Новосибирск: Новосиб. гос. ун-т, 2002. 122 с., табл. (Труды гуманитарного факультета НГУ. Сер. V. Учебно-методические пособия)

Многие профессиональные исследователи, имевшие дело с процессом преподавания в вузах, наверное, согласятся, что написание учебных пособий, призванных повышать уровень подготовки студента, формировать его мировоззрение как будущего специалиста и зачастую даже направление дальнейших исследований, - занятие трудное, ответственное и далеко не всегда благодарное. С одной стороны, необходимо, чтобы проблемы освещались в них на современном уровне и в русле сегодняшних тенденций развития науки, с учетом оценки колоссального труда предшественников, с другой - требуется емкая, концентрированная подача материала без констатации прописных истин, умение высветить главное, доступно систематизировать материал, не погрязнув в его объеме, избежать многочисленных компиляций. Кроме того, необходимо изложить текст в доступной форме, рассказать о сложном просто, в понятной не только специалисту форме, т.е. суметь сочетать академичность и популярность. Такая работа, конечно, требует большой затраты времени, немалого напряжения сил и в какой-то степени таланта.

В последнее время появляется немало пособий, написанных сотрудниками кафедр, а также вузовских исследовательских лабораторий в свободное от преподавательской деятельности время. Однако далеко не все из тех трудов, с которыми довелось нам ознакомиться по роду своей деятельности, отвечают требованиям актуальности, научной и образовательной значимости и способа подачи материала. Возможность неограниченной публикации собственных наработок и размышлений, появившаяся в последнее время и лимитируемая лишь финансовыми возможностями заказчика, не всегда положительно сказывается на информационном качестве сочинений, авторы которых в погоне за популярностью изложения утрачивают должную академичность и критический подход к материалу. Рецензируемое же научно-методическое пособие, появившееся в результате слияния науки вузовской и академической (авторы - ученые-исследователи ИАЭТ СО РАН и преподаватели Новосибирского ун-та), - действительно удачная работа.

Она посвящена одному из интереснейших в историческом и этнокультурном плане регионов по современному административному делению Китая, включающему Синьцзян-Уйгурский автономный район и западную часть провинции Ганьсу (в отечественной историографии -Восточный Туркестан). Географическое положение этой области - между Восточно-Китайской равниной, Тибетским нагорьем, горными системами Тянь-Шаня и Памира, степями Монголии и Саяно-Алтайским нагорьем, - как справедливо замечают авторы, и определило ее особую посредническую роль в сложных процессах контактов разных цивилизаций и культур. Здесь с эпохи бронзы пролегали пути миграций древних этносов, ходили в походы войска кочевых и оседлых государств, осуществлялась торговля, распространялись культурные достижения и вероучения народов. Ее территория служила одной из точек соприкосновения кочевых и оседло-земледельческих миров Средней, Центральной и Восточной Азии. Эти и другие положения, касающиеся места и роли данного региона в истории Северной и Центральной Азии, прекрасно изложены во вводной части работы, предшествующей содержательной главе, посвященной исследованию местных археологических памятников.

Фактически история неоседлого населения Восточного Туркестана в том виде, в каком она представляется по археологическим данным, выводится Ю. С. Худяковым и С. А. Комиссаровым

стр. 188

из едва обозримых глубин каменного века. После краткой характеристики столь древнего инвентаря и основных очагов его находок авторы удачно переходят к воссозданию той культурно-исторической основы, на которой и зиждилось последующее становление кочевых культур.

Особый параграф в данной работе посвящен памятникам культур бронзового века, среди которых выделены конкретные объекты, по облику и возрасту сопоставимые с традициями основных культур эпохи, широко представленных на территории Сибири и Центральной Азии. Немалое место отводится здесь обсуждению проблемы возможности проникновения андроновских племен на территорию Китая, для которого территория Восточного Туркестана могла служить кратчайшим путем на Восток. Впрочем, анализ всего корпуса источников позволил исследователям прийти к мнению, что путь инфильтрации элементов андроновской культуры на территорию собственно Китая был скорее северным (через Монголию и Ордос), нежели западным (через Синьцзян).

Рассматривая материалы небольшого могильника, исследованного в 1994 г. на пастбище близ дер. Сацзы в уезде Толи, авторы подводят нас к выводу о сложении на означенной территории Китая "особой андроноидной по сути культуры, генетически связанной с андроновской, однако приобретшей в новых условиях особый колорит" (с. 37). Останавливаются они и на обнаружении сосудов бегазы-дандыбаевской культуры (одного - у дер. Куси, волость Авэйтань, г. Алтай, другого - в Куйжэк-бэнколас, уезд Фухай). Впервые на эту находку в отечественной историографии обратил внимание академик В. И. Молодин, на работы которого опираются авторы, когда отмечают, что полное совпадение по форме и орнаменту этих изделий с "классическими бегазы-дандыбаевскими образцами позволяет поставить вопрос не просто о контактах, а о миграции носителей этой культуры из Центрального Казахстана в Северо-Западный Синьцзян" (с. 39).

Касаются исследователи и проблемы карасукских бронз. Из сферы их внимания не выпадают и предметы собственно бронзолитейного производства и изобразительные материалы, представленные серией петроглифов с изображениями колесниц, персонажей в грибовидных головных уборах и т.д., имеющие генетические связи с культурами развитой и поздней бронзы за пределами основной территории Синьцзяна. Указанные аналогии могут быть использованы в качестве дополнительных свидетельств достаточно раннего присутствия индоиранских народов на территории современного Синьцзяна.

Особо отметим введение авторами в научный оборот ранее труднодоступной информации о мумифицированных находках широкого хронологического диапазона - от эпохи бронзы до гунно-сарматского времени, сохранившихся благодаря редкому стечению природных факторов на территории Синьцзяна (могильники Гумугоу, Упу, Яньхай и др.). Авторы показывают, как синьцзянские материалы, по мере все большего их накопления, помогают внести необходимые поправки и дополнения к дискуссионным проблемам в рамках отечественной археологии.

Касаясь темы номадизма на территории Восточного Туркестана в эпоху раннего железа, Ю. С. Худяков и С. А. Комиссаров рассматривают две большие устойчивые культуры, недавно обнаруженные на территории Восточного Туркестана: яньблак (на востоке региона) и чауху (ближе к его западным пределам). Для первой из них характерны долговременные (в том числе укрепленные) поселения, обширные кладбища, в которых преобладают одиночные захоронения, земледельческие орудия в производственном инвентаре и фактическое отсутствие предметов конской упряжи. Это позволило прийти к выводу о комплексном характере местной системы хозяйства, в котором земледелие сочеталось со скотоводством. Вторую культуру, занимавшую обширные пространства в Южном Притяньшанье, по мнению авторов, с наибольшим основанием можно связывать с самыми ранними номадами на территории Восточного Туркестана, в пользу чего свидетельствует состав стада, многочисленные захоронения черепов лошадей, наличие в сопроводительном инвентаре предметов конской упряжи, а также тот факт, что при раскопках многих сотен погребений не выявлено ни одного поселения. Все это дало возможность авторам считать фактическим началом номадизма в Восточном Туркестане самые ранние этапы существования данной культуры, т.е. X-IX вв. до н.э., хотя сама по себе столь "длинная" хронология нуждается в дополнительном обсуждении и уточнении.

Характеризуя эпоху "ранних кочевников", Ю. С. Худяков и С. А. Комиссаров уделяют должное внимание критическому разбору материалов дискуссии о "центральноазиатском происхождении скифов", проблеме "оленных камней", анализу антропологических данных. При воссоздании общей канвы политической истории племен региона авторы широко используют летописные материалы, которые позволяют подробно обрисовать события, связанные со

стр. 189

сложением и последующими судьбами кочевой империи хунну (сюнну), тюркских, уйгурского и кыргызского каганатов, с монгольским завоеванием, с историей региона в рамках Чагатайского улуса, государства Хайду и т.д. На страницах книги читатель найдет немало интересной информации по сако-усуньской и хуннуской проблемам, по этнической идентификации кенкольской культуры, обобщающие материалы по древним и средневековым каменным изваяниям и т.д. Без сомнения, она будет полезной не только для студентов, но и для самого широкого круга специалистов, ибо степень охвата, уровень подачи материала и обширнейшая библиография выводят книгу за рамки учебно-методического пособия и ставят в ранг научного исследования с впечатляюще широким использованием китайских работ, столь мало доступных отечественным специалистам. Глубокое знание материальной культуры древнего и средневекового населения Восточного Туркестана, почерпнутое из отчетов о раскопках китайских археологов и исследований восточно-туркестанских музейных коллекций, позволило Ю. С. Худякову и С. А. Комиссарову насытить пособие материалами, ранее практически недоступными отечественным исследователям. Это делает его чрезвычайно ценным и важным для всех ученых, занимающихся изучением археологии Центральной Азии.

При всех своих достоинствах рецензируемая книга скорее является археологической историей кочевого населения Восточного Туркестана, чем синтетической историей цивилизации кочевых племен и народов этого региона. По-видимому, авторы вынуждены были пойти на это в связи с ограниченным объемом учебного пособия. Поэтому хотелось бы пожелать им на основе данной книги написать большое, развернутое исследование на эту же тему, обязательно снабженное иллюстрациями и необходимыми картами. В него следует включить специальную главу об оседлом населении и его культуре, которая контрастнее высветила бы как самих номадов, так и проблемы их взаимоотношений. Ведь этносоциальная ситуация в подобных "оазисах" древности характеризовалась, как неоднократно писал один из рецензентов (Б. Л. Литвинский), трехкомпонентной структурой: город, земледельческая и земледельческо-скотоводческая округа, кочевая степь. И кочевники в этих условиях не могли существовать без оседлого населения. Так было и в Средней Азии, и в Восточном Туркестане. Очень важно было бы показать связь и взаимоотношение этих элементов и на археологическом материале, и с привлечением других источников. Желательно было бы включить в освещение соответствующих проблем данные палеоэкологии, палеоантропологии, лингвистики, нумизматики и, конечно, письменных источников. Разумеется, при этом, наряду с широким использованием отечественной и китайской литературы, надо столь же широко использовать западную и японскую литературу¹ . Понадобится использование и эпиграфических источников (китайских, согдийских, тюркских, хотано-сакских, тохарских и др.).

¹ В список литературы следует включить следующие работы отечественных авторов: Литвинский Б. А. Ареал древнепамирской культуры // Памироведение. Вып. 2. Душанбе, 1985. С. 102 - 122 (сакский могильник в Восточном Туркестане); Литвинский Б. А., Погребова М. Н., Раевский Д. С. Памятники звериного стиля из Восточного Туркестана // Творческое наследие народов Средней Азии в памятниках искусства и археологии. Тезисы докладов. Ташкент, 1985. С. 67 - 69; они же. К ранней истории саков Восточного Туркестана // Народы Азии и Африки. 1985. С. 65 - 74.

Литература на западных языках не названа, и взгляды западноевропейских и американских исследователей почему-то не рассматриваются авторами, например: Debaine-Francfort С. Etude comparative de materiels ethniques protoistorique chinois (Chine metropolitaine et Asie centrale) // Les Asie Centrale et ses rapports avec les civilisations orientates des origines а Г Age dufer. Paris, 1988. P. 197 - 206; idem. L'archeologie du Xinjang des origines aux Han (I) // Paleorient. T. 14/1. 1990. P. 179 - 209 ; idem. L'archeologie die Xinjang des origines aux Han (II) II Paleorient. T. 15/1. 1990. P. 179 - 209; idem. Du Neolitique a l'age du Bronze en Chine du Nord-Ouest: la culture de Qijai et ses connections // Memoires de Mission archeologique Francaise en Asie Centrale. VI. Paris, 1995; idem. Xinjang and Nord-Western China around 1000 B.C. Cultural Contacts and Transmissions // Migration und Kulturtransfer. Der Wandel Border- und zentralasiatischen Kulturen im Umbricht vom 2. zum 1. vorchristeichen Jahrtausendi / Hrsgb. von R. Eichmann, H. Parzinger. Berlin, 2001. P. 57 - 71; Francfort H. The Cultures with painted ceramic of Southern Central Asia and their Relation with the Northern Steppe Zone (late 2^nd - early 1^st millennium ВС) // Migration... P. 221 - 235; Kuzmina E.E. Cultural Connections of the Tarim Basin People and Pastoralists of the Asian Steppes in the Bronze Age // The Bronze Age and Early Iron Age Peoples of Eastern Central Asia I Ed. V. Mair. Washington, 1998 (Journal of Indo-European Studies Monograph. Vol. 26/1 - 2); Chen Kwang-tzun, F. T. Hiebert. The Late. Prehistory of Xinjang in Relation to its Neighbors I I Journal of World History. Vol. 9. 1995. P. 243 - 300 и др. Для более поздних эпох детальную библиографию см.: Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. Т. I-IV / Под ред. Б. А. Литвинского. М., 1988 - 2000; и многие другие.

стр. 190

Многие важнейшие этногенетические и историко-культурные проблемы еще ждут своего решения, причем ряд из них связан с кочевым населением Восточного Туркестана. Таковы, например, темы соотношения миграционных волн индоевропейцев с коренным населением Восточного Туркестана, роль кочевого (сакского) населения в этногенезе хотано-сакского населения южных оазисов и, возможно, тохарского населения северных оазисов и ряд других. Несмотря на наличие большого числа исследований, история усуней до сих пор таит много загадок.

Хотелось бы видеть более глубокое освещение юэчжийской (юэчжийско-тохарской?) проблемы с использованием археологических материалов по Ганьсу и Синьцзяну, Алтаю и Средней Азии, с обобщением исследований не только китайских, но и японских, российских и западных ученых, с обязательным привлечением антропологических и лингвистических источников. В этом плане очень интересен вопрос о возможных связях с пазырыкским населением. Еще одна важная задача - выявление комплексов в Западном Китае, которые могли послужить основой для формирования юэчжийско-кушанских комплексов в Бактрии.

В заключение еще раз отметим, что авторам удалось, обобщив свои многочисленные исследования и наблюдения и сохранив при этом уважительное отношение к трудам предшественников и коллег (что бывает, к сожалению, далеко не всегда), дать сжатую, но очень информативную характеристику одной из приоритетных проблем мировой культурной антропологии - формированию и развитию кочевых цивилизаций. Поэтому ее изучение было поддержано Российским гуманитарным научным фондом, в рамках проектов которого и была собрана и обработана большая часть использованных в книге материалов. Рецензируемая книга - безусловный успех авторов и серьезный вклад в науку о древнем и средневековом Восточном Туркестане.

Permanent link to this publication: