с полукружиями сводов, апсид и низкой купольной пристройки, различается с большего расстояния. Оно сложено из крупных тесаных блоков местного известняка теплого рыжеватого оттенка. Интерьер зала, сверху до низу покрытого фресками, разделен двумя мощными продольными арками на три равных по высоте и ширине прохода-нефа. Каждый неф перекрыт одинаковым цилиндрическим сводом, украшенным росписью, грубо имитирующей кессоны. В центре южной стороны, напротив входа в зал открыта глубокая ниша под коробовым сводом, фланкированная неясного назначения двумя маленькими сводчатыми помещениями, завершенными полукруглыми апсидами. Украшенная изображением монарха, восседающего под балдахином в окружении двух слуг с опахалами, ниша предположительно служила тронной комнатой, а два маленьких помещения, в которые ведут двери в боковых стенах ниши - спальнями [Almargo et al., 1975, p. 118]19. Первые исследователи еще видели в этих комнатках полы с выложенным стеклянной мозаикой стилизованным лиственным узором [Creswell, 1958, р. 86]. В восточной стене зала низкий дверной проем соединяет зал с банями, расположенными уровнем ниже. Композиция сменяющих одна другую "теплой" и двух "горячих" комнат - парилен следует античной традиции, как и сюжеты украшающих их росписей. На стене "женской" парильни с низким крестовым сводом представлена сцена купания женщин и детей. Другая "горячая" комната с углубленными в пол двумя ваннами перекрыта полусферическим куполом, на котором изображены небесная сфера и знаки зодиака. В изолированном от купален служебном помещении находился резервуар для нагрева воды.

Декоративное убранство интерьера придавало этому зданию простой брутальной, выразительной архитектуры подлинно дворцовый характер. Судя по обнаруженным остаткам, полы помещений были выложены мозаикой, стены на половину высоты облицованы мрамором (и в том, и в другом просматривается сиро-палестинская ранневизантийская традиция). Верхняя часть стен и перекрытия были сплошь покрыты росписями (прием, более характерный для искусства коптов), чрезвычайно разнообразными и по сюжетам, и по манере исполнения. Сцены купания, развлечений, охоты, состязаний, изображения монарха, покоренных царей, танцовщиц, работающих ремесленников, мифологических персонажей, животных сплетаются в увлекательный изобразительный рассказ, иногда на удивление и до смущения вольный, далеко не полностью понятый и расшифрованный. Стиль одних росписей демонстрирует знакомство их создателей с искусством христианского Египта [Almargo et al, 1975, pl. XXXIII-XXXV], другие ориентированы на идеалы античности [Almargo et al., 1975, pl. XXI, XXII, XLII], третьи отдают предпочтение наследию сиро-палестинской школы живописи IV-VI вв. [Almargo et al, 1975, pl. XII, XIII], известной, главным образом, по напольным мозаикам20. Некоторые персонажи одеждой, чертами лица и характером рисунка отдаленно напоминают образы раннесредневековых дворцовых росписей Средней Азии [Almargo etal., 1975, pl. V, XIX].

Независимо от того, был ли Кусайр Амра собственно дворцом с купальней, или банями с приемным залом в ансамбле поместья, этот памятник ясно показывает, что в начале VIII в. строители и оформители дворцов халифов не только использовали инженерно-технический и художественный опыт позднеантичного Восточного Средиземноморья, но и, вероятно, сами были носителями этого опыта. Следует отметить, что ни

19 Это предположение кажется сомнительным из-за малых размеров комнат и отсутствия в них окон. К. Кресвелл полагал, что эти маленькие помещения были комнатами отдыха, которые освещались через открытые двери [Creswell, 1958, р. 86], однако эти двери слишком малы и открываются в безоконную нишу.

20 О стилевых характеристиках, генезисе и историко-художественном значении росписей Кусайр Амры см.: [Ettinghausen, 1962, p. 30; Grabar, 1988, p. 75 - 83].

стр. 28

Рис. 2. Каср аль-Хайр аль-Гарби. 727/28 н.э. Реконструкция [Hillenbrand, 2000, р. 387].

в архитектуре, ни в декоре Кусайр Амры нет ничего, что связывало бы этот памятник с исламом.

Репрезентативная программа, однако, уже была намечена, как в организации внутреннего пространства, так и в декоре. Тронное место разместили в глубине зала, на центральной оси, и выделили, помимо изображения монарха, живописной имитацией свисающих драпировок - знаком высочайшего присутствия: согласно этикету, занавеси должны были скрывать повелителя верующих от посетителей. Организация интерьера приемного зала Кусайр Амры вполне отвечает реконструированной Ж. Соважэ на основании источников сцене дворцовой аудиенции эпохи Омейядов: "В приемном зале халиф сидел в конце и на продольной оси помещения (фи садр аль-маджлис), лицом к главному входу... на ложе (сарир), рядом с которым возжигали благовония в чашах-курильницах. Он держал посох (кадиб), без сомнения первоначально отождествлявшийся с посохом, с которым самые ранние арабы никогда не расставались.., но который вскоре приобрел значение настоящего скипетра. Перед ним висел занавес" [Sauvaget, 1947, р. 131]. Общение между халифом и посетителем происходило через опущенную завесу, о чем свидетельствует цитированный Соваже пример: посетитель, которого провели в приемный зал, "увидел висящий занавес и сидение на одного человека. Хаджиб [церемонимейстер] сказал ему: "Ма'бад, приветствуй Повелителя правоверных... и аль-Валид, из-за занавеси, вернул ему приветствие"" [Sauvaget, 1947, p. 131].

Для реконструкции образа раннего мусульманского дворца богатый материал предоставили раскопки Каср аль-Хайр аль-Гарби - Западного Дворца аль-Хайр21, обнаруженного на краю Сирийской пустыни, на небольшом холме, в 60 км к юго-западу

21 Научные раскопки замка проводились Д. Шлюмберже в 1936 - 1938 гг. [Schlumberger, 1939]. Западным его стали называть после открытия почти в 100 км к северо-востоку от Пальмиры другого "замка пустыни" - Каср аль-Хайр аш-Шарки (Восточного), укрепленного омейядского города-резиденции с примыкающим к нему зданием замка или караван-сарая.

стр. 29

от древней Пальмиры. Дворец был частью большого поместья, созданного Омейядами в оазисе, обязанном своим процветанием плотине, построенной в I в. римлянами. Поместье включало сельскохозяйственные угодья, большой плодовый сад - бустан, водоем - бирка', водяную мельницу, хан (караван-сарай) с мечетью, хаммам (бани), восходящие к римско-византийскому времени; в одной из его комнат была устроена молельня с михрабом. Система подземных и наземных каналов орошала и снабжала поместье водой, поступавшей из большого искусственного озера (1500 х 800 м) [Elisseeff, 2003, p. 726]. На архитраве ворот караван-сарая, перенесенных в Национальный музей в Дамаске, сохранилась строительная надпись с датой постройки и именем "повелителя верующих" - омейядского халифа Абдаллаха Хишама (724 - 743), который "повелел сделать эту работу, во исполнение воли Бога... под руководством Сабита бен Аби Сабита в Раджабе года 109 (октябрь-ноябрь 727 г.)"22. По-видимому, и весь ансамбль был создан приблизительно в это время.

Собственно каср был воздвигнут на месте монастыря яковитов23, основанного в 559 г. филархом Гассанидов. В рисунок поставленных в каре стен была включена сохранившаяся от монастыря башня с навесной бойницей-балконом над входом, которую Кресвелл считал одним из первых примеров машикули [Creswell, 1958, р. 121].

Композиция Каср аль-Хайр аль-Гарби являет собой классический пример симметричной периметрально-осевой застройки24. Почти правильный квадрат глухих стен (примерно 70 х 70 м), точно ориентированный по осям координат, снаружи укреплен на углах трехчетвертными, а в центре каждого фаса полукруглыми глухими башнями-контрфорсами (за исключением прямоугольной в плане монастырской башни, примкнутой к северному углу). Единственный вход в центре восточной стены ведет в перекрытый цилиндрическим сводом мощеный коридор-вестибюль длиной 11 м, со скамьями по сторонам. Внутри дворец обстроен в два этажа по сторонам квадратного в плане (37 х 37 м) мощеного двора, обведенного портиками на колоннах с коринфскими капителями и базами из дорических капителей, видимо, заимствованных из какой-то античной постройки; на углах вместо колонн поставлены квадратного сечения столбы; в центре двора - маленький бассейн. Первый этаж, разделенный на шесть комплексов помещений-бяйтое, двумя лестницами был связан со вторым этажом, в целом повторяющим планировку первого этажа и огражденного от пространства двора обходной галереей на невысокой колоннаде с балюстрадами. Помещения не имели окон и освещались со стороны двора через арочные дверные проемы с тимпанами, забранными орнаментальными решетками из литого стука.

Композиционные и планировочные черты, по мнению Кресвелла, были восприняты строителями Каср аль-Хайр аль-Гарби (ими были мастера из сирийского города Хомса) от дворца римского наместника Босры на юге Сирии [Creswell, 1969, pt. II, p. 506 - 521]. В дальнейшем эти черты определили характер не только омейядской, но в целом исламской дворцовой, жилой и гражданской архитектуры, повлияв на формирование типов гостиничных, учебных и больничных зданий и суфийских обителей.

Однако Каср аль-Хайр аль-Гарби, прокламирующий своей планировкой и композицией классический тип омейядского замка-дворца, вызывает вопросы некоторыми неожиданными для места и времени его создания приемами возведения и декоративного оформления. Вопреки сирийской традиции каменного зодчества, дворец, поставленный на фундамент из известняка, в основном был выстроен из сырцового кирпича [Elisseeff, 2003, 726b]. P. Хилленбранд увидел в этом сознательное обращение к "пер-

22 Перевод с арабского выполнен автором по прописи надписи в Национальном музее Дамаска.

23 Яковиты - представители сирийской ветви монофизитов, последователи сирийского монаха, затем епископа Эдессы Иакова Барадея (ум. 578).

24 План Каср аль-Хайр аль-Гарби см.: [Grabar, 1973, II, 61], реконструкцию см.: [Hillenbrand, 2000, р. 387].

стр. 30

сидской практике" [Hillenbrand, 2000, p. 390]. Кроме того, казалось бы, наделенный защитными функциями каср получил единственный в своем роде декоративный портал, ясно лишенный оборонительных возможностей. Полукруглые башни-устои портала25, увенчанные фигурными резными зубцами-мерлонами, опоясаны ярусами орнаментальных рельефов из раскрашенного стука, а простенок над дверью украшает аркатура, изображающая галерею-балкон с открытым на него двойным окном.

Не меньшее удивление вызывают две фрески26, украшавшие не стены, как следовало ожидать, а полы двух одинаковых прямоугольных комнат, расположенных симметрично по сторонам входа в каср. Эти помещения были нижним уровнем лестничных клеток, что вовсе не объясняет, почему взамен напольной мозаики, столь привычной для Сирии и Палестины, полы здесь покрыли имитирующими мозаичные композиции росписями, явно не предназначенными для хождения по ним. Обе фрески, к счастью, относительно хорошо сохранились. Одна из них, включающая погрудный "портрет" девушки или юноши с шеей, обвитой змеей, и наполненным фруктами платком в руках, напоминает провинциальные образцы позднеантичной живописи; другая - с изображением двух музыкантов вверху и омейядского всадника в центре (композиция нижнего, третьего яруса почти стерлась) - ближе произведениям иранского искусства, что и было отмечено Р. Эттингхаузеном [Ettinghausen, 1962, р. 34 - 37]. Однако в сравнении с разностильным характером росписей Кусайр Амры стилевая структура замка Каср аль-Хайр аль-Гарби, разнообразно проявившая себя не только в этих двух фресках, но и во фрагментах настенной живописи, более близкой центральноазиатским образцам, в растительно-геометрических орнаментах и скульптуре из стука (фрагментарные гру-

25 Ныне портал Каср аль-Хайр аль-Гарби оформляет вход в Национальный музей в Дамаске.

26 Обе фрески, как и обнаруженные в руинах дворца остатки настенных росписей, орнаментальные оконные решетки и рельефы, грубоватые фрагментарные скульптуры халифа на троне или на коне (все из стука) ныне выставлены в залах Национального музея в Дамаске.

стр. 31

бовато-плоскостные, стаффажные горельефы халифа на троне, на коне; пластический, выразительного рисунка рельеф крадущейся львицы), не выходит за рамки той художественной культуры, которая складывалась в Сирии в эпоху Омейядов.

Яркий пример неоднородности и компилятивности этой культуры представляет Мшатта, арабская аль-Мушатта27, обнаруженная в 1865 г. в пустыне в 35 км к югу от Аммана английским путешественником Г. Лайардом, который включил в свои путевые заметки ее краткое описание [Layard, 1887, I, p. 1145]. Этот недостроенный памятник доставил исследователям немало хлопот. Полагают, что арабское название аль-Мушатта происходит от слова, означающего место, где проводят зиму, или зимний лагерь [Soucek, 2003, р. 676а]. Э. Херцфельд называл Мшатту "одним из самых противоречивых памятников восточной архитектуры" и в своей известной статье [Herzfeld, 1910, р. 105] отмечал, что в решении проблемы исторического места этого сооружения высказывалось пять гипотез. Согласно этим гипотезам, Мшатта могла быть построена либо Сасанидами, либо византийцами, либо Лахмидами28 или Гассанидами, либо Омейядами. Позднейшие археологические находки и исследования позволили установить, что этот недостроенный "замок пустыни" был основан омейядским халифом Хишамом (724 - 743) в последний год его жизни и заброшен вскоре после его смерти29.

Вписанный в правильный квадрат регулярный симметричный план Мшатты [Creswell, 1958, р. 125; Grabar, 1973, II, 62] прочитывается как развитой омейядский каср, в котором идея царского замка-дворца должна была получить совершенное воплощение. Судя по архитектуре и декору, халиф задумывал Мшатту как идеальную правительственную резиденцию, отвечающую статусу великой империи, каковой к этому времени стал Халифат. Большой дворцовый комплекс, ориентированный по осям координат, был спроектирован таким образом, чтобы его главная, официальная часть развертывалась по центральной оси с юга на север эффектной сменой хранящих прохладу глубоких сводчатых залов и открытых солнцу дворов.

Входивший с юга посетитель должен был пройти анфиладой входных помещений в просторный центральный двор, на противоположной стороне которого его встречал торжественно оформленный тремя арками сквозной айван, ведущий в тронный зал. Таким образом, идея, заложенная в планировке приемного зала Кусайр Амры, здесь получила полноценное архитектурное развитие. По сторонам тронного комплекса располагались жилые покои дворца. Характерно, что мечеть в Мшатте отделена от парадного ансамбля и примыкает к входному комплексу на южной стороне, справа от входа.

Стены Мшатты, обступающие квадратную территорию и укрепленные на углах почти круглыми в плане монолитными башнями, на каждой стороне (длиной 144 м) имели не по одной, а по пяти полукруглых башен; три из них - в правительственной и жилой зоне, и четвертая - у входа, рядом мечетью, служили туалетами. Основным строительным материалом Мшатты был кирпич, хотя наружные стены, сохранившиеся на высоту от трех до пяти с половиной метров, были сложены из камня. В оформлении интерьеров использовали камень, покрытый орнаментальной резьбой, и привозные мраморные колонны. Единственный вход в замок, размыкающий точно посередине южный фасад замка и отмечающий начало его центральной оси, фланкирован двумя башнями в форме половины восьмигранника, украшенными резным по камню уни-

27 Руины Мшатты были обнаружены в 1865 г. сэром Генри Лайардом и охарактеризованы вместе с другими увиденными им памятниками в его путевых заметках [Layard, 1887, I, p. 1145]. Об археологических исследованиях Мшатты см.: [Soucek, 2003, р. 676а].

28Лахмиды - арабские князья, власть которых распространялась от пустыни Нефруд до границ Византии; вассалы Сасанидов; христиане-несториане [Большаков, 1989, с. 24].

29 Основанием для пересмотра датировки послужил найденный в Мшатте в июне 1964 г. кирпич с арабской надписью, оказавшейся наброском письма одного из чиновников высшего ранга, служившего при халифах Хишаме, аль-Валиде II и Йазиде III [Islam..., S. 77 - 78].

стр. 32

кальным двухуровневым скульптурным фризовым рельефом. Грани этих глухих башен-контрфорсов и примыкающие к ним участки стены разделены проложенным зигзагом высоким резным бордюром на треугольники, в поле которых на фоне плетений извергающейся из вазонов и бурно цветущей виноградной лозы скульптурно выделены орнаментальные розетки и/или изображения реальных и сказочных животных и птиц, построенные в геральдической композиции30.

Таким образом, фасад Мшатты, внешне не похожий на портал Каср аль-Хайр аль-Гарби, в сущности развивает ту же идею нарядно оформленного парадного монументального входа в правительственную резиденцию. Однако, если в последнем декор портала может рассматриваться как бесспорный ранний пример зарождающейся новой исламской эстетики с ее доминантой отвлеченного орнамента, то в резном каменном фризе Мшатты еще использован художественный язык поздней античности с присущей этому языку конкретностью изобразительных форм. Именно это обстоятельство длительное время служило причиной приоритетной для ряда исследователей ранней (вплоть до римского времени) датировки Мшатты.

Самый поздний из известных нам омейядских касров, Хирбат аль-Мафджар31, расположенный в 3 км к северу от Иерихона, будь он достроен, объединил бы все основные черты "замков пустыни", равно как и проблемы, связанные с их исследованиями. Подобно Каср аль-Хайр аль-Гарби, палестинский каср построили на территории обширного поместья, основой существования которого был ирригационный комплекс, существовавший еще в римское время [Baer, 2003, р. 10]. Предполагают, что Хирбат аль-Мафджар был заложен примерно в 739 г., как увеселительная резиденция наследного принца аль-Валида ибн Йазида, племянника халифа Хишама, хотя обнаруженная на фундаменте надпись связывает сооружение с самим этим халифом, известным своей тягой к строительству. Аль-Валиду II довелось царствовать немногим больше года; в апреле 744 г. он был убит, оставив незавершенной резиденцию, несчастливая судьба которой была предрешена; от землетрясения, случившегося в 747/48 г., достроенный замок пострадал бы намного сильнее [Hamilton, 1969, р. 61 - 67; Baer, 2003, р. 16b].

Ансамбль включал двухэтажный укрепленный дворец - каср, мечеть и бани с подземными купальнями, объединенные портиком прямоугольного двора с большим фонтаном, своей формой повторившим очертания мусульманской святыни - Купола Скалы в Иерусалиме32. Лестничный коридор позволял принцу или халифу проходить со второго этажа дворца непосредственно в максуру33 мечети; другие обитатели замка входили в нее со стороны бань. Как и в Кусайр Амре, бани занимали отдельное здание [Hillenbrand, 2000, р. 571]; его оригинальная архитектура и убранство демонстрируют самые интригующие и непонятные черты омейядского искусства [Grabar, 1973, р, 71, 75].

Как и в Кусайр Амре, основную часть здания бань составлял зал приемов, квадратный в плане, с тройным полукружием ниш с каждой стороны, кроме восточной, где место средней ниши занимал нарядный портал, напоминающий декоративную триумфальную арку. Шестнадцать столбов, расставленные в четыре ряда, поддерживали арки и своды двухъярусной пирамиды здания, увенчанной в центре красивым куполом.

30 Реконструкция южного фасада Мшатты представлена в Музее исламского искусства в Берлине.

31 Хирбат (руины) аль-Мафджар - современное название руин, широко известных как Каср Хишам (замок-дворец Хишама). Как археологический и архитектурный памятник, Хирбат аль-Мафджар известен с конца XIX в. Раскопки проводились в период между 1935 и 1948 гг. Департаментом древностей Палестины под руководством Р. В. Гамильтона и Д. С. Бамраки [Baer, 2003, р. 10 - 11а].

32 План ансамбля Хирбат аль-Мафджар и реконструкция фасада дворца и фонтана см.: [Grabar. 1973, Ils. 60, 68, 72, 76; Hillenbrand, 2000, p. 571, figs. 7.40 - 7.42; p. 381, fig. 7.43].

33 Максура (араб - отгороженная) - в средневековой государственной соборной мечети участок вокруг михраба и минбара, отъединенный от молитвенного зала деревянной решеткой или иной оградой с целью оградить халифа (имама, правителя) от толпы молящихся.

стр. 33

Полы зала были выложены ковровой мозаикой тессерами из камня разного цвета. В их узорах, казалось бы, близких римским и византийским композициям, отчетливо проявились такие характерные черты исламского орнамента, как "боязнь пустоты" (заполнение фона сплошным узором), ритмичное повторение одинаковых или подобных простых мотивов, соединяющихся в сложный многослойный рисунок, и возможность завершить или продолжить узор в любой точке, независимо от конфигурации декорируемой поверхности. Внутри и снаружи здание было украшено рельефными орнаментами и скульптурой из раскрашенного стука - грубоватыми, тяжеловесными и архаичными изображениями полуобнаженных девушек с корзинами или букетиками цветов и "атлантов", поддерживающих карниз; фигурами козлов и вооруженных воинов.

Самым нарядным было примыкающее к главному залу на западном конце северной стороны, где находились собственно бани, изящное маленькое помещение - диван с куполом на парусах и с глубокой сводчатой нишей - экседрой, где, по предположению исследователей, стоял трон. Плафон купола украшал скульптурный венок из утопающих в листьях аканфа кудрявых головок, а на сфероконических парусах были помещены рельефы крылатых коней - образ, распространенный как в античном, так и в иранском искусстве. Пол экседры сохранил мастерски выполненную мозаику с изображением дерева с могучим стволом и отягощенной плодами широкой кроной; по одну сторону ствола мирно пасутся лани, по другую - лев яростно терзает газель. Распространенная в искусстве Древнего Ирана сцена терзания хищником животного была символом равноденствия; онагры или газели, щиплющие листву или убегающие, оборачиваясь, -

стр. 34

один из наиболее популярных мотивов иранских декоративных композиций34. Мотив дерева с плодами в центре геральдической композиции часто встречается в Сирии, Палестине и Иордании в мозаиках церквей и синагог V-VI вв., однако животные выполнены рисунком, стилистически близким иранскому искусству. Таким образом, и здесь, как и в других памятниках омейядского времени, мы сталкиваемся с совмещением разнородных художественных традиций, но, пожалуй здесь оно более органично.

Ансамбль Хирбат аль-Мафджар можно рассматривать как своего рода итог почти полувекового (имея в виду известные нам памятники) развития раннеисламской дворцовой архитектуры, позволяющий суммировать черты, объединяющие ранние резиденции халифов в типологически единую группу.

Большинство "замков пустыни" симметрией и упорядоченностью плана походили на римский военный лагерь или пограничный форт, схему которого они в общих чертах повторяли. Это давно замеченное сходство становится очевидным в сравнении составленных Р. Хилленбрандом таблиц планов римских фортов и омейядских касров сиро-палестинского региона [Hillenbrand, 2000, р. 567, 568]. Использование планировочной схемы римских укреплений, усиление углов и фасов стен трехчетвертными и полукруглыми башнями (прием, утвердившийся именно в архитектуре халифата Омейядов), а также защищенный двумя бастионами единственный вход в центре главного фасада, казалось бы, убедительно доказывают фортификационное назначение касра.

И все же это не были замки в полном смысле слова. Их стены не выдержали бы штурма, а башни, либо заполненные щебнем и укрепляющие конструкцию как контрфорсы, либо (в редких случаях) полые и служившие отхожими местами, явно не предназначались для защиты здания.

По композиции, за редким исключением, постройки этого типа представляли собой варианты сооружения, замкнутого в квадрат стен и ориентированного по странам света. Заметим, что та же ориентация была характерна и для мечетей. Такое построение плана, по-видимому, облегчало определение священной ориентации - киблы, чрезвычайно важное для мусульманина, обязанного молиться пять раз в день в любом месте, где его застало время молитвы. Изнутри по периметру стен располагались (обычно в два этажа) помещения, выходящие на квадратный внутренний двор, обведенный портиками или галереями. Застройка дворца включала по возможности все, что должно было обеспечить резиденции автономное существование: парадные залы и жилые покои, мечеть и баню (иногда их строили снаружи), службы, устройства для снабжения водой и для канализации. Особое значение придавалось выделению представительской части дворца - приемному залу с троном и торжественному подходу к нему. Декор здания - росписи, мозаики, облицовки мрамором и ониксом, резьба, лепнина и скульптура из стука, резьба по камню - служил как репрезентативным, так и развлекательным целям, приданию резиденции впечатления царского великолепия и роскоши.

Парадоксально типичной чертой архитектуры и декора этих первых мусульманских резиденций была неоднородность художественного стиля и уровня мастерства. Соединение в одном памятнике различных, порой полярных, художественных традиций свидетельствует об участии в создании резиденций Омейядов как местных, так и иноземных мастеров, которые из-за нехватки рабочих рук могли привлекать к работе людей, не имеющих профессиональных навыков.

Вместе с тем творчество строителей и оформителей омейядских дворцов не было сковано какими-либо жесткими регламентациями, и они не вступали в конфликт с государственной идеологической программой, которую мусульманским владыкам лишь

34 Эва Баэр (Иерусалим) интерпретирует эти изображения как метафоры могущества халифа (сцена терзания) и мирной жизни Халифата (пасущиеся газели) [Baer, 2003, р. 16b].

стр. 35

предстояло выработать. Привлекательное "вольнодумство" архитектуры и, особенно, декора "замков пустыни" было явным следствием того, что Омейяды не требовали от художественной формы ничего, кроме соответствия политическим идеям и престижу государственной власти. Религиозной задачи перед искусством, оформляющим жизнь правителя и его семьи (в отличие от искусства, связанного с оформлением культовых зданий), в тот период еще поставлено не было.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Большаков О. Г. История Халифата. I. Ислам в Аравии. 570 - 633. М., 1989.

Большаков О. Г. История Халифата. // Эпоха великих завоеваний. 633 - 656. М., 1993.

Ибн Джубайр. Путешествие / Пер. с араб., вступит. ст. и прим. Л. А. Семеновой. М., 1984.

Ибн Хордадбех. Книга путей и стран / Пер. с араб., коммент., исслед., указ и карты Н. Велихановой. Баку, 1986.

Искусство стран и народов мира. Краткая художественная энциклопедия. Т. II. М., 1965.

Пиотровский М. Б. О мусульманском искусстве. СПб., 2001.

Пиотровский М. Б. Южная Аравия в раннее средневековье. Становление средневекового общества. М., 1985.

Пипуныров В. Н. История часов с древнейших времен до наших дней. М., 1982.

Стародуб Т. Х. Рибат и ханака. Термин и архитектурный тип // Культурные ценности. Cultural Values: Международный ежегодник. 2002 - 2003 / Отв. ред. Р. Г. Мурадов. СПб., 2004.

Тысяча и одна ночь: Собрание сказок / Пер., вступит. ст. и коммент. М. А. Салье, под ред. акад. И. Крачковского. Т. 1 - 8. Л., 1929 - 1939.

Флитнер Н. Д. Культура и искусство Двуречья и соседних стран. Л. - М., 1958.

Шлюмберже Д. Эллинизированный Восток: Греческое искусство и его наследники в несредиземноморской Азии. М., 1985.

Almargo M., Caballero L., Zoza ya J., Almargo A. Qusayr 'Amra: Residencia y banos omeyas en el desierto de Jordana. Madrid, 1975.

Baer E. Khirbat al-Mafdjar // The Encyclopedia of Islam / WebCD ed. Leiden, 2003.

Creswell K.A.C. A Short Account of Early Muslim Architecture. Harmondsworth, 1958.

Creswell K.A.C. Early Muslim Architecture. Part I-II. Oxford, 1969.

Elisseeff N. Kasr al-Hayr al-Gharbi // The Encyclopedia of Islam / WebCD ed. Leiden, 2003.

Ettinghausen R. La Peinture Arabe. Geneve: Skira, 1962.

Grabar O. La Place de Qusayr Amrah dans l'art profane du Haut Moyen Age // Cahiers archeologiques: fin de l'antiquite et moyen age. Picard, 1988.

Grabar O. Note sur une inscription greque a Quseir 'Amrah // Extrait de la revue des etudes islamique. T. LIV. P., 1986.

Grabar O. The Formation of Islamic Art. New Haven-London, 1973.

Hamilton R.W. Who built Khirbat al-Mafjar? // Levant. 1969. N 1.

Herzfeld E. Die Genesis der islamischen Kunst und das Mschatta Problem // Der Islam. 1910. N 1 (Berlin).

Hillenbrand R. Islamic Architecture: Form, function and meaning. Cairo, 2000.

Iraq in Pictures / Compiled by Noori al-Rawi. Bahdad, 1966.

Islam. Kunst und Architectur. Koln: Konemann, 2000.

Layard H. Early Adventues. L., 1887.

Musil A. et al. Kuseir 'Amra. Bd. 1 - 2. Wien: С. Gerold Sohn, 1907.

Pedersen J. [Makdisi G.]. Madrasa // The Encyclopedia of Islam / WebCD ed. Leiden, 2003.

Reuthner O. Die Ausgrabungen der Deutschen Ktesiphon-Expedition im Winter 1928/29. Berlin, 1930.

Reuthner O. Die Ausgrabungen der Zweiten Ktesiphon-Expedition. Winter 1931/32. Berlin: Vorwort E. Kuhnel, 1933.

Sauvaget J. La mosquee et le palais // La Mosquee omeyyade de Medine. P., 1947.

Schlumberger D. Les fouilles de Qasr el-Heir Gharbi (1936 - 1938): Rapport preliminaire //Syria. XX/3 - 4 (1939).

Soucek P. al-Mushatta // The Encyclopedia of Islam // WebCD ed. Leiden, 2003.

Tourist Guide of Yemen Arab Republic. Sana'a. 1984.

Permanent link to this publication: