Эта проблема ранее не была предметом специального изучения, хотя отдельные ее аспекты, например борьба России против контрабанды и работорговли на Северо-Западном Кавказе в 1825 - 1864 гг. [Чирг, 1987], находили отражение в исторических исследованиях.

Северо-Западный Кавказ, за которым закрепилось историческое название "Черкесия", благодаря своему географическому положению занимал важное стратегическое место в регионе. Его границы простирались от берегов Черного моря на западе до центральной части северного склона Кавказского хребта на востоке. Побережье Черного моря связывало Северо-Западный Кавказ с Османской империей. Так как Черное море в силу сложившихся исторических обстоятельств в течение длительного времени было сферой исключительного влияния Турции, то это относилось и к кавказскому побережью. Море являлось важной экономической зоной, внутри которой осуществлялось каботажное плавание. Главным перевалочным пунктом для побережья Черкесии был Трапезунд. Константинополь играл роль посредника между Черным морем и остальным миром.

Основным занятием населения Черкесии было земледелие [История народов..., 1988, с. 65]. Занимались разведением табака, на черноморском побережье развивалось шелководство. Важной отраслью сельскохозяйственного производства в Черкесии являлось скотоводство [Хан-Гирей, 1972, с. 258]. Уделялось большое внимание коневодству, в первой половине XIX в. здесь существовало несколько конных заводов, наиболее известными из которых были Шопок, Трам, Есеш, Лоо, Бечкан [Филипсон, 1885, с. 103]. Черкесия поставляла лошадей в Турцию. Так, в 1797 г. турки приобрели большую партию лошадей, отправленную в Анатолию и Румелию [ГАКК, ф. 249, оп. 1, св. 45, д. 352, л. 18].

Значительного развития достигло ремесло, существовавшее в основном в виде домашнего производства. Ремесленники обслуживали имеющиеся отрасли хозяйства, обеспечивали население оружием. Определенная часть изделий производилась для реализации вне Черкесии. В основном это были предметы ювелирного производства [История народов..., 1988, с. 73]. Из-за господства натурального хозяйства, а также слабой дифференциации ремесел внутренняя торговля в Черкесии была развита слабо, отсутствовала собственная денежная система.

Внешняя торговля, напротив, развивалась успешно. Население Северо-Западного Кавказа нуждалось в ряде товаров, которые оно или совсем не производило, или производило в недостаточном количестве и невысокого качества. По данным конца ХУШ в., стоимость товаров, ввозимых в Черкесию, достигала ежегодно 834 630 рублей серебром. Приблизительно в такую же сумму оценивался и экспорт [Клинген, 1897, с. 62]. Адыги, помимо России, активно торговали с Турцией, Грецией, Англией [Писарев,

стр. 111

1940, с. 115]. Главным торговым партнером Черкесии с XVI в. по первую половину XIX в. была Турция. По мнению В. С. Шамрая, "порты Анатолии от Батума до Синопа с давних времен имеют торговые связи с восточными берегами Черного моря. Торговля сия, как самая выгоднейшая, обратила все капиталы анатолийского купечества" [Шамрай, 1901, с. 460].

Порта успешно использовала торговлю в Черкесии для распространения своего влияния. По замечанию Н. Н. Раевского, "власть турецкого правителя заключалась во влиянии, которое давала ему торговля" [Архив Раевских, 1910, с. 339]. В. С. Шамрай приводит данные, свидетельствующие о широком размахе адыго-турецкой торговли. В качестве примера он приводит торговый оборот, происходивший через Анапу до 1827 г., т. е. до начала очередной русско-турецкой войны. В окрестностях Анапы было 60 аулов, в которых жили торговцы [Архив Раевских, 1910, с. 340]. Из Черкесии ежегодно вывозили 55 тыс. четвертей хлеба, пшеницу, рожь, ячмень, овес. Предметом экспорта была кожа (25 - 30 тыс. кож), шкуры, воск, мед, масло и другие продукты. Очень доходными статьями были продажа леса и рабов. Торговля осуществлялась в основном меновым способом. Деньги редко употреблялись и носили номинальный характер. Наблюдалось хождение турецких монет. Хорошо известный местному населению русский серебряный рубль назывался сомме. Другие денежные единицы были малоизвестны.

Основными торговыми пунктами были Анапа, Суджук-Кале, Туапсе. К Туапсе из внутренней части Черкесии проходил путь через Тубский перевал. В Анапу и Суджук-Кале шла дорога из Кабарды вдоль левого берега Кубани [АКАК, т. VII, 1878, с. 891]. Кроме названных мест обмен осуществлялся в устьях рек, имевших удобные пристани. Такими пунктами были Мезыба, Пшада, Вулана, Джубга, Нечепсуго, Псезуапсе, Шахе, Сочи, Мзымпа. В целом турецкие купцы посещали на территории Черкесии и Абхазии до 60 пристаней [ГАКК, ф. 260, оп. 1, д. 39, л. 9 об; РГВИА, ф. ВУА, д. 6247, л. 8 об.; д. 6332, л. 4 - 5]. В местах, где велась постоянная торговля, турецкие купцы выстроили на берегу лавки, кофейни, складские помещения [ГАКК, ф. 261, оп. 1, д. 319, л. 78, 101]. Например, в Суджук-Кале до 1834 г. существовало до 150 различных торговых заведений.

Обычно купцы выплачивали пошлину за привозимый груз жителям ближайшей местности. Величина пошлины определялась объемом привозимых товаров [Bell, 1840, р. 179]. Весь производимый в Черкесии продукт различными путями попадал на побережье, где погружался на корабли. Часть товара привозили сами производители. Другую доставляли купцы, проживавшие в горах и занимающиеся скупкой товара и его транспортировкой к побережью [Кавказский сборник, 1912, с. 101]. Жители побережья были посредниками между прикубанским населением и турецкими купцами.

Основными пунктами, в которых велась торговля Турции с восточным берегом Черного моря, были Трапезунд, Синоп, Самсун, Кузмуаз и др. Самую важную роль играл Трапезунд, особенно близко связаный с Черкесией [АКАК, т. XII, 1904, с. 568]. В городе складировались товары, приготовленные для Северо-Западного Кавказа.

Из Турции и Европы в Черкесию ввозили оружие, порох, свинец, серу, металлы [ААНИИ, ф. 2, папка 10, д. 1, л. 102], предметы роскоши, пряности [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, 1830, оп. 517/1, д. 452/2, л. 151], ткани, кованые сундуки, медную посуду, зеркала, кофе, чай [РГВИА, ф. 482, д. 127, л. 11; ГАКК, ф. 260, оп. 1, д. 88, л. 6 - 7; Карлгоф, 1860, с. 530]. Англичане вплоть до второй половины XIX в. вывозили из Черкесии в Европу сорта ценных древесных пород (самшит, тис, бук, орех) [Клинген, 1897, с. 3, 57, 58]. Начиная с 30-х гг. XIX в. из Черкесии в Англию отплывало до 200 судов с местными товарами - продуктами животноводства, пчеловодства, земледелия, охоты [Очерки..., 1957, с. 298; РГВИА, ф. 482, д. 127, л. 11, 12 об.]. Пользовалось успехом тщательно отделанное холодное оружие. По представлениям англичан,

стр. 112

Черкесия была богатейшим районом с обширными торговыми возможностями [Очерки..., 1957, с. 299].

Османские купцы в основном выполняли посредническую роль. Большая часть привозимых товаров была английского производства. Товары привозились в Турцию, погружались на мелкие суда и отправлялись в Черкесию. Купеческие суда доставляли и корреспонденцию.

После заключения Адрианопольского мира (1829) торговля для Турции стала одним из средств оказания политического влияния на адыгейские племена. Под видом торговцев на территорию Северо-Западного Кавказа прибывало большое количество турецких агентов, доставлялись оружие и боеприпасы. Так, с 20 мая по 4 июня 1831 г. русскими военными судами было задержано пять купеческих судов под флагами Турции, Англии, Австрии, Ионических островов. Судна занимались перевозкой пассажиров и грузов: "25 мая бриг "Орфей" на высоте Сучами задержал под парусами шедшее в Ардан под английским флагом, двухмачтовое судно "Адольфо", под командою шкипера Луиджи Циме, команды 14 человек. Пассажиров турок: мужчин 38, женщин 23, детей обоего пола 6. Груз: соль, железо и разные товары, принадлежащие пассажирам. О запрещении производить торговлю с горцами им было не объявлено. При осмотре было обнаружено оружие, на право иметь которое, для собственной защиты, шкипер предъявил законные документы". Часть шкиперов отказывалась исполнять приказания и следовать за военными кораблями в места карантинного и таможенного контроля" [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 320, л. 30 - 31].

Доставка оружия на территорию Северо-Западного Кавказа вызывала протест со стороны русского правительства, которое после заключения Адрианопольского мира стремилось полностью контролировать ситуацию на восточном побережье Черного моря. С целью прекратить тайный торг на восточном побережье было постановлено с 1 апреля 1832 г. осуществлять торговлю в тех пунктах, где Россией были установлены таможенные и карантинные учреждения. Если иностранные суда будут обнаружены в местах, где такие учреждения отсутствуют, то их предписывалось конфисковать. Об издании этого постановления были уведомлены турецкое правительство и пребывавшие в Константинополе представители иностранных держав. Специально был извещен паша Трапезунда - "для избежания неуместных в последствии жалоб - пригласить сераскира дабы приказом известить о том всех занимающихся морским торгом в области ему подвластной" [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, 1831, оп. 517/1, д. 320, л. 378 - 379]. Ему лично было вручено письмо в оригинале и переводе с требованием усилить бдительность и препятствовать всякой коммерции и связям между жителями анатолийского побережья и Черкесии. Паша Трапезунда при этом выразил глубокое понимание и пообещал, что жители его пашалыка будут действовать в соответствии с предъявленными требованиями [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1511, л. 61 - 62 об.].

Заключение в 1833 г. в Ункияр-Искелесси русско-турецкого договора сроком на восемь лет способствовало усилению влияния России в Турции. Это давало право рассчитывать на то, что требования России соблюдать заключенные русско-турецкие договоры будут учитываться турецким правительством. Но ситуация была сложной. Трапезунд играл большую роль в черноморской торговле, являлся одним из главных связующих звеньев между Северо-Западным Кавказом и Константинополем, а через Османскую империю - с остальным миром. В этом перевалочном пункте по разным причинам оседало много выходцев с Кавказа, которые вольно или невольно попадали в сферу турецкого влияния. Необходимость иметь как можно более полную информацию о развивающихся событиях в Трапезунде признавало и русское правительство. По решению вице-канцлера, одобренному лично императором России, в Трапезунде было учреждено агентство с тем, чтобы иметь надзор над населением вновь завоеванных зе-

стр. 113

мель от Анапы до Редут-Кале, собирать информацию о военных приготовлениях Порты [АВПРИ, ф. Турецкий стол, оп. 502а, д. 4504, л. 1 об. - 2].

Представители турецкой администрации заверяли работников консульства в дружбе, желании сотрудничать, благосклонности, которая существует, к счастью, "между двумя августейшими правителями" [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1511, л. 130 об.]. При этом утверждалось, что ни путешественники, ни лодки не отправятся в Черкесию и что в течение пяти месяцев не будет разрешена продажа пороха, исключая некоторые продажи в маленькую розницу. Возвратившиеся с побережья Черкесии будут тут же арестованы и препровождены к властям [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1511, л. 82 - 82 об.]. По настоянию русского консульства в Константинополе Порта в марте 1837 г. дала указание трапезундскому паше запретить турецким подданным торговлю с Кавказом [РГВИА, ф. ВУА, д. 6335, л. 1].

Реальная политика Порты выглядела совсем по-иному. После установления русского крейсерства на побережье Черного моря товары и вооружение стали тайно доставлять на мелких судах. Пристанями служило все побережье Анатолии, Трапезунд же являлся местом оптовой продажи оружия. Все это переправлялось на Северо-Западный Кавказ. Так, в июне 1837 г. у трапезундского негоцианта, некоего Бурук-Оглы Ибрагима, двумя англичанами, Беллем и Лонгвортом, было куплено пороха на 10 тыс. пиастров, который затем был переправлен на лодках в Черкесию [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1511, л. 81 - 81 об.].

Показателен пример с судном турка Бекира, направлявшимся к Анапе. Отношение турецкого правительства к инциденту было названо русским консулом "снисходительной банальностью" [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1511, д. 114 об.]. Во время свидания с представителем России по поводу задержания Бекира правитель Трапезунда Осман-паша заявил, что совершающие торговлю с Черкесией не могут рассчитывать на милосердие правительства и будут арестованы. В действительности тот же Бекир регулярно совершал плавания, получая разрешения на торговлю теперь у правителя Синопа Оглы Хусейн-бея, обходя трапезундские власти [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1511, л. 114 - 118 об.].

Часть судов бросала якоря в небольших отдаленных бухтах Анатолии. После протестов российских представителей турецкие власти по приказанию трапезундского паши арестовали часть судов, конфисковав груз в пользу государства. Аналогичные меры были предприняты и наместником Синопа. Но торговля продолжала развиваться и имела широкий размах, так как предпринимаемые турецкой администрацией меры имели временный характер, а торговля с черноморским побережьем Кавказа была выгодной. В двух вышеназванных случаях каждое судно имело внушительный груз, привезенный с побережья Черкесии. В первом случае упоминается воск и другие товары на сумму шесть или семь тысяч пиастров. Во втором случае говорится о "богатом грузе" и множестве рабов [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, оп. 1512, л. 55 - 57 об.]. Причину столь широкого распространения торговли с черкесским побережьем и снисходительного отношения правительства Порты следует искать в выгодности данного вида торговых операций и налаженных торговых связях. Большинство иностранных торговцев в Черкесии пользовались покровительством местных жителей. Так, покровителем Белла во время его "торговых" экспедиций был Гиндар-Оглы Шапсуг, пользующийся авторитетом в своем крае [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1511, д. 93 об.; д. 1512, л. 58]. После введения строгого контроля России над иностранной торговлей тактика торговавших изменилась, и местами обмена стали небольшие бухты на черкесском побережье типа Джинки и Шепси [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1511, л. 91, 109 об.].

стр. 114

Политику покровительства торговле с черкесским побережьем проводил и паша Синопа Реис-Халил. Лично ему принадлежали суда, занимавшиеся торговлей с Черкесией, в том числе и работорговлей. Так, на его судне было замечено семь человек, подданных России, попавших в плен к горцам и проданных в рабство. Среди них два кавалерийских офицера [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1512, л. 78 об.]. Несмотря на требование российского консула арестовать судно и отпустить российских подданных на свободу, турецкими властями не были предприняты требуемые меры, а виновные не были наказаны.

Синоп являлся также крупным поставщиком вооружения для Черкесии. Двадцать лодок, принадлежавших правителю Синопа Хусейн-бею, регулярно совершали рейсы к восточному берегу Черного моря. Так, англичане Белл и Лонгворт регулярно доставляли оружие в Геленджик и передавали его адыгам [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1512, л. 24 об. -25]. В Синопе находили пристанище торговцы рабами и оружием, английские агенты, посещающие территорию Черкесии, просто торговцы [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1514, л. 32 - 33].

Одной из статей адыго-турецкой торговли был вывоз людей из Черкесии в качестве рабов. Продажа рабов в Турцию связывала адыгскую племенную верхушку с Османской империей. Большим спросом пользовались дети от 6 до 12 лет, а также девушки и женщины. Черкешенки ценились по всему Востоку благодаря своей красоте и талантам. Торговля женщинами приносила огромные доходы, являясь быстрым источником обогащения. По замечанию Т. Лапинского, проведшего много времени среди адыгов, "торговец рабами получает прибыли почти всегда втрое, вчетверо, часто даже в десять раз больше" [Lapinski, 1863, р. 116]. Совершив несколько рейсов с "живым товаром", турецкий купец мог обеспечить себя до конца жизни. Мальчик стоил 100 рублей серебром, девочка - 300 - 350 рублей, женщины для богатого гарема - от 50 до 100 тыс. пиастров [Канитц, 1876, с. 362; Сукунов, Сукунова, 1992, с. 219].

В покупке черкешенок участвовали крупные турецкие чиновники. Многие дамы из высшего турецкого общества участвовали в торговле девушками. Так, Баги-Ханум, жена видного турецкого дипломата Фуада-паши, занималась продажей невольниц. В Константинополе девушек передавали в гарем покупателя, где их обучали игре на фортепьяно, иностранным языкам, особенно французскому, а затем брали в законные жены либо передавали в другие гаремы. По данным одной из таких продавщиц, Атидже-Ханум, она продала некую Джемалифу турецкому паше за 1000 ф. ст.; Аниферу приобрел на аукционе египетский сановник за 750 ф. ст. [Швейгер-Лерхенфельд, 1885, с. 19 - 36].

Для занятия работорговлей необходимо было соблюсти все формальности, получив от турецкой администрации тескере (паспорт) и вступив в эснаф (цех) торговцев рабами [Черкесы в Турции, 1871, с. 48]. Судьба женщин при этом складывалась по-разному. Невольничество было составной частью гаремной системы, существовавшей в Турции. Некоторые женщины из Черкесии были матерями султанов, играли большую роль при турецком дворе, оказывали влияние на назначения и перемещения чиновников по службе. Добившиеся высокого положения черкешенки помогали своим землякам по службе [ГАКК, ф. 348, оп. 1, д. 9, л. 400 - 405]. Черкешенками были матери султанов Селима III (1789 - 1809), Абдул-Меджида (1839 - 1861), Абдул-Хамида II (1876 - 1909). Женой последнего тоже была черкешенка [Тридцать лет..., 1874, с. 139, 140].

А. П. Бутенев отмечал, что причиной покровительства контрабандной торговле с восточным берегом Черного моря является то, что многие важные сановники женаты на черкешенках. Султан постоянно издавал законы, запрещающие торговлю. Несмотря на это, Осман-паша трапезундский и его брат Абдулла-бей покровительствовали торговым связям с Северо-Западным Кавказом [АКАК, т. VIII, 1879, с. 768].

стр. 115

Хотя 40-е гг. XIX в. характеризовались в русско-турецких отношениях отсутствием крупных кризисов, продолжалось дипломатическое противостояние, связанное с требованием России к Турции прекратить торговлю и доставку оружия на восточный берег Черного моря [АВПРИ, ф. Турецкий стол, оп. 502а, д. 4504, л. 23]. Порта, признавая условия Адрианопольского договора, ограничивалась формальными запретами на торговлю с побережьем Черкесии. Российский консул в Трапезунде в своем отчете поверенному в делах сообщал, что в очередной раз визирь Осман-паша при получении письма с требованием прекратить скрытые связи с черкесским побережьем пообещал издать распоряжение и сделать все зависимое от него для строгого препятствия всякого вида связям своей администрации с горцами Черкесии [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1514, л. 178 - 179 об.].

Аналогичные требования о запрете вывоза оружия в Черкесию отправлялись к властям Самсуна в декабре 1843 г. [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1517, л. 86 - 86 об]. В донесении российскому военному министру сообщалось, что в турецкой столице при покровительстве бывшего константинопольского сераскира Саид-паши было приобретено оружие и при содействии синопской администрации переправлено на восточный берег Черного моря. В этом же донесении подчеркивалось, что в последнее время увеличилось число следующих из Турции контрабандных судов. Поэтому необходимо "признать нужным поручить посланнику нашему в Константинополе употребить вновь старания, дабы со стороны правительства были приняты строжайшие меры по воспрепятствованию отправления контрабандных судов к восточному берегу Черного моря" [АВПРИ, ф. Турецкий стол, оп. 502а, д. 4504, л. 22 - 23].

Но судна с товарами продолжали курсировать между Турцией и Северо-Западным Кавказом. Все это совершалось под покровительством местных властей [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, оп. 517/1, д. 1514, 1840, л. 86 - 86 об.; 99 - 100; ф. Турецкий стол, оп. 502а, д. 4503, 1846, л. 15 - 16]. В 1845 г. по поручению М. С. Воронцова специальный агент русского правительства проехал по всему побережью Турции. Целью его поездки был сбор информации о контрабандной торговле с Черкесией [АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, д. 2457, л. 30 - 31]. После этого турецкому правительству был подан протест. В ответ на него султан предпринял некоторые меры по борьбе с контрабандой. Был издан фирман, по которому все задержанные корабли, перевозящие оружие в Черкесию, не получат защиты в случае конфискации, а владельцы будут наказаны. В 1845 г. синопский каймакам Ибрагим-бей был уволен по подозрению в потворстве контрабанде, а в 1847 г. потерял должность глава турецкой тайной полиции Неджиб-Эфенди, обвиненный в активной деятельности на Кавказе. Торговля с Черкесией стала сопровождаться большими предосторожностями. Порта постоянно заверяла русских представителей в том, что правительство не намерено содействовать торгу и сопротивлению горцев [АВПРИ, ф. 137, оп. 475, д. 17, л. 217 - 219; д. 18, л. 221 - 222].

Таким образом, конец XVIII и первая половина XIX в. характеризовались изменением политической ситуации в регионе, ослаблением влияния Порты и ростом могущества России. Адрианопольский трактат 1829 г. включил Северо-Западный Кавказ в российскую сферу влияния. Но торговые связи с Турцией не были прерваны. Попытки российского правительства установить таможенно-карантинный контроль вдоль восточного побережья Черного моря и прекратить контрабандную торговлю большого успеха не имели. Турецкая администрация на словах поддерживала требования русской стороны, но реально не предпринимала никаких усилий. Рынки Турции нуждались в товарах, поступающих с Кавказа. Усиление там военных действий в 30 - 40-е г. XIX в. вызвало увеличение поставок оружия. Длительная война на Кавказе могла существовать только за счет регулярного поступления больших партий оружия в Черкесию через порты Анатолии. Данную проблему удалось решить только после окончания Кавказ-

стр. 116

ской войны. В этот период торговля Турции и Англии с восточным берегом Черного моря вообще прекратилась.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ААНИИ (Архив Адыгейского научно-исследовательского института).

АВПРИ (Архив внешней политики Российской империи).

АКАК (Акты, собранные Кавказскою археографической комиссиею). Тифлис. Т. VII - XII, 1878 - 1904.

Архив Раевских. СПб. Т. III, 1910.

ГАКК (Государственный архив Краснодарского края).

История народов Северного Кавказа (конец XVII в. - 1917 г.). М., 1988.

Кавказский сборник. Т. 32, ч. II. Тифлис, 1912.

Канитц Ф. Дунайская Болгария и Балканский полуостров. СПб., 1876.

Карлгоф Н. О политическом устройстве черкесских племен, населяющих северо-восточный берег Черного моря // Русский вестник. Т. 28. М., 1860.

Клинген Н. Основы хозяйства в Сочинском округе. СПб., 1897.

Очерки истории Адыгеи. Т. 1. Майкоп, 1957.

Писарев В. И. Методы завоевания адыгского народа царизмом в первой половине XIX века // Исторические записки. Вып. 9. М., 1940.

РГВИА (Российский государственный военно-исторический архив).

Сукунов Х. Х., Сукунова И. Х. Черкешенка. Майкоп, 1992.

Тридцать лет в турецких гаремах: автобиография жены великого визиря Кипризли-Мегемет-паши, Мелек-Ханум. СПб., 1874.

Филипсон Г. И. Воспоминания. М., 1885.

Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1972.

Черкесы в Турции // Всемирный путешественник. N 9 - 10. 1871.

Чирг А. Ю. Борьба России против контрабанды и работорговли на Северо-Западном Кавказе (1825 - 1864). Дис. ... канд. ист. наук. М., 1987.

Шамрай В. С. Краткий очерк меновых (торговых) сношений по Черноморской кордонной и береговой линии с закубанскими горскими народами с 1792 по 1804 год// Кубанский сборник. Т. 1. Екатеринодар, 1901.

Швейгер-Лерхенфельд А. Ф. Женщина. Ее жизнь, нравы и общественное положение у всех народов земного шара. СПб., 1885.

Bell J. S. Journal of a Resident in Circassia during the Years 1837, 1838 and 1839. L., 1840.

Lapinski Th. Die Bergvolker des Kaukasus und ihr Freiheitskampf gegen die Russen. Hamburg, 1863.

Permanent link to this publication: