P. GUICHARD. Al-ANDALUS. 711-1492. UNE HISTOIRE DE L'ANDALOUSIE ARABE. Paris: Hachette Litteratures, 2000-2001. 269 p.*

(c) 2002

Ведущий специалист Франции по истории Западного Средиземноморья в средние века, профессор университета Люмьер-2 в Лионе Пьер Гишар - автор множества работ по истории, археологии, социологии и культуре Аль-Андалуса, средневековой Испании, Магриба и мусульманской Сицилии ¹ . Широко известен он за пределами Франции; его труды получили заслуженно высокую оценку и в российской научной периодике ² .

Рецензируемая монография Гишара в известной мере подводит итог его исследованиям Аль-Андалуса, которые особенно ценны тем, что базируются не только на арабских, латинских, старокастильских и каталанских источниках, но и на данных археологии, нумизматики и других вспомогательных дисциплин, полученных автором в ходе экспедиций и полевых исследований, в которых он участвовал сам ³ . Воздает он должное и работам предшественников и коллег, особенно выделяя таких знатоков Аль-Андалуса, как Венсан Лагардэр ⁴ и Доминик Урвуа. Именно на их мнение ссылается он при доказательстве своего тезиса об отсутствии в Аль-Андалусе какой-либо "поэтизации" священной войны - джихада, идеология которого так и не привлекла на свою сторону большинства жителей страны (с. 204-205).

Хронологически последовательное изложение истории Аль- Андалуса от арабского завоевания до победы христианской реконкисты представляет собой синтез достижений и самого автора, и мирового "андалусоведения" вообще. Гишар старается максимально объективно осветить полемику между Клаудио Санчесом-Альборносом, сторонником "испанизма" Аль-Андалуса, и Америке Кастро, отстаивающим тезис о значительности влияния ислама и иудаизма на исторические судьбы Испании. Касается он и других спорных сюжетов в историографии Аль-Андалуса, в частности в работах Игнасио Олагуэ и Габриэля Мартинеса Гро, стараясь избежать необоснованной недооценки этого периода в истории Испании и его столь же малооправданной романтизации.

С максимальной полнотой использованы Гишаром арабские хроники, начиная с авторов IX в. аль-Вакыди, аль-Балазури и Ибн Абд аль-Хакама и кончая видными историками X-XIV вв., такими как Абд ар-Рахман Ибн Халдун, Абу Мерван Ибн Хаййян, Абу-ль-Хасан Ибн Бассам аш-Шантарини, Лисан ад- Дин Ибн аль-Хатыб, Ибн аль-Аббар, Ибн аль-Асир, Ибн Изари аль-Марракуши. Нередко встречаются в книге и ссылки на малоизвестных или вообще неизвестных авторов, например, биографа XII в. ад-Дабби или мемуариста VIII в. Аййяш Шарахиль аль-Химьяри, командовавшего в 710-720 it. флотом Омейядов, нападавшим на Сицилию и Пиренейский полуостров (с. 23-24). Доказывая, что арабизация полуострова шла достаточно быстро, Гишар, в частности, ссылается на надписи на сохранившихся монетах первых лет арабского завоевания: в 712-714 гг. они чеканились с мусульманскими надписями, но на латыни, в 716-717 гг. - на латыни и на арабском языке, а начиная с 720 г. - только на арабском. Тогда же впер-

* Гишар П. Аль-Андалус. 711-1492 гг. История арабской Андалусии. Париж: Изд-во Ашетт Литера-тюр, 2000-2001.269 с.

стр. 183

вые на монетах появилось "ранее неизвестное в источниках и достаточно таинственное по своему происхождению название новой провинции мусульманской империи - Аль- Андалус" (с. 29).

В отличие от многих других, преимущественно испанских, авторов, Гишар считает, что арабизация автохтонов шла не только путем смешанных браков и метисизации. Не меньшую, если не большую, роль в этом процессе играла аккультурация местного населения путем приобщения его к все более расцветавшей арабо-исламской цивилизации и его социальная адаптация к новому положению через систему клиентских отношений, интеграцию в состав того или иного арабского племени или клана с усвоением идеологии племенной солидарности (аса-бийя), соответствующих генеалогии и этнонима (нисба). Огромное значение для ускорения темпов арабизации имела также исламизация, освобождавшая новообращенных от подушной подати (джизья) и предоставлявшая рабам личную свободу, а представителям ранее угнетенных этноконфессиональных меньшинств - возможность стать полноправными членами общества и даже возвыситься над ранее презиравшим их большинством. Потомки принявших ислам именовались мувалладами (урожденными мусульманами).

Вместе с тем добровольность исламизации, терпимое отношение к христианам и иудеям, получившим статус "покровительствуемых" (зимми), способствовали ослаблению социальной напряженности, улучшению морального климата и в целом росту авторитета ислама в Аль-Андалусе (с. 30-33). Тем более что арабы не собирались ограничиваться лишь Иберийским полуостровом и начиная с 716 г. упорно продвигались к северу от Пиренеев. Знаменитую битву при Пуатье в 732 г., во время которой Карл Мартелл, как пишут во всех европейских учебниках, остановил и обратил вспять арабских завоевателей, Гишар трактует иначе: арабы предпочли спокойно "отойти в полном порядке" по причине стойкой обороны франков и вследствие гибели их предводителя Абд ар-Рахмана аль-Гафики. Однако и после этого они совершали набеги на долины Луары и Гаронны, поставили свои гарнизоны в Авиньоне и других городах Прованса, окончательно отступив лишь в 759 г.

Раздоры между "йеменцами" и "кайситами" (условно - южными и северными арабами) серьезно ослабляли позиции арабов не только перед внешним врагом, но и перед покоренным населением завоеванных стран, а еще более - перед берберами, которых в Аль-Андалусе арабы явно ущемили в правах. Они бросали их в бой первыми, но затем обделяли при дележе добычи и предоставляли им менее плодородные или менее безопасные земли на границе. До 750 г. на ход событий в Аль-Андалусе сильное влияние оказывала борьба между "йеменцами" и "кайситами" на Ближнем Востоке, где первые выступали, выражаясь современным языком, в роли "голубей", более всего заботящихся об обустройстве халифата, а вторые - "ястребов", желавших продолжения внешней экспансии (с. 37-41). Следует отметить, что данная концепция совпадает с точкой зрения работающего в Англии историка М.А. Шабана ⁵ .

Прибывшая из Магриба арабская армия, разбитая берберами в Африке, вступила в конфликт и с берберами, и с арабами Аль-Андалуса, главным образом "йеменцами". С тех пор возникла, как пишет Гишар, своего рода "географическая асабийя", объединившая всех "людей страны" (баляди), т.е. потомков первых завоевателей - арабов, а также берберов, постепенно арабизировавшихся, и противопоставившая их "сирийцам" (новой волне арабов 741 г.). На Востоке Омейядов в 750 г. сменили Аббасиды. Один из Омейядов, уцелевший после их почти поголовной резни, Абд ар-Рахман бну Муавия в 756 г. сумел, после недолгого пребывания в Магрибе, взять власть в Аль-Андалусе и подчинить себе все фракции и течения этого пестрого и мятежного общества. Синтезируя данные арабских хроник и мнения спорящих друг с другом историков, Гишар приходит к выводу, что "в то время как на Востоке падение Омейядов и утверждение Аббасидского халифата стали фатальными для социального и политического господства арабов, установленный в Аль-Андалусе режим продлевает в этой стране арабское доминирование, ранее преобладавшее в Дамаске" (с. 48).

Когда в других государствах ислама арабские династии уже исчезли или, как Аббасиды, царствовали, но не управляли, Омейяды в Кордове чеканили серебряные монеты по своим старым образцам до 750 г., не признавая ни власти Аббасидов, ни их финансовой системы. Они выстроили в Кордове мечеть, во многом воспроизводившую соответствующие омейядские сооружения в Дамаске и Иерусалиме. Уделяя этому обстоятельству большое внимание (с. 50-51), Гишар прослеживает одновременно возникновение в ходе строительства Кордовской мечети "новой эстетики" Аль-Андалуса, сочетавшей арабские, берберские, вестготские и романские элементы.

стр. 184

Развитие государственности в Аль-Андалусе характеризовалось переплетением "восточных" и "западных" структур, компонентов, обычаев. Совершенствование форм управления, возникновение новых должностей, званий и титулов происходило здесь как подражание традициям первого халифата Омейядов в Дамаске (661-750), но в еще большей мере - как приспособление обычаев, методов и принципов организации завоевателей к социальным реалиям жизни большинства. При этом Гишар, как бы отвлекаясь от господствующей линии мировой историографии, выпячивающей обычно такие фигуры, как первый кордовский халиф Абд ар-Рахман III (912-961) или Мухаммад бну Аби Амир (Аль-Мансур), фактический правитель халифата в 978- 1002 гг., отмечает консолидацию власти при Абд ар-Рахмане I (756-788) и сокрушительные победы его сына Хишама над берберами Валенсии, христианами Астурии и франками герцога Тулузы (известного во французском эпосе как Гийом Коротконосый). Эмир Абд ар-Рахман II (822-852) запомнился введением постов вазира (министра) и кятиба (секретаря), учреждением финансового ведомства и канцелярии, строительством крепости Мурсия в 831 г. и началом борьбы с мувалладами и мосарабами (христианами Аль-Андалуса, воспринявшими арабский язык и культуру). При этом эмире решающий стимул развитию культуры Аль-Андалуса придал Зириаб - прибывший из Ирака перс, музыкант, певец и композитор. Он познакомил жителей Кордовы с обычаями и этикетом багдадского двора Аббасидов, с модой, правилами поведения, кухней, драгоценностями, роскошью и изысканностью мусульманского Востока того времени; создал и канонизировал сохранившиеся до наших дней жанры арабо-андалусской музыки.

Абд ар-Рахман III начал наводить порядок в стране после 30 лет мятежей, опираясь на этнических арабов и их племенное войско. Постепенно он присоединял к ним переходивших на его сторону берберов, большинство которых было в полумятежном состоянии, феодалов-мувалладов, опасавшихся за свои владения, и даже христиан, уставших от анархии и разбоя. К 930 г. Абд ар-Рахман III полностью подчинил себе страну, за что и получил звание ан-Насир ли Диниллах - "Победитель во имя веры Аллаха". Годом раньше он принял титул халифа, окончательно размежевавшись с Аббасидами в Багдаде ⁶ . Халифат 929-1031 гг. в Кордове назван в книге "Солнцем, вставшим на Западе" ⁷ . Действительно, это был, по крайней мере до 1009 г., период удивительного расцвета Аль-Андалуса: были подавлены все мятежи, выстроен "Версаль Омейядов" - город Мадинат аз-Захра, на который ежегодно в течение 25 лет тратилось 1800 тыс. динаров (треть всех доходов); 10 тыс. каменщиков, землекопов и других мастеров ежедневно клали до 6 тыс. камней, создав в ходе многолетней стройки удивительный город-дворец с 4 тыс. античных мраморных колонн, в основном вывезенных из Африки. Здесь стали чеканить серебряные дирхемы и золотые динары с именем халифа и его титулом амир аль-муминин - "повелитель правоверных". Росла и украшалась Кордова, которую известный географ Х в. Ибн Хаукаль считал единственным в мире ислама городом, сравнимым с Багдадом. Были проведены реформы в администрации, армии и дворцовой службе, причем арабская аристократия и берберские предводители во главе своих ополчений племен оказались оттеснены на второй план сакалиба - так называли тогда и настоящих славян, и прочих рабов (европейцев), которых "режим закупал молодыми и воспитывал в качестве домашней прислуги и кадров для армии и государства" (с. 83). Более заметную роль стали играть в армии и наемники- христиане.

Опираясь на реорганизованную армию и знатные кланы новых выдвиженцев (берберов Бану Заннун в Валенсии, арабов Туджибидов в Сарагосе и Бану Тавиль в Уэске), а также на традиционную поддержку "великих семейств омейядских клиентов" (Бану Аби Абда, Бану Футайс, Бану Худайр, Бану Басиль), халиф громил христианских королей Наварры и Леона, вмешивался в их дела, захватил в 927 г. порт Мелилью в Магрибе и заключил союз с местными эмирами Салихидами и императором Византии против господствовавшего на севере Африки шиитского халифата Фатимидов.

Сменивший в 961 г. Абд ар-Рахмана III его 40-летний сын Аль- Хакам II (961-976) отличался слабым здоровьем и энциклопедическими знаниями. Период его "неподвижного халифата" хорошо изучен благодаря хроникам Исы бну Ахмада ар-Рази, официального историографа второго халифа Кордовы, обстоятельно описавшего придворные церемонии, празднества, приемы, строгости официального протокола и тонкости иерархии родственников и соплеменников халифа, его министров, высших чиновников, полководцев, особо приближенных слуг и судей. Сохраняя статус-кво на севере с христианскими государствами, периодически подтверж-

стр. 185

давшими собственное положение вассалов Кордовы, халиф расширял владения на северо-западе Магриба и даже включил в командование армией и в ряды знати магрибинских принцев Идрисидов, возводивших свой род к потомкам Пророка. Тогда же перебравшиеся в Аль-Андалус несколько берберских кланов пополнили армию халифа "весьма эффективной легкой кавалерией" (с. 87-89).

Аль-Хакам II еще в юные годы стал собирать книги и рукописи. Его знаменитая библиотека, насчитывавшая 400 тыс. томов, была тогда величайшей в мире. Он сделал многое и для налаживания связей с Востоком, включая Византию, и для "возвышения омейядского Запада над аббасидским Востоком, что ему частично удалось". (На мой взгляд, ему удалось это в полной мере, ибо во многом андалусийцы превзошли тогда уже клонившийся к упадку халифат Аббасидов, особенно в медицине, ботанике, фармакологии, архитектуре и орнаментальном декоре, сумев синтезировать разнообразные достижения всего Средиземноморья.) Гишар констатирует, что именно благодаря "политически неподвижному" халифу- эрудиту получили сильнейший импульс "интеллектуальная жизнь" и "второй арабский классицизм в Аль-Андалусе в конце Х в. и в XI в." (с. 91).

Очень кратко Гашар останавливается на правлении хаджиба (канцлера) Мухаммеда бну Аби Амира, прозванного Аль-Мансур ("Победоносный"). Автор выбирает из 24 лет правления Аль-Мансура (978-1002), при котором формально царствовавший Хишам П (976-1009) ничего не значил, такие события, как строительство им новой резиденции, разгром тестя (и соперника) Галиба в 981 г. и принятие титула малик ("король") в 991 г. с передачей звания хаджиба своему сыну Абд аль-Малику. По мнению Гишара, таким образом как бы возникла "династия Амиридов", параллельная Омейядам. Главным же для автора является то, что Аль-Мансур был "чемпионом священной войны", совершив за 20 лет 57 походов на север, из которых наиболее известны захваты Барселоны (985) и разграбление Сантьяго- де-Компостела (997). Отказавшись от племенных ополчений и их вождей, Аль-Мансур сделал главную ставку на наемников и рабов в качестве воинов и на сакалиба и берберов из Магриба в роли командиров. Господствуя над всем Иберийским полуостровом и расширив позиции Кордовы в Магрибе, Аль- Мансур вместе с тем усилил позиции мусульманских богословов и законоведов.

Политику отца продолжил Абд аль-Малик (1002-1008), успешно подавивший заговоры придворных-сакалиба (1003) и арабских аристократов, недовольных устранением на деле Омейядов (1006). После очередного успешного похода на север (1007) Абд аль-Малик получил прозвище Аль- Музаффар - "Триумфатор". В октябре 1008 г. он внезапно умер, скорее всего отравленный своим братом Абд ар- Рахманом, занявшим его место. Однако тщеславие, неспособность править и претензия стать наследником халифа привела нового правителя к краху уже в феврале 1009 г. После этого он был убит, а халиф Хишам II - принужден к отречению в пользу своего кузена. Этот переворот положил начало длительному периоду фитны (мятежа, смутного времени), когда за 22 года власть в Кордове менялась более 12 раз, сопровождаясь резней, погромами, поджогами, бунтами столичной черни, поддерживавшей то одну, то другую группировку. В этой ожесточенной борьбе за власть участвовали арабские аристократы и племена, берберы и их вожди, сакалиба и мусульманские богословы, муваллады и мосарабы, различные фракции армейской и административной элиты (включая этнические), а также христианские наемники и периодически помогавшие той или иной группе христиане севера, особенно каталонцы. Гишар рассматривает все эти события в главе о Кордовском халифате (с. 98-105), хотя, на мой взгляд, период фитны заслуживает отдельного рассмотрения ⁸ . Вместе с тем в заключительной части главы он дает очень сжатый, емкий и точный анализ причин крушения халифата в Кордове, среди которых: расхождения между властью законной и фактической, изоляция дворца суверена от "реальной страны", исчезновение аристократической армии арабских племен (джунда), пестрота и фракционность нового войска, наконец - слабость и неспособность последних халифов. Кроме того, по мнению Гишара, сама идея халифата "больше не работала в повседневной политической практике", хотя и могла еще "порождать утопии и бунты" (с. 105-109).

Более подробно рассмотрен автором период "удельных королей" (мулук ат-таваиф) (1031-1091) в главе "Между пером и шпагой" (с. 109-133). Заголовок ее отвечает сути происходящего: все удельные княжества (таифа), количество которых постоянно менялось, ибо они раскалывались и вновь сливались, старались перещеголять друг друга и блеском культурных свершений, и воинскими подвигами. Их история - это калейдоскоп имен и династий разного эт-

стр. 186

нического происхождения, политической культуры и интеллектуального уровня, бесконечных междоусобиц, авантюр, заговоров, предательств, а также любовных и иных приключений, воспетых в замечательных стихах, вошедших в золотой фонд арабской поэзии. И хотя, Гишар пишет, что "не легко связно рассказать об этой фазе истории Аль-Андалуса", ему удалось это сделать. Умело сравнив формы правления, организацию социальной жизни и политические методы мулук ат-таваиф, он дал их персональные портреты, не упустив случая покритиковать ''живописные анекдоты" о них, а также излишне "романтические" их описания, каковыми грешил даже "великий голландский историк" Дози. Совершенно справедливо Гишар уделяет серьезное внимание культурному взлету в Аль-Андалусе XI в., о котором достаточно много писали А.Б. Куделин, И.М. Фильштинский и Б.Я. Шидфар ⁹ .

В книге прослеживается эволюция андалусийского общества в X-XI вв., его нравов и обычаев, положения женщины, более свободной, чем на Востоке, религиозной жизни и правовой ситуации, фискального законодательства, статуса христиан, сакалиба и иудеев, а также своеобразного процесса "детрибализации" общества. В эпоху фитны и мулук ат-таваиф почти все правители, в том числе из берберов и мувалладов, "называли себя арабами". К концу XII в. все жители Аль- Андалуса, включая мосарабов, говорили только по-арабски. Гишар отмечает и значительную роль в экономике, управлении, культурной жизни Аль-Андалуса, а также в его внешней торговле, особенно с Египтом, Сирией, Сицилией, Магрибом и Провансом, еврейских общин страны.

По мнению автора, эмираты Аль-Андалуса, где господствовали "гражданские чиновники... духовенство, литераторы и ученые", неизбежно должны были проигрывать "христианским государствам, в которых все общество было организовано доминирующим классом воителей, мощным и активным" (с. 126). Обратившись за помощью к берберам Магриба, эмиры избежали торжества реконкисты уже в XI в., но власть все равно потеряли: магрибинский вождь Юсуф ибн Ташфин, основатель династии Альморавидов, дважды (1086 и 1088) приходивший на помощь мусульманам Аль-Андалуса, третий свой приход (1090-1092) ознаменовал завоеванием почти всех эмиратов.

Значение Аль-Андалуса для империи Альморавидов определяли чеканка золотых монет и оживленная торговля с христианским миром, базирование военного флота империи во главе с андалусийцем Ибн Маймуном в Альмерии, производство там же тканей, славившихся от Генуи до Лондона. В управлении городами все большее участие стали принимать новые кланы купцов и юристов, а также мухтасибы (смотрители рынков). Городское ремесло успешно развивалось. Изделия из шелка, меди и золота находили сбыт за пределами страны. В целом уровень культуры, достигнутый ранее, снизился незначительно, хотя вместе с эмирами исчезло и меценатство.

Сменившие Альморавидов в Магрибе Альмохады, объявившие себя халифами, начали прибирать к рукам Аль- Андалус. Столь же непримиримые в вопросах религии, они вначале выступали против роскоши и "излишеств", но, как и их предшественники, стали усваивать культуру Аль-Андалуса и использовать ее достижения, особенно в сфере архитектуры, орнаменталистики, поэзии, философии. Они почти восстановили былую мощь мусульман на полуострове, однако в долгой и упорной битве при Лас Навас де Толоса (1212) соединенные силы Кастилии, Арагона и Наварры разбили огромную армию халифа, раздиравшуюся противоречиями между бедуинскими ополчениями, негритянской гвардией африканских рабов, тюркскими добровольцами из Египта и отрядами андалусийцев, фактически уклонившимися от боя, накануне которого халиф казнил их предводителя ¹⁰ .

За последующие 30-40 лет Аль-Андалус почти исчез под напором реконкисты. Уцелел лишь небольшой эмират Гранады на юго-востоке полуострова во главе с династией Насридов, которые сумели продержаться еще более двух с половиной веков (1237-1492). Гишара, правда, интересует не столько агония их эмирата, сколько "конец целого мира", т.е. исчезновение Аль-Андалуса как такового. Поэтому он уделяет решающим успехам реконкисты XIII в. (с. 191-206) примерно столько же внимания, сколько и Гранадскому султанату (с. 207-226), жизнь которого рассматривается в связи с тем, что происходило с мудехарами (араб. мудаджан - "прирученный"), т.е. мусульманами на христианской территории. Гранада восприняла многие традиции культуры Аль-Андалуса. Здесь работали видный историк и философ Ибн аз-Зубайр, изысканный поэт Ибн Замрак, а "самый великий гранадский автор", министр, историк и поэт Ибн аль- Хатыб, сведущий и в медицине, и в физике, и в географии, и в философии, и в рели-

стр. 187

гиозных вопросах, признан современными авторами "одним из главных мусульманских эрудитов всех времен". Выстроенная Насридами изумительная крепость-дворец Альхамбра, служившая образцом для последующей мусульманской архитектуры, поражает совершенством своих форм и в наши дни.

После объединения Кастилии и Арагона (1479) последний оплот мусульманской государственности на полуострове пал. В 1492 г. Аль-Андалус перестал существовать. Однако оставленное им наследство имеет гораздо большее значение для культуры не только Востока, но и Запада, чем принято думать. Гишар подробно останавливается на данной проблеме, отмечая "противоречивые судьбы мудехаризма", повлиявшего на экономику, культуру и искусство Испании и Португалии, тем более Магриба, где цивилизация Аль- Андалуса "во многом живет в ряде черт мусульманской культуры", особенно в ремеслах, обычаях, музыке, архитектуре. Более того, именно Аль-Андалусу ставит он в заслугу "очарование исламом" средневекового Запада, выражавшееся в сфере материальной, духовной, бытовой и иной культуры Италии, Испании, юга Франции, откуда оно передавалось в другие страны Европы. Заканчивает книгу Гишар рассказом о том, как "забытый" Аль-Андалус "был открыт вновь" благодаря научным исследованиям, которым уже более 200 лет.

Хронология, карты и библиография дополняют эту чрезвычайно емкую и ценную книгу, с одной стороны, обобщающую все западные исследования по истории Аль- Андалуса, а с другой - интересную свежим взглядом на эту историю одного из лучших ее знатоков, сумевшего по-новому подойти ко многим ее аспектам.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Рецензенту известно свыше 50 работ П. Гишара. Важнейшие из них: Structures sociales "orientales" et "occidentales" dans l'Espagne musulmane. Paris-La Haye, 1977; L'Espagne et la Sicile musulmanes au XIe et XIIe siecles. Lyon, 1990. 2000; Les Musulmans de Valence et la Reconquete (XIe- XIIIe siecles). T. 1-2. Damas, 1990-1991; Le Sarq al-Andalus, l'Orient et Ie Maghreb au XII-e et XIII-siecles / Relaciones de la Peninsula Iberica con el Magreb. Actas del Coloquio. Madrid, 1998. P. 1-20; Les Mozarabes de Valence et d'Al-Andalus entre 1'histoire et le mythe / Revue de l'Occident Musulman et de la Mediterranee. Aix-en-Provence. 1985, N 40. P. 17-27; L'Espagne des Amirides et des princes des tayfas; Les Almoravides; Les Almohades; La poussee europeenne et les musulmans d'Occident / Etats, societes et cultures du Monde Musulman Medieval, Xe- XVe siecle. T. 1. P., 1995. P. 49-80, 151-167,205-232,282-314.

² См. рецензии на его работы: Восток (Oriens). 1992. N 1. С. 181-187; Азия и Африка сегодня. 1994. N 12. С. 63-68; Восток (Oriens). 1997. N 2. С. 188-192; Вопросы истории. 1998. N 1. С. 124-130.

³ Bazzana A., Guichard P. Les chateaux ruraux d'Al-Andalus. Madrid, 1988.

⁴ Lagardere V. Le Vendredi de Zailaqa: 23 octobre 1086. P. 1989; idem. Campagnes et paysans d'al-Andalus (VIIe-XVe s.). P., 1993; idem. Les Almoravides: le djihad andalou (1106-1143). P., 1998.

⁵ Shaban M.A. Islamic History A.D. 600-750 (A.H. 132). A New Interpretation. Cambridge University Press. 1971. P.120.

⁶ В трактовке восстаний IX-X вв. Гишар учитывает недавно опубликованный труд испанского историка-арабиста М. Асиена Альмансы ( Aden Almansa M. Entre el Feudalismo у el Islam. Umar Ibn Hafsdn en los historiadores, en las fuentas у en la historia. Jaen. 1997), однако критикует преувеличение им роли бывших вестготских феодалов и преуменьшение значения противоборства этнорелигиозных групп (с. 72-74).

⁷ Заголовок повторяет название книги М. Барсело ( Barcelo M. El Sol que salio рог Occidente. Estudios so-bre el Estado omeya en Al-Andalus. Universidad de Jaen, 1997).

⁸ Это недавно доказано М.В. Рудаковой. См.: Рудакова М.В. Распад Кордовского халифата (эпоха фитны и мулук ат-тава'иф). Автореф. канд. дис. М., 2001.

⁹ См.: Куделин А.Б. Классическая арабо- испанская поэзия. М., 1973; Филъштинский ИМ. Андалусия в изображении Вашингтона Ирвинга / Ирвинг В. Альгамбра. М., 1979. С. 5-22; Филыитинский ИМ., Шидфар Б.Я. Очерк арабо-мусульманской культуры. М., 1971; Шидфар Б.Я. Андалусская литература. М., 1970.

¹⁰ Dhina Amar. Grands tournants de l'histoire de l'Islam. Alger, 1982. P. 144-148.

Permanent link to this publication: