УДК 391
В статье рассматривается локальная модель природопользования бурят Восточного Присаянъя. Описываются традиционные типы кочевого скотоводства, их трансформация в лесостепной, предгорной и высокогорной зонах, где получила распространение комплексная экономика. Уприсаянских бурят отмечены разные формы скотоводства. Различия обусловлены особенностями природно-ландшафтного окружения, величиной пастбища, количеством и видовым составом скота, а также уровнем развитости земледелия. При всех изменениях в структуре и характере производственной деятельности и хозяйственных циклов бурят Восточного Присаянъя их культура сохраняла скотоводческую направленность.
Ключевые слова: буряты Восточного Присаянъя, модели природопользования, типы и формы скотоводства.
Границы Восточного Присаянъя охватывают Тункинский, Окинский и Закаменский районы современной Республики Бурятии. Этническое ядро расселенных здесь бурят составляют хонгодоры. Скотоводство бурят Восточного Присаянъя представляет значительный интерес для исследования в силу специфики моделей освоения разнообразных природно-климатических условий региона. Нет сомнения, что, пытаясь ввести номадизм различных народов в одну общепринятую классификацию, мы не можем полностью раскрыть многие существовавшие формы скотоводства, поскольку они зависели от большого количества факторов - природно-климатических условий, политики и экономики государства, а также традиций отдельной кочевой общины.
Традиционно у бурят было несколько типов кочевого скотоводства. В аридной зоне был представлен хозяйственно-культурный тип, основанный на круглогодичном кочевании. Буряты субаридной зоны совершали две - четыре перекочевки в год. Две перекочевки характерны для бурят, содержавших в основном крупный рогатый скот монгольской породы, а также для тех, кто имел в своем хозяйстве яков. Буряты, кочевавшие 2 раза, с сентября по май жили стационарно, с конца мая до начала сентября выезжали на летники. Скотоводы, кочевавшие 4 раза и более, жили в зимнике пять, на летниках - три месяца; кратковременными были весенние и осенние стоянки - по два месяца. Со временем продолжительность пребывания на весенних, осенних и летних стоянках сокращалась, а на зимней - увеличивалась. Такая форма скотоводства сохранялась до середины 1930-х гг. у восточных и части западных бурят [Михайлов, 1996, с. 130]. В отдаленных районах Бурятии стадо перегоняют с летника на зимник и сегодня.
Горный ландшафт Присаянъя обусловил вертикальные сезонные перекочевки бурят. Вертикальное кочевание характерно для представителей Центральной (монголы, тувинцы, алтайцы) и Средней (казахи, киргизы) Азии, населяющих горные районы [Вайнштейн, 1972, с. 66 - 68]. По оценкам Г. Е. Маркова, горное вертикальное скотоводство было довольно единообразным, хотя в разных природно-климатических условиях имелись некоторые особенности [1979, с. 276]. Тип скотоводческого хозяйства, локализованный в речных и околоозерных долинах лесостепной зоны, предгорной и высокогорной полосы Восточного Присаянъя, имел своеобразные харак-
теристики и отличался от скотоводческих хозяйств пустынных и полупустынных зон.
Система кочевания в засушливых районах базировалась на сравнительно равномерной сети колодцев, оптимальное расстояние между которыми не превышало 10 - 20 км; минимальных запасов воды было достаточно для суточного обслуживания 200 голов крупного рогатого скота или лошадей, 500 - 600 овец. Повышенная частота кочевания, доходившая у некоторых групп до 100 - 120 перекочевок в течение года, определяла кратковременность остановок и огромную амплитуду миграций [Масанов, 1991, с. 20]. На амплитуду перекочевок влияли рельеф и климат местности, площадь пастбищ и количество скота в хозяйствах. Большие запасы воды и более высокая продуктивность растительного покрова Присаянья не требовали частых и длительных миграций. Присаянские буряты совершали две - четыре перекочевки в год и более по определенному маршруту, имели постоянные жилые и скотные постройки на зимниках и летниках, а также на осенних и весенних стойбищах.
Количество и расстояние перекочевок у бурят Присаянья зависели от структуры хозяйства. В этом регионе получила распространение комплексная экономика. Скотоводы, занимавшиеся земледелием, кочевали 2 раза в год, а те, кто не имел пашни, совершали четыре перекочевки в год и более. Для многих хозяйств присаянских бурят было характерно стационарное содержание скота зимой.
В районах Присаянья, где было мало снега и больше пастбищ, скот всю зиму пасся на подножном корме. Крупный рогатый скот выводили на отаву. До декабря скот пасся по низинам, а с декабря по март - на горных склонах, которые обычно не покрывались снегом, особенно на южных склонах (убэр), защищенных от холодных северных ветров. Крупный рогатый скот (в частности, яки) в поисках травы забирался высоко в горы, и, чтобы он не ушел далеко, за ним присматривали дети. С марта скот снова начинали пасти в долинах, где снег под лучами весеннего солнца быстро таял.
Табунные лошади круглый год паслись без подкормки. Табун состоял из двух-трех косяков в 20 - 35 голов. Во главе каждого косяка ставили породистых жеребцов, которые оберегали стадо от нападения хищников, вторжения лошадей из других групп. Хороший жеребец мог возглавлять 20 - 30 кобылиц, а очень сильный - до 35. Днем и ночью табуны находились под присмотром пастуха. Зимой их на ночь загоняли в ограду, а утром выпускали на пастбище. Ночная пастьба лошадей называлась манажа хараха ("ночной обход табуна").
В весенний период, когда кобылы начинали жеребиться, за табуном присматривали особенно тщательно. Волки, которые обитали в большом количестве в Присаянье, наносили большой вред скотоводству присаянских бурят [Бакшевич, 1856, с. 52]. Пастух всю ночь обходил табун, принимая роды и отгоняя волков.
Рабочие кони все время паслись недалеко от дома, т.к. они в любую минуту могли понадобиться хозяину. Присаянские буряты, как правило, держали рабочего коня в стреноженном состоянии, чтобы его при надобности можно было легко поймать. С наступлением тепла из табунов выделяли трех-, четырехлетних жеребчиков и обучали езде под седлом. До появления мух и комаров хозяева кастрировали обученных молодых коней (ПМА, информатор Ш. А. Сыренова). В это же время составлялись новые косяки из молодых лошадей (ПМА, информаторы В. Х. Дансаронов, С. П. Паданов).
Овец в Присаянье было сравнительно мало, поэтому их держали зимой в загоне, подкармливая утром и вечером сеном. Овца - очень разборчивое к траве животное. Если корова поедает все сено без остатка, то овца выбирает из выданного сена самые лучшие травы. Овцы намного быстрее поедают растительность, поэтому их зимой и летом старались пасти и кормить сеном отдельно от коров. На летниках овцы паслись недалеко от стойбища, на холмах и увалах, где больше солончаковой растительности и нет влаги и сырости. Пасли их, как правило, дети. Летом до восхода солнца овец выгоняли на пастбище, чтобы они насытились до наступления полуденной жары, днем загоняли в ограду (хашаан), а вечером с наступлением прохлады отправляли на пастбище. На ночь животных закрывали в специальные загоны. Так же пасли овец монголы, алтайцы, казахи и другие кочевники [Вайнштейн, 1972, с. 23]. Ограду для овец сооружали с таким расчетом, чтобы через нее не могли проникнуть волки и собаки. Площадь огражденного участка соответствовала количеству овец - на нем не должно было оставаться свободного пространства. Это делалось для того, чтобы в случае приближения волков и собак бараны не могли метаться из угла в угол (ПМА, информатор Ш. А. Сыренова).
Иногда присаянские буряты в летний период отдавали своих овец в хозяйства, где были лучшие пастбища. Сборную отару в 150 - 160 голов, как правило, пас взрослый пастух. Он имел ружье, чтобы защищать животных от волков. Осенью хозяева забирали своих овец, оплачивая пастуху работу.
Отсутствие скота в летнее время на зимниках позволяло бурятам сохранить покосы и посевы от потравы. Присаянские буряты огораживали зимники и сенокосные угодья, чтобы скот не вытоптал на них траву. Площадь таких поскотин была различной. Она зависела от размеров угодий и количества хозяйств, участвовавших в городьбе. Изгородь окружала участок для выпаса размером в несколько гек-
Карта-схема Присаянья с маршрутами кочевания.
таров или тянулась на многие десятки километров через земли нескольких бурятских родов [Батуева, 1992, с. 29]. Долговечной считалась изгородь, сделанная из лиственничных жердей. Она была довольно высокой (150 - 160 см) - на уровне головы лошади (ПМА, информатор Е. П. Сыренов). Сооружение изгороди - трудоемкий процесс. Две-три семьи сговаривались и совместно огораживали участок, который находился в их пользовании. Участки выделял общинный староста.
Общую изгородь городили все местные жители в одну линию через горы, долины и лес, отделяя зимники с покосами и посевами от летников. Каждому скотоводческому хозяйству выделяли участок изгороди для поскотины. Весной хозяин, отвечавший за определенный отрезок поскотины, должен был отремонтировать и сдать свой участок общественной ограды общинному старосте. Человек, через участок поскотины которого прошел скот и совершил потраву, должен был заплатить штраф (ПМА, информатор Л. Н. Ихинеев).
Практика заготовки сена, распространившаяся в Присаянье, способствовала трансформации традиционной кочевой экономики. Однако кочевые хозяйства у присаянских бурят сохранялись до 1930-х гг., - начала коллективизации. По сведениям М. О. Могордоева, в 1931 г. у закаменских бурят было 670 кочевых и 1 350 полукочевых хозяйств, а у тункинских и окинских бурят - 380 и 2 640 соответственно [1952, с. 54 - 55].
У закаменских и окинских бурят хозяйств, совершавших четыре перекочевки в год и более, было больше, чем у тункинских. Это объясняется прежде всего тем, что в Тункинской долине, расположенной сравнительно недалеко от г. Иркутска, сильно проявлялось влияние русского населения. В Тунке раньше и в больших масштабах, чем в Закамне, стали практиковать земледелие. У окинских бурят вообще не было пашни. В Закаменском ведомстве земледелие развивалось только в низовьях Джидинской долины до местности Дутэлур [Галданова, 1992, с. 38] (см. рисунок).
У тункинских бурят, занимавшихся земледелием, произошли изменения в ведении скотоводческого хозяйства. Тункинцы имели меньше скота, чем закаменские и окинские буряты. С началом оседания преобладающее место в хозяйстве тункинских бурят стал занимать крупный рогатый скот, который использовался также в земледельческих работах. Сократились расстояния и продолжительность кочевок; их число к началу XX в. постепенно уменьшилось. Зимой тункинские буряты пасли свои стада в долинах и подкармливали весь свой скот, кроме табунных лошадей. У них не было зимних пастбищ в горах (исключение составляли мондинские буряты). Это было обусловлено тем, что с северной стороны Тункинская котловина покрыта густой тайгой, за ней возвышаются крутые скалы Тункинских гольцов. На южных склонах отсутствовали высокогорные луга. В зимне-весенний период в связи с ухудшением травостоя и уменьшением выдаваемого сена взрослые коровы теряли в весе до 20 % [Рост..., 1956, с. 5]. Если за лето скот недостаточно набирал вес, то на следующую зиму он погибал. Часть тункинских бурят имела два зимника. Один был основной; здесь держали дойных коров, телят и овец, за которыми присматривали женщины и дети. На втором содержали остальной скот; за ним ухаживали мужчины. Здесь часть скота находилась всю зиму или несколько месяцев, в зависимости от количества сена, заготовленного летом [Молодых, Кулаков, 1896, с. 9].
Посетивший Тункинское ведомство в начале 1870-х гг. П. Ровинский писал: "...у бурята непременно две, а то три и даже четыре юрты в разных местах, в которых он проводит время по сезону, у него есть летник и зимник и отдельные юрты для весны и осени. Эти перемещения делаются, конечно, в видах хозяйственных, ради удобства скота: там, где находится уютное местечко между лесом или в какой-нибудь пади, закрытой от господствующего сурового ветра, он кормит скот зимой; весной идет выше от воды к пастбищам; летом живет там, где приведется убирать покос; осенью по скошенному месту пускает скот пас-
тись, а сам идет ближе к лесу" [1875, с. 250]. По-видимому, П. Ровинский имел в виду ту часть тункинских бурят, которые занимались преимущественно скотоводством и перекочевывали более 2 раз в год.
Подавляющее большинство тункинских бурят, занимавших самые обширные долины Тунки - Торскую и Тункинскую, перекочевывали не более 2 раз в год. В годовом отчете Тункинской Степной думы за 1861 г. сообщалось: "Тункинские инородцы кочуют по два раза с одного места на другое расстоянием от 3 до 15 верст. В 1-х, в исходе мая из зимних юрт в летние, где и проживают три месяца, причина же их кочевья та, что на оставляемых ими зимних жилищах произрастают лучшие сенокосные травы, что называются утуги, и, во 2-х, с сентября по выкошении тех трав и уборки сена в стога кочуют обратно, где проживают остальную часть года. В летнее время инородцы приготовляют паровые земли для посева разного рода хлеба, заготовляют для скота сено, производят промысел зверей, а также заготовляют на годовую пропорцию дрова" (Дело Тункинской Степной Думы о статистических сведениях и годовом отчете за 1861 г. - НАРБ, ф. 171, оп. 1, д. 29, л. 118).
Летом часть тункинских скотоводов отправлялась со своими стадами в высокогорную местность Ури, находившуюся в пределах Монголии. Буряты добирались туда через перевал, по горной каменистой тропе. После Гражданской войны доступ к этим пастбищам был закрыт. В 1960-х гг. по договору с правительством Монголии местное население вновь получило разрешение на выпас общественного скота в Ури в летнее время. С началом развала сельского хозяйства в период перестройки отгон скота в Монголию прекратился (ПМА, информатор С. Г. Паданов).
Буряты Туранской и Хойтогольской котловин также кочевали всего 2 раза: с зимника на летник и обратно; Хойтогольская котловина была зимником, а Туранская - летником. Расстояние между зимниками и летниками составляло 10 - 18 км. Скот на зимнике в улусе Хойтогол нельзя было держать на подножном корме круглый год, т.к. заливные луга зимой засыпались снегом и покрывались льдом. Здесь на зиму приходилось запасать очень много сена (ПМА, информатор Ш. А. Сыренов). Мондинские буряты, проживавшие на границе с просторными степями Монголии, не ощущали недостатка в пастбищах и поэтому совершали две перекочевки в год и более на дальние расстояния. Зимой они пользовались лугами Монголии, угоняя туда весь свой скот. После революции 1917 г. свободный переход на территорию Монголии был закрыт [Полтораднев, 1929, с. 104].
У бурят верховьев Закамны сезонные циклические перекочевки в связи с перегоном стада с одного пастбища на другое совершали взрослые работоспособные члены семьи (в основном молодые мужчины). Каждая группа населения хорошо знала маршруты своих сезонных кочевок; пастбища были фиксированы. Например, часть бурят, населявших улус Цаган-Морин и его окрестности, летом проживала в местности Хонтобой, осенью перебиралась в местность Мэлэ, где сохранялось много отавы (молодая трава, выросшая на скошенном участке) и сухой травы (хагдан), затем откочевывала в местность Баруун Хондино, далее - в Зээрэнхэ. С наступлением зимы возвращались в Цаган-Морин; животные питались сухой травой на зимних заимках, их подкармливали сеном.
У закаменских бурят в зимние месяцы подкормку сеном получал весь скот (Аксенова М. Я. Яки и хайныки Бурят-Монголии. - ХВРК БНЦ СО РАН, инв. N 953, 72 л.). Взрослый крупный рогатый скот окинских бурят почти не получал подкормки. Сено выдавали телятам, животным слабой упитанности и рабочему скоту. Когда запасы сена кончались, закаменские буряты перебирались со стадом в Хонтобой (здесь также был запас сена, приготовленный летом); эта кочевка совпадала с наступлением Сагаалгана (буддийский Новый год, отмечаемый обычно в феврале). В Хонтобое скотоводы находились около двух месяцев (март, апрель); израсходовав запасы сена, они двигались в другие места - Мэлэ, Хондино [Галданова, 1992, с. 51 - 52].
Закаменские буряты, проживавшие в местности Шара-Азарга и Енгорбой, имели летние кочевья на территории Монголии. Примечателен рассказ жителя Шара-Азарги Василия Дашеевича Жаргалова 1939 г. р.: "У моего деда был летник в Монголии в местности Дэдэ Хубшэ. Эта местность находится примерно в 70 км от с. Шара-Азарга. Я был там во время охоты. Дорога, ведущая туда, очень трудная. Кони срываются и падают с горной тропы" (ПМА). Жители с. Енгорбой подтвердили факт существования их летников в Монголии до 1917 г.
Буряты, населявшие низовья Закамны, перегоняли скот с зимника на летник и обратно 2 раза в год. По форме ведения скотоводства они имели сходство с тункинскими бурятами.
Кочевья окинских бурят были в двух районах, различавшихся рельефом местности, величиной пастбищ и сенокосных угодий. В одном из них в начале 1920-х гг. было 139 скотоводческих хозяйств, во втором-211 [Никонов, 1926, с. 97 - 98].
В первом (от Гаргана до устья р. Тисы, долины р. Оки с прилегающими падями и р. Хончен и Хамодон) преобладали узкие глубокие пади, которые не согревались солнцем в зимние оттепели. Летом эти пади были заболочены и не позволяли делать запасов сена. Выгоны в данном районе были растянуты узкой лентой. Местные буряты делали четыре перекочевки в год и более. Зимники сосредоточивались в долине Оки, преимущественно при устьях рек и ручьев. Лет-
ники лежали в верховьях притоков. Весенние и осенние стоянки большинства хозяйств находились в одном месте, обычно между летниками и зимниками. На осенних стоянках заготовлялось небольшое количество сена для весны. На весенних стоянках жили от начала таяния снега до появления в изобилии новой травы на летниках. Продолжительность осенней стоянки зависела от количества подножного корма (часто две-три недели). Зимой, если выпадало много снега, делавшего недоступным подножный корм, мелкий скот и несколько дойных коров оставляли в зимнике, а весь крупный скот угоняли в горы. Для подобных перекочевок объединялись несколько хозяйств. Пастухи из взрослых мужчин пасли свой скот в горах. Иногда для этого нанимали пастухов со стороны. Жили в наскоро сколоченных юртах, а иногда в палатках. Войлочная юрта здесь была большой роскошью.
Кочевники второго района передвигались со своими стадами меньше, чем скотоводы первого района. Территория второго района (вся северная часть хошуна, включая падь Тиссы) изобиловала широкими падями, где в любом месте можно было вести сенозаготовки. Хозяйства здесь отличались меньшей подвижностью. Они заготавливали сено и на летниках, для зимнего корма скота [Никонов, 1926, с. 98]. Большинство совершало две перекочевки в год; только исключительные зимние условия заставляли их выгонять скот далеко от стоянок в поисках корма. По словам информаторов, до Гражданской войны окинские буряты в голодные зимы беспрепятственно кочевали со скотом в Монголию (затруднений при переходе границы не было), благодаря чему спасали свои стада от падежа. После закрытия границы с Монголией падежи скота от бескормицы стали происходить ежегодно.
Структура кочевания определяла образ жизни бурят Восточного Присаянья. Традиционные скотоводческие практики формировали систему знаний по экологии лугов и пастбищ, адаптивным и поведенческим особенностям животных. Пастушеские знания буряты передавали из поколения в поколение. Скотоводу должно было быть известно, какие травы годятся для лошадей, а какие - для крупного рогатого скота, какую траву предпочитают овцы, а какую - козы. Ему полагалось знать, в какое время года та или иная трава в степи или горах годится для животных, а когда она вредна и даже опасна для них. Есть, например, разновидность ковыля, семена которого, созрев, становятся колючими и могут поранить слизистую оболочку ротовой полости, кожу животных.
Буряты различают "сильную" и "слабую траву, знают растения, от которых у животных образуется жир более плотный или более мягкий. Бывалые пастухи называют до 100 видов кормовых растений, могут объяснить их влияние на нагул, состояние животного. Любая трава считалась питательной, если ее можно было оторвать у самого корня и она имела сладковатый вкус. Качество травы определяли по конскому помету, оставшемуся на пастбище: если он крупный и цельный, но не твердый и окрашен в черный цвет, значит, трава на пастбище была сочной и питательной. Трава в лесистой местности считалась плохой, на возвышенных местах - хорошей. Пригодным признавали пастбище, на котором находили много мышиных запасов травы [Батуева, 1992, с. 31].
Пастухи должны были хорошо знать животных, их повадки, иерархию, место в стаде, продуктивные особенности, плодовитость и многое другое. Это помогало им четко управлять стадом, выбирать тот или иной способ выпаса. Опытный пастух издали с помощью звуков и жестов мог спокойно управлять стадом. Знание поведения животных облегчало труд, делало его наиболее производительным [Помишин, 1993, с. 31 - 33].
В конце лета - начале осени скот становился вполне упитанным. С окончанием сенокосных работ открывались поскотины и одна часть бурят перекочевывала на осенние, а другая - на зимние стоянки. Буряты, имевшие большое количество скота, перекочевывали на осенние стойбища, где стояли до поздней осени. Бедные скотоводы переезжали сразу же на зимники. На зимниках в осенний период тункинские и часть закаменских бурят убирали созревшие хлеба.
Тункинские и восточная часть закаменских бурят (кочевавшие 2 раза) с начала сентября до первых чисел июня жили на зимних стоянках. У бурят, проводивших больше двух кочевок, этот период был короче на месяц: он длился примерно с октября до мая. В конце XIX в. в Присаянье появились хозяйства (2 - 3 %), которые находились весь год на зимнике. Они принадлежали богатым бурятам, которые отправляли свои стада на летники с наемными пастухами, а сами оставались жить в зимнике.
При смене пастбища с летних на зимние скот перегоняли медленно, поскольку при быстром передвижении животные теряли в весе. Присаянские буряты считали, что в осенний и зимний периоды нужно стараться сохранить скоту накопленный за лето жир. Это, по их мнению, позволит животным пережить весну без потерь.
Зимники находились в защищенных от ветра местах, недалеко от гор и лесов, в низинах и распадках, где трава была наиболее густой и высокой. Здесь располагались постоянные утепленные дома, сараи, амбары, скотные постройки. Зимники со множеством деревянных построек напоминали селения, в которых жилища были удалены друг от друга на 100 - 300 м.
На зимниках и летниках присаянские буряты жили общинами, состоящими из двух-трех семей. Все семьи являлись близкими родственниками. Здесь селились семьи отца и сыновей. Такая кровно-род-
ственная кочевая единица называлась "булук" (булэг). Ее члены сообща вели хозяйство. Скот находился в общем пользовании. Главой хозяйства являлся, как правило, отец. После его смерти хозяйством руководил старший сын. Расстояние между булуками у бурят Присаянья составляло примерно 2 - 3 км. Стоянки кочевых бурят были удалены друг от друга на 10 - 20 км.
С наступлением тепла все жители местности выезжали на летние стойбища. Перед выездом на летники буряты проводили обряд моления хозяевам местности, чтобы они содействовали благополучной перекочевке. Например, в местности Хойто-Гол за три дня до выезда молились возле горы Бурхан-Бабай и совершали обряд жертвоприношения покровителю местности. Затем два дня подряд в самом селении ламы читали молитвенную книгу "Ем", а после на конях 3 раза объезжали зимники Хойто-Гола, совершая обряд гороо (ритуальный обход, посолонь). Во время гороо ламы везли с собой молитвенник "Ем" (ПМА, информатор Ш. А. Сыренова). После перекочевки в зимниках никто не оставался, на летники перегонялся весь скот. Даже очень бедные скотоводы, имевшие одну-две коровы, переезжали на летники. Зимние строения оставались пустыми. Лишний скарб, если он имелся, оставляли в амбарах.
Перекочевав на летники, присаянские буряты проводили священные ритуалы тайлаганы, связанные с хозяйственным циклом и посвященные небу, земле-воде и духам-хозяевам местности. Во время тайлагана шаман призывал главного духа, покровителя местности, и просил его обеспечить пастбища хорошим травостоем, способствовать упитанности домашних животных, охранять от болезней и других бед [Шагланова, 2002, с. 218, 220]. В конце тайлагана устраивались соревнования по борьбе, конные скачки, вечером танцевали еохор (бурятский хороводный танец). Традиционная экономика определяла культуру жизнедеятельности и нормативные практики бурят. В Восточном Присаянье сложились традиции, отличавшиеся локальным своеобразием.
У присаянских бурят отмечены различные формы скотоводства, обусловленные характером природно-ландшафтного окружения, величиной пастбища, количеством и видовым составом скота, а также развитием земледелия. Характерной чертой скотоводства присаянских бурят начала XX в. были непродолжительные перекочевки на сравнительно короткое расстояние. Кочевок у бурят, занимавшихся земледелием, было меньше, чем у скотоводов, не имевших пашни. На каждой стоянке буряты Присаянья строили стационарные жилища. Однако при всех изменениях в структуре и характере производственной деятельности и хозяйственных циклов бурят Восточного Присаянья их культура сохраняла скотоводческую направленность.
Список литературы
Бакшевич И. Описание реки Иркута от Тунки до впадения в Ангару // Зап. Сиб. отд. Рус. геогр. об-ва. - СПб., 1856. - Кн. 1. - С. 1 - 53.
Батуева И. Б. Буряты на рубеже XIX-XX веков. - Улан-Удэ: Вост. - Сиб. гос. ин-т культуры; Обществ.-науч. центр "Сибирь", 1992. -67 с.
Вайнштейн С. И. Историческая этнография тувинцев. - М.: Наука, 1972. - 312 с.
Галданова Г. Р. Закаменские буряты: Этнографические очерки. - Новосибирск: Наука, 1992. - 173 с.
Марков Е. Е. История хозяйства и материальной культуры (в первобытном и раннеклассовом обществе). - М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1979. - 304 с.
Масанов Н. Э. Специфика общественного развития кочевников-казахов в дореволюционный период: Историко-экологические аспекты номадизма: Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. - М., 1991. - 47 с.
Михайлов Т. М. Традиции номадической культуры у современных бурят // 100 лет гуннской археологии. Номадизм, прошлое и настоящее в глобальном контексте и исторической перспективе: Тез. докл. - Улан-Удэ, 1996. - Ч. 1. - С. 129 - 132.
Могордоев М. О. Некоторые данные об оседании полукочевых и кочевых хозяйств в Бурят-Монголии в связи с коллективизацией // Зап. Бурят, науч.-исслед. ин-т культуры. - 1952. - Вып. 14. - С. 35 - 62.
Молодых И. А., Кулаков П. Е. Иллюстрированное описание быта сельского населения Иркутской губернии. - СПб.: [Паровая скоропечатня П. О. Яблонского], 1896. - 242 с.
Никонов И. Хозяйство Окинского хошуна // Жизнь Бурятии. - 1926. - N 10/12. - С. 95 - 102.
Полтораднев П. Пушной промысел в Тункинском районе//Жизнь Бурятии. - 1929. - N 1. - С. 99 - 106.
Помишин С. Б. Потенциал номадного животноводства Байкальского региона. - Улан-Удэ: Олзон, 1993. - 43 с.
Ровинский П. Очерки Восточной Сибири. Ч. 4/5: Тунка // Древняя и новая Россия. - СПб., 1875. - Вып. 11. - С. 230 - 255.
Рост и продуктивность животных при круглогодовом пастбищном содержании. - М.: Изд-во АН СССР, 1956. -90 с. - (Тр. Монгольской комиссии; вып. 69).
Шагланова О. А. Общесельский летний тайлган тункинских бурят // Мир Центральной Азии: Мат-лы Междунар. науч. конф. - Т. 1: Археология. Этнология. - Улан-Удэ, 2002. - С. 216 - 222.
Материал поступил в редколлегию 06.03.06 г.
New publications: |
Popular with readers: |
News from other countries: |
![]() |
Editorial Contacts |
About · News · For Advertisers |
![]() 2023-2025, LIBRARY.KG is a part of Libmonster, international library network (open map) Keeping the heritage of Kyrgyzstan |