С.-Х. СЫРТЫПОВА. СВЯТЫНИ КОЧЕВНИКОВ ТРАНСБАЙКАЛЬЯ (Традиционные культовые объекты как памятники истории и культуры). Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2007. 272 с., ил.

© 2009

Книга представляет собой подведение итогов многолетней работы автора по изучению культовых объектов Бурятии, Читинской области, Северной Монголии и Автономного района Внутренняя Монголия (КНР). В ней опубликованы результаты собственных полевых исследований и дан анализ материалов, собранных этнологами, краеведами, фольклористами, историками за длительный период. Как видно уже из перечня охваченных исследованием территорий, речь в книге идет не только о Трансбайкалье.

Помимо описания культовых объектов в их современном состоянии и привлечения данных по их почитанию в прошлом монография ориентирована на методологическую разработку выявления, учета, систематизации и охраны культовых объектов Байкальского региона. В этом ее несомненное достоинство. Автор совершенно справедливо отмечает, что в нынешних условиях глобализации и вестернизации народным традициям кочевников Центральной Азии грозит забвение, причем далеко не в последнюю очередь от этого страдают и рукотворные объекты почитания, и природные. В этой связи нужно учитывать, что местные святилища подвергались разорению или "перепрофилированию" еще в эпоху освоения Забайкалья русскими землепроходцами, а в XX в. им была объявлена война атеистической властью. Очень многое потеряно безвозвратно, и тем важнее сохранить то, что еще имеется.

Своевременность появления такой книги не вызывает сомнений. Во-первых, монографических исследований по сакральным объектам Байкальского региона до сих пор не появлялось, хотя некоторые места удостаивались отдельного внимания, прежде всего такие, как само озеро Байкал - святыня для многих народов региона, а также Алхана, целебные источники Тунки и др. Во-вторых, важно и актуально то, что святыни рассматриваются в книге в связи с сегодняшними экологическими проблемами, а сами эти проблемы, как становится ясным в последние годы, имеют мировоззренческий источник. Наконец, в-третьих, стремительные изменения затрагивают ныне даже те уголки, где жизнь веками текла неторопливо, в частности земли Бурятии и Монголии, в результате чего одни освященные традицией объекты природы подвергаются риску уничтожения, а память о других стирается. Описание этих объектов в их нынешнем состоянии дает в руки специалиста важный документ, могущий послужить отправной точкой для дальнейших исследований.

Красной нитью через всю монографию проводится идея о сохранении и в наши дни культового значения старых сакральных объектов народов Байкальского региона. Поэтому многие страницы посвящены описанию проводящихся там обрядов, правил поведения и запретов. Эти святые места по-прежнему играют в жизни местного (и не только) населения важную роль. Они выполняют интегрирующую функцию, служа центрами притяжения локальных общин. Некоторые из них издавна считаются целебными или приносящим удачу, потомство и т. д. Кроме того, природные сакральные объекты (скалы, пещеры, гроты, озера, источники, рощи, отдельные деревья и т. п.) нередко обладают ярко выраженной необычностью, особыми эстетическими качествами, а порой и заметным терапевтическим эффектом и на этих основаниях зачисляются в категорию памятников природы. С.-Х. Сыртыпова неоднократно подчеркивает, что в Байкальском регионе трудно проследить грань между памятником природы и памятником культуры. Действительно, такой "симбиоз" природы и культуры характерен именно для Центральной Азии, к которой генетически принадлежит данный регион, и именно он открывает особые перспективы в деле сбережения этого богатого наследия для потомков. Тем более что само озеро Байкал, являющееся, по существу, ядром рассматриваемой в книге территории, внесено в Список природного и культурного наследия ЮНЕСКО, т. е. представляет собой ценность мирового

масштаба. Противоречие же заключается в том, что, будучи неотъемлемой частью культурного ландшафта, эти объекты имеют статус природных, но не культурных. По мнению автора (вполне объективному), назрела острая необходимость изменить такое положение вещей. Почему и как можно это сделать, раскрывается в рецензируемой монографии.

Труд С.-Х. Сыртыповой насчитывает пять глав.

Первая глава посвящена методологии выявления, учета и исследования культовых объектов. В ней обосновывается необходимость привлечения знаний как гуманитарных, так и естественных наук, антропогеографических методов, поскольку проблема имеет междисциплинарный характер. Общепринятое международное определение памятника культуры в данном случае не подходит, так как отражает взгляд оседлой цивилизации. Дана историография вопроса. Хотя в центре внимания автора находится российская часть Байкальского региона, привлекаются и монгольские материалы, что вполне оправдывается единством этого этнокультурного пространства.

С.-Х. Сыртыпова предлагает выделять особый вид памятников истории и культуры кочевников Центральной Азии - антропогеографические объекты по следующим критериям: а) высокое социальное значение, б) неразрывная связь с природой, в) сочетание свойств мемориала и реликвария. При этом трудно не согласиться с автором в том, что "объект, обладающий культурной ценностью, может быть полноценно сохранен только при условии сохранения среды, в которой он функционирует" (с. 25). Действительно, будучи вырванным из веками складывавшегося природного, а в равной мере и культурного контекста, такой объект превращается, по существу, в музейный экспонат под открытым небом.

Автором предложена классификация основных типов культовых объектов Байкальского региона, включающая различные элементы географической среды (горы, пещеры, деревья и др.), архитектурные сооружения (храмы, субурганы, обоо), а также буддийские книги как предметы почитания. Показаны способы оформления культовых объектов. Излагаемая авторская методика их натурного обследования и описания представляет особенный интерес как учитывающая в качестве полноправных оба аспекта - природный и культурный, что, собственно, выгодно отличает ее от аналогичных методик, разработанных для целей фиксации памятников природы или культуры. Отдельно речь идет об учете и описании буддийских рукописей и ксилографов, которых к настоящему времени сохранилось в Бурятии не более двух процентов от дореволюционного количества.

Глава вторая повествует о сакральных местах Байкальского региона в рамках региональной экологической системы. Прежде всего описывается традиционная маркировка сакральных и памятных мест. Это обычай воздвижения на горных вершинах, перевалах и других культово значимых местах обоо, представляющих собой, в простейшем случае, кучу камней; установка коновязей-сэргэ; подвязывание на деревья и кустарники цветных ленточек (зурам, или сэмэлгэ); нанесение определенных, чаще буддийских, знаков и символов на скалы или наделение сакральным значением объектов с нанесенными в прошлом тамгами - знаками межевания земли; постройка субурганов. Приводится краткий обзор ритуальных текстов на тибетском языке о правилах создания и почитания обоо (тиб. лабцзе). Отмеченные этими сооружениями или знаками территории определяют область "ритуального поведения" людей.

Необходимо подчеркнуть, что "ритуальное поведение" имеет ряд существенных особенностей, позволяющих, в частности, квалифицировать его как "экофильное" (от греч. ойкос - "дом", филео - "люблю", где под домом подразумевается природная среда, т. е. место обитания человека). В этнологии "экофильными" обозначают те черты культуры этноса, которые способствуют сбережению природы, рачительному обращению с природными богатствами. Эти черты могут проявляться в повседневной хозяйственной деятельности людей, но чаще их можно увидеть именно при совершении некоторых ритуальных действий или в процессе подготовки к ним. Место, освященное присутствием божества, исключается из хозяйственного освоения и превращается в прообраз заповедника. "Ритуальное поведение" не только не допускает какого бы то ни было использования природных ресурсов в районе сакрального объекта или в сакральной местности, но и предписывает необходимость выполнять определенные правила: соблюдать тишину, не мусорить, не брать оттуда ничего, кроме весьма ограниченного круга разрешенных предметов (например, воду из священного источника), не перемещать и тем более не раскалывать камни, не рвать траву, не валить деревья, не пугать диких животных и т. д. Иногда в исследовательской литературе эти правила распространяются на поведение средневекового кочевни-

ка или охотника Центральной Азии в дикой природе вообще, но при наличии в этом взгляде рационального зерна следует все же признать его не вполне корректным. Забота о собственном выживании и благополучии своего рода владела умами представителей так называемых традиционных обществ гораздо сильнее, чем идея бескорыстного служения окружающей среде. Вот почему именно сеть сакральных объектов служила в Байкальском регионе (и не только там) своего рода экологическим каркасом обширных территорий, на которых более или менее бесконфликтно сосуществовали в течение веков люди и дикая природа. Собранные в монографии С.-Х. Сыртыповой данные еще раз это подтверждают.

Одним из факторов сакрализации географического пространства в Центральной Азии и Южной Сибири был культ гор. Автор показывает на представительном материале, что культ гор - явление более сложное, чем нередко представляется. Доминирующая в том или ином районе вершина считается владыкой этой местности, следовательно, хозяином всех обитающих там существ и маркируется наличием в ее имени апеллятива - хан. Она почитается не каким-либо одним родом, а достаточно крупной общностью людей. Как правило, она выше остальных гор, и с нее просматриваются другие культовые объекты более низкого ранга, образующие соподчиненную иерархию.

Отдельное направление исследования культовых объектов - их топонимия. С. -Х. Сыртыпова разбирает этимологию названий некоторых известных святынь (Алхана, Борджигитай и др.). Поскольку очень часто имена природных объектов поклонения табуировались и заменялись эпитетами (например, хайрхан - "милостивый", хан, эзэн - "владыка, хозяин", баабай - "батюшка"), существует реальная опасность утраты имен освященных народной традицией частей ландшафта Байкальского региона. Этому способствуют также современные радикальные перемены образа жизни и менталитета местного населения и слабая изученность микротопонимики региона. Полагаю, что рецензируемая монография не только поможет уточнить локализацию какой-то части микротопонимов, но и привлечет к этой проблеме внимание специалистов.

Говоря об "экологии пространства и социума" в кочевом мире, автор обнажает ритуалистические корни экологического поведения народов Байкальского региона. Будучи подчиненной естественному ходу вещей, хозяйственная деятельность номадов практически не оставляла в природе следов. Но кроме давно установленной "экологичности их материальной культуры надо не забывать и об "экологичности" их духовной культуры. Из глубины веков до наших дней дошли культы хтонических божеств, или "хозяев местностей". Считается, что, если человек делает добрые дела и исполнен добрых намерений, усиливаются духи-помощники; злые дела и мысли, напротив, питают злобные бестелесные сущности. Нарушение природной гармонии человеком не остается без реакции со стороны ее сверхъестественных покровителей. Поэтому, пишет С.-Х. Сыртыпова, "мифологические реалии, столь универсальные для разных мировых культур, могут стать источником для решения современных проблем, особенно там, где древние мифы еще социально значимы" (с. 107). Байкальский регион как раз и представляет собой ту область Земли, в отношении которой цитированное замечание совершенно справедливо.

В этой главе, на мой взгляд, заслуживает внимания интересная попытка объяснения запрета, налагавшегося Великой Ясой Чингисхана, которая часто считается кодификацией обычного права монголов той эпохи, на загрязнение водных источников, а также особого, бережного отношения средневековых монголов к огню и земле - все, что, по мысли С.-Х. Сыртыповой, являлось проявлением своеобразной заботы кочевников о первоэлементах материального мира.

В третьей главе, самой большой по объему и сравнительно однородной по содержанию, излагаются результаты собственных полевых работ автора. После экскурса в историю административного деления и управления Бурятии, Читинской области и Монголии, достоинства и недостатки которого в рецензии не обсуждаются, С.-Х. Сыртыпова обосновывает свой выбор ключевых территорий для детальных исследований на основе культурно-ландшафтного районирования, которое осуществлялось по принципу "единства информационного поля", т. е. единства религиозно-мифологических представлений, сфокусированных вокруг определенного доминирующего культового объекта. Таких территорий выбрано три: Восточно-Саянский горный регион (Ока, Тунка), Баргузинская долина и Ононская долина. В других районах работы носили точечный характер.

Далее подробно описываются эти территории, этническая ситуация в них, имеющиеся археологические памятники, святыни, особенности культовой практики населения, излагаются легенды, связанные с сакральными объектами. Эти материалы подтверждают известную закономер-

ность сакрализации элементов ландшафта: в разряд почитаемых попадают чем-либо выделяющиеся, необычные, живописные объекты. Нередко они оказываются связанными с культами обожествленных Чингисхана, Гэсэра, но чаще - с культом какого-либо локального божества или духа. История некоторых святилищ насчитывает века и даже тысячелетия. Например, до сих пор почитаются скалы с петроглифами, которые, возможно, привлекали людей еще в неолите.

Кроме естественных объектов в поле зрения автора неизменно присутствуют и созданные рукой человека, в первую очередь обоо и буддийские сооружения (дацаны, дуганы и т. д.), а также места, где они находились до разрушения в роковые 1930-е гг. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что книга вносит заметный вклад в изучение истории буддизма в Бурятии. В то же время немало внимания уделяется шаманским святилищам. Показано и возрождение религии в наши дни. По своему статусу описанные святыни различны - есть родовые, а есть и общебурятские.

Удостоились внимания также культовые объекты Монголии в сомоне Дадал на границе с Читинской областью, где, по одной из версий, появился на свет Чингисхан: возвышенность Дэлюун болдог, озеро Гурван-нуур и монумент с памятной надписью, установленный там в 1961 г. Добавлю к этому перечню расположенный в той же местности источник, из которого якобы пил Чингисхан. Собранная автором информация позволяет по-новому взглянуть на феномен культурного единства Центральной Азии во времени и пространстве. К известной концепции преемственности материальной культуры и религиозных представлений добавляется экологический аспект. Работ, в котором он акцентировался бы, до сих пор опубликовано немного. При этом монографию С.-Х. Сыртыповой отличает взвешенный, трезвый подход - качество, которое подчас утрачивается исследователями, занимающимися изучением традиционной культуры своего народа в экологическом освещении.

Глава четвертая - "Книги буддистов-кочевников Трансбайкалья" - имеет прямое отношение к области научных интересов автора, даже стиль приобретает здесь некоторую эмоционально-восторженную тональность, отчего, впрочем, изложение не становится менее объективным. Ведущая идея главы - буддийский текст может и должен расцениваться как специфическая форма памятника центральноазиатских номадов. Это более чем просто информационный ресурс. Являясь символом слова Будды, книга приобретает характер культового предмета, заслуживающего почитания. В этом плане становится более понятной важность ее сохранения: "Восточная культура, в частности культура монголо-тибетская, буддийская, принимает в качестве памятника лишь то, что сохраняет культовое значение, а стало быть, живо функционально, а не только физически, материально. Если вещь теряет свое предназначение, она теряет свою ценность для социума... и необходимость бережного сохранения. Этот глубокий рационализм, вероятно, был порожден мобильным и суровым бытом кочевника, человека в естественной, природной среде" (с. 222-223).

В главе описываются некоторые государственные, общественные и частные коллекции буддийской литературы Бурятии и Читинской области, в частности драгоценный Ганджур Цугольского дацана. Надо отметить, что слово "драгоценный" здесь не простая метафора. Согласно расчетам автора, каждый его том должен оцениваться в колоссальную сумму, с учетом материальных затрат и культурной ценности.

Наконец, короткая пятая глава посвящена рассмотрению законодательно-правовой основы охраны культовых объектов Байкальского региона. Проблема обсуждается на трех уровнях: международном, федеральном и региональном. Поскольку в книге заостряется внимание на вопросах сохранения сакрального наследия народов этого региона, здесь можно было бы ожидать более подробного обсуждения адекватности статей закона сложившейся ситуации и возможностей их доработки в целях более эффективного применения в юридической практике.

Книга снабжена цветными и черно-белыми иллюстрациями и цветными картами-вкладышами, где показано местонахождение культовых объектов. Она принесет несомненную пользу краеведам, религиоведам, специалистам по охране природного и культурного наследия Байкальского региона, а также жителям этого региона, заинтересованным в познании памятных и священных мест.

Permanent link to this publication: